Медэя Макарова - Сказки бабки Медэи. Сказки для взрослых

И застыло время, и исчез весь мир, у них был один пульс – один ритм на двоих, остались только они вдвоём, ставшие единым целым.

Долго ли, коротко ли время шло, ничего не омрачало их счастья.

Беда пришла, откуда не ждали. Объявился в стране Муравии Охотник загадочный да непредсказуемый.

Увидел он случайно Василиску одну, на просторах Муравии резвящуюся.

Понравилась девица красная, побеседовал с ней, его разум совсем затуманился, запала она ему в душу-то. Похожи они оказалися, да не внешне, а внутренней сущностью. Потянулся он к ней за общением, за беседой душевной, сердечною.

Много общего, вкусы сходятся, да на разные темы всё складно так.

Стала милой она в тот же миг ему, всех милее в стране той Муравии.

Загорелся он свечкой пламенной, обольстить её попытался.

И коварный план заготовил он и украсть решил непременно.

Василисушка так обрадовалась, встретив душу родную в Муравии. Увлеклась она разговором с ним, позабыв о своём Вальдемарушке.

Василисушка, зла не ведая, приняла-то Охотника ласково, с распростёртыми да объятиями приголубила, назвала-то его собратушкой.

Стала делиться с ним думами своими, желаниями да ожиданиями.

А он пользовался расположением ее и всё ближе к ней подбирался.

Тот Охотник был опытный, сильный, он не раз уж добычу выслеживал, к сеновалу притаскивал жертву свою, ублажал, услаждал, убаюкивал.

А потом, сполна насладившись ей, уходил в туман неприкаянный.

Много раз это всё повторялося, ни к кому никогда не привязанный, колесил он по миру огромному, легко в любовь играючи, снова жертву себе он подыскивал.

Он её уже всяк заманивал: и маленьким домиком с русскою печкою, и идиллией семейною с ребятишечной оравою да путешествиями по странам заморским.

Да всё с шутками, прибаутками.

Но никак сердце девицы-прелестницы не поддавалось страстным чарам Охотничьим.

Удивлялся он: как же так-то, не бывало такого с ним раньше, к всякой девице находил подход и влюблял в себя безбоязненно.

А она всё внимательно слушала, все советы его киноманские, соглашалась с ним в ощущениях и впечатлениях от увиденного.

Проникался он пуще прежнего уникальностью её да оригинальностью.

Знал, что давно уже занята, но сдаваться не собирался он.

Василиска поведала милому Вальдемару про душевного собрата найденного.

Расхвалила его, рассказала, как похожи их взгляды, предпочтения, киноманские увлечения.

Вальдемар до той поры и так уж почувствовал изменения в атмосфере семейной.

Злился, гневался, возмущался, но запреты не ставил, доверившись.

Всё надеялся: наиграется в киноманское братское таинство да вернётся к нему ненаглядная.

Ещё одно омрачало его: по законам Муравии, не мог он снова жениться на ней, не прождав срока названного.

Весь извёлся, исстрадался: вдруг другой кто успеет, засватает да в супружницы позовёт её.

В загс частенько заглядывал, бдил он внимательно за богиней своей обожаемой.

Дни и ночи считал в нетерпении, чтоб любимой женой смог назвать да никого к ней более не подпускать.

Знал, как чтит она узы брачные, устои семейные, верность хранящие.

А Василисушка всё с Охотником говорит да не наговорится, вся речами его заласканная, советами дорожащая.

Вальдемарку почти забросила, всё беседы ведёт киноманские, а того не замечает она, как он ещё пуще гневится и душа его бередится.

Закрутились события вихрем, смерчем да ураганом.

Ночь пришла, и тьма сгустилась, долгожданный час настал.

Охотник весь подобрался, он его так долго ждал.

Все инстинкты его обострились, подогрелся азартный запал.

План составлен, коварства полный, сладкий близится финал.

Василиска свободно резвится, веселится, клубится, искрится, общим вниманием наслаждается, о задуманном им не догадывается…

А охотник всё кругами ходит, мотоблок свой почти уж заводит, сеновал-то давно подготовил, серенады напел и доволен.

Ждёт признания в любви, ухмыляется, предвкушает победу любовную.

Сладострастие его растекается, жаждет жертву свою околдованную.

Вот завлёк он её в пещеру тёмную уговорами да разговорами.

Захватил, потащил, повалил вдруг…

Василиска оторопела, обомлела, да в тот же миг и прозрела.

Увидела она сущность его подлинную, звериную, оборотневую…

От такого потрясения, что собрат-то оборотень, провалилась она в небытье, чувств лишилася.

А в ту самую ночь глухую ждал её Вальдемар на свидание любовное в месте заветном, на берегу моря-океана.

Но в назначенный час не явилась она.

Сердцем чувствуя неладное, начал поиски, скороходовых гонцов по её следам отправил, но не нашли её, не увидели.

Заволновался он пуще прежнего, сердце беду чует, страх по венам бежит, душу холодом сковывает.

Закричал он на всю Муравию голосом мощным да громогласным, так что обитатели все содрогнулись, по норам своим разбежались.

Опустела вмиг Муравия, обезлюдела, тишина наступила безмолвная…

А совсем рядом то злодейство творится, Охотник злорадствует, бесчувственную девицу лапает.

Оклемалась, чувствует руки грубые, бесцеремонные, по её телу гуляющие.

Бешеная злость тут её обуяла. Стала драться да вырываться, но куда уж ей с ним справиться.

Вдруг раздался крик ужасный, гром гремит, земля трясётся, в том голосе её любимый узнаётся!

Завизжала что есть мочи, Охотник навалился, снасильничать хочет.

Вальдемар-то в тишине той безмолвной вдруг услышал визг девичий, знакомый, поспешил на звук, отголосок.

Забежал он в пещеру ту тёмную, злодейства полную, и увидел Василисушку свою обожаемую, в объятиях зверя дикого бьющуюся.

Заклубилась дымка красная, пеленой бешенства называемая.

Сорвало с крепких петель дверь проходную, нервы железные пообрывалися, мышцы могучие повздувалися.

Достал он свой жезл сияющий, громобойной силой наделённый, да как трахнет оборотня да по загривку.

Отлетел зверюга страшный да в стену-то впечатался, так что все косточки затрещали, камни задрожали.

Заскулил злодей окаянный, получил наконец по заслугам, убежал он собакой побитой, раненой, неприкаянной.

Подбежал Вальдемар к Василиске своей, дрожащей, испуганной, подхватил её, поднял на руки, согрел да заласкал её.

Приникла она к нему нежно, ласково, обожающе.

Вся счастливая, за спасение благодарная. Прижалась тесно, жарко, приглашающе.

Проник он в неё резко, жадно, угождающе, не сумевши противиться её мягкости да податливости.

Погрузился в неё полностью, до краёв собой заполняя.

Жёстко, требовательно, диким желанием необузданным обуреваемый, не остывший ещё после боя да от страха за неё не оправившийся.