Наталья Бобло - Перекрёстки времени

А делать-то всё равно что-то надо. Ну, не на работу же идти, в самом деле?! А если они всё же поверят и начнут над этим работать, рабочие документы можно будет им в предыдущий день привезти, чтоб они опять поверили. Ага. Много я чего с предыдущего дня перенесла назад. Кстати, точно. Надо будет попробовать лечь спать с чем-нибудь в руках, а, проснувшись, посмотреть, перенесётся ли это что-нибудь со мной в прошлое, или нет. Сегодня так и сделаю, чтобы знать, имеет ли смысл в институт физики ехать, или нефиг время терять.

Остаток дня я провела дома, приходя в себя и восстанавливая силы и мозговую деятельность. Пила кофе с бутербродами. Телефон отключила. Посмотрела любимый фильмец, аж три серии, ещё больше успокоилась. Душевное, физическое и психическое спокойствие (три в одном) практически наступило и закрепилось чашкой горячего шоколада после ароматизированных масел в ванной с пеной. Засыпая, взяла в руку десятидолларовую купюру и покрепче сжала в кулаке. Кулак для надёжности засунула в варежку. Так и уснула.

План поездки в институт физики отпал сам собой – ни варежки на руке, ни денежки в ней, ничего не было. Даже пижама чудным образом трансформировалась в мою сменную ей ночнушку. А вот голова болела. И я впервые за свою жизнь пожалела, что не веду дневник. Было бы очень удобно знать, что произошло с тобой в предыдущий день. А так вспоминать приходится. Самое интересное, что легко запоминаем мы лишь яркие моменты нашей жизни, а серые будни, в которых я пребывала до сих пор ничем, даже приблизительно ярким, не отличали один день от другого. Сплошная тоска и безнадёга…

Решила съездить на работу. Там была одна девочка, с которой я не так давно познакомилась, кажется, Света. Нет, визуально я её, конечно, знала, но так как в банке работает более тысячи человек, с некоторыми я даже не всегда здоровалась (хотя по этикету и внутреннему положению банка – должна), стопроцентной уверенности в том, что это так, у меня не было. Так вот, когда наши церберы, не помню уж, по какой причине отсутствовали на посту, я зашла поболтать с Танюхой, а она работает на балансе и ей многие сотрудники приносят на подшивку и проверку документы.

Так вот, к ней как раз и пришла Светка со своими бумагами. Завязался разговор и оказалось, что она ходит по воскресеньям в церковь, но не в православную, а какую- то другую. Я, как человек, воспитанный в атеистической семье, особого внимания различиям в религиях не придавала, так, на уровне теоретических, не особо глубоких познаний в пределах предмета «история религий» в институте, по которому был всего лишь зачёт. Но вещи, о которых она говорила, меня, помню, чем-то зацепили.

И теперь я решила сходить в банк, найти Светку и разузнать адрес церкви, в которой, как она говорила вместо общеизвестного (в том числе и по сказке обожаемого мной А.С.Пушкина) попа, – пастор, с которым можно в любое время пообщаться на интересующие и волнующие темы. Так сказать, ближе к народу они, что ли. Я, конечно, могла и позвонить, но, чтобы не ударить в грязь лицом перед служащими Богу людьми (я помню, как меня сто лет назад отчитывала старушка в Храме, за то что я, окаянная, неправильно как-то свечки ставила), я подумала, что не плохо было бы, чтобы Светка меня, так сказать, протежировала, да и проконсультировала по интересующим вопросам в соблюдении необходимых правил поведения.

Как же я давно не ездила на своей машинке! Я с огромным удовольствием проехала по городу и даже с хорошим временным запасом, поставив машину на стоянку, зашла в банк.

Никто, конечно же, не знал, что от работы я уже успела отвыкнуть, как-никак, уже больше недели я туда не хожу, и работать особо не собиралась. Для приличия включила компьютер и нашла по базе Светкин телефон. Позвонила. Договорилась через час встретиться в банковской кафешке (раньше она не открывалась) – кофе попить и поговорить.

Час надо было как-то убить, работать-то совсем не хотелось. Подошла к рабочему месту Танюхи, пообщалась. Всё ж таки я её уже давно не видела (даже умереть за это время успела, уже с оттенком лёгкой иронии подумала я). Слегка удивила её и себя желанием обнять, что незамедлительно и сделала (я себе с недавних пор перестала в чём-то отказывать). Подошла Настёна, жажда общения сильна в любом человеке любого общества. Нас быстренько разогнало начальство (крепостное право только теоретически в девятнадцатом веке отменили). Нарываться сегодня было не в моих интересах, поэтому пришлось сесть за компьютер и изобразить бурную рабочую деятельность.

У нас любят, когда все делают правильный внешний вид, соответствующий должности и выполняемым обязанностям. Например, для большого начальства правильный вид: озабоченно-деловой, но вполне, по-отечески, добродушный. Причём озабоченность должна придерживаться золотой середины, чтобы глядящий на него подчинённый, не дай Бог, не подумал, что он озабочен больше того, чем положено, ведь волнение низов – вещь тоже небезопасная. Одним словом, золотая середина – вот девиз большого начальства.

Начальство пониже должно смотреть как наверх, так и вниз. Для тех, кто выше, оно угодливо и в меру весело, чтобы у вышестоящего не возникло ощущения, что могут быть проблемы или невозможность выполнения поставленных задач, короче: в Багдаде всё спокойно. Для подчинённых же: с максимальной точностью во взгляде должно быть отражено знание о подчинённом наперёд – подчинённый ещё не подумал, а он, начальник, уже знает, о чём… И вот эта загадочная уверенность или уверенная загадочность должна преследовать подчинённого даже в мыслях, мол, мы, холопы, люди недалёкие и предсказуемые, а наше всезнающее начальство видит нас насквозь. Надо смириться.

Соответственно, нам, холопам, низам, простым смертным, недалёким простакам, и вид нужно делать соответствующий: придурковато-старательный. И лишь в случае перспективы карьерного, так сказать роста, когда тебя собираются за выслугу лет или по блату перевести на следующую должность, вид должен ненамного, на совсем чуть-чуть (чтоб не спугнуть начальство и удачу), поумнеть.

И вот когда всё это соблюдается в полной мере, без отклонений и исключений, тогда и можно с полной ответственностью говорить: в Багдаде всё спокойно. Я же своим излишне уверенным видом, прямой осанкой и высоко поднятой головой всегда раздражала начальство, вызывая в нём опасения и внутренний дискомфорт. И хотя работу свою делала я хорошо, революций не организовывала, но напряжение в воздухе вокруг меня витало, и при малейшем поводе с моей стороны начальство спуску мне никогда не давало. И когда более грубые ошибки сходили с рук «правильно ведущим себя» сотрудникам, мои даже незначительные промахи рассматривались под микроскопом и незамедлительно карались.