Ирина Фургал - Благоприятный момент. Роман ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА. Часть V

В довершение всего, король с королевой, упоминая о том, что перемены, конечно, не могут произойти молниеносно, объявляли конкурс на изобретение альтернативных средств передвижения и разных других механизмов. Это могут быть новые устройства. Либо, что предпочтительнее, старые, для использования которых уже проложена железная дорога. Только двигатели не должны покрывать копотью окрестные леса.

Здесь рукой Аарна стояла приписка: «А что, Тихо, слабо поучаствовать? Ты бы снова поднял магию на недосягаемую высоту! Разве не ради этого всё затеяно? Я бы, например, подал заявку».

Нет, он не решится подать заявку на конкурс, пока считает, что несвободен, подумал я. Обидно. А в отношении Петрика он прав. Чудилка мог бы заколдовать пару двигателей и огрести главный приз.

Где-то в начале всего упоминалось о том, что идею всей суматохи подкинул родителям их юный сын, королевич (безымянный он что ли?), который, выражает таким образом нужды и стремления молодого поколения. Отмечалось, что благодаря его образованности и искусству убеждать и пошли за Няккой те самые восемь стран, и это далеко не предел. Петрик закусил губу.

Здесь я произнёс:

– Молодец он, наш королевич! Присвоил себе твои заслуги?

На что Петрик рассеяно ответил:

– Что? Я не сержусь.

– Как можно не сердиться! Как ты разрешаешь так с собой обращаться?!

– А что я сделать могу? И не всё ли равно? Лишь бы результат был.

– Ты ведь его знаешь, Чудилка. Говорил, что королевич нормальный парень, а он вон что себе позволяет.

– А? Да. Очень хороший парень, – неожиданно хихикнув, подтвердил Петрик. – Успокойся, Миче. Так и было задумано. Я ведь собрался делать карьеру в тайной полиции. А где что-то тайное, там шум не нужен. Зато королевскому сыну нужна эта штука такая… Репутация.

– Дешёвая репутация. И ты уж как-нибудь определись с планами на будущее. То одно говоришь, то другое. Расскажи мне: к сыночку, наверное, государи не относятся так, как к тебе, хоть ты и родственник. Видишь, как расписали.

– Мм… – неопределённо протянул Чудила. И выдал: – Не о том думаешь, Миче. Если газета выпущена вчера, может, сегодня ещё наши родители живы?

Я охнул.

– Чудик, ну газета при чём? О весенних реформах было известно уже осенью.

– Просто теперь начнутся настоящие взыскания, наказания… Штрафы… Я знаю людей из комиссии. Это люди неподкупные, очень ответственные. Реформы позволят хорошо прижать Коркам хвост. Ты уже понял, что они одни из немногих, кому плевать на указы и комиссии. Они имеют производства, и засоряют реки, и плохо относятся к здоровью рабочих, и даже, как я слышал, незаконно вырубают леса, и даже у водоёмов. При этом провалились попытки захватить престол, да ещё накрылась их авантюра с солнцами. Тут их того и гляди выведут на чистую воду. А мерзавец Воки, надежда и опора, сыграл в ящик. Представь, Анчутка, как они озвереют. Реформы объявлены раньше оговоренного со мной срока. Теперь уж точно мы опоздали. Если Корков не заперли на замок и не посадили на цепь, они непременно взбунтуются. Они не станут ждать окончания расследования.

Я похолодел:

– Прямо сейчас взбунтуются?

– Вопрос нескольких дней.

Вот и дожил я до обещанных моим другом беды и катаклизма. И заперт. Не могу предотвратить. Волна возмущения и обиды поднялась в душе.

– Зато тебя, Чудик, хорошо защищают, – насмешливо произнёс я. – Послушай-ка, что скажу. Честно и открыто. Тебя упрятали в эту крепость, чтобы ты не лез куда не следует. Не вмешивался. Зачем ты в Някке? Кто ты такой? Твои заслуги приписаны другому, лоботрясу, сосунку и трусу. Папенькиному сынку! А ты, не дай-то Эя, будешь качать права. Не дай-то Эя, кто проболтается о твоих заслугах! А так – тебя нет, и можно утверждать что хочешь. Ты сделал всю работу за другого, и больше не нужен. Твоим соратникам можно заткнуть рты убеждением, деньгами или угрозами. И знаешь что? Знаешь, что делают с теми, у кого воруют идеи?

– Что? – Петрик заворожено смотрел на меня большими и круглыми глазами.

Ну, я ему и показал что. Приложив руки к горлу и высунув язык. И добавив:

– Втихаря.

– Допрыгались, – сказал Чудилка и рассмеялся. – Нет, Миче, этого можно не опасаться.

– Свидетелей надо прихлопнуть, – возразил я.

– Нет-нет! Мне вреда не причинят, – он едва сдерживал смех. – Вот говорил я им, что когда-нибудь случится большая неразбериха! Королю с королевой! Ты, Миче, пожалуйста, не называй их сына сосунком, ты же не знаком с ним.

– Зато наслышан!

– И уж тем более, не называй лоботрясом и трусом. МНЕ неприятно это.

– О чём ты думаешь? – возмутился я. – Тебе угрожает опасность! Время идёт, люди стареют. Король с королевой тоже. С возрастом они могут свихнуться. Это безумие – запереть тебя здесь и не посадить на цепь Корков. При огромном количестве свидетелей приписывать твои заслуги другому! Никчёмному такому…

– Миче…

– Ничего смешного! Ты просто ещё не знаешь, что родители делают для своих деток. У самых лучших людей начисто отшибает разум, когда речь об отпрысках заходит. Бесполезное существо продвинуть в лидеры! Что может быть желанней? Я теперь понял всё!

– Миче!..

– Кончай хихикать! Всё неспроста! И каковы твои отец и мать! Совершенно не борются за ребёнка! При таком раскладе тебя обвинят в чём угодно и сошлют на каторгу! Не думай, что отвертишься от меня – я сошлюсь с тобой! И не удивлюсь, если где-нибудь там, загибаясь в болоте, мы с тобой прочтём, что это наш будущий государь, это нынешнее ничтожество, а не ты, открыл вред возрождённого солнца!

– А не мы, – поправил Чудилка. – Миче, ты что раскипятился? Ты сам не о том думаешь.

– Я о том думаю! Не смей мне указывать, как называть этого… этого… королевича!

– Ладно-ладно, – примирительно проговорил Петрик, – называй как хочешь. Пожалуйста. Хорошо. Но, может, если вы когда-нибудь познакомитесь, ты изменишь своё мнение. Я только прошу тебя уяснить: может, меня и сошлют, но уж точно не прихлопнут. Понятно? Угомонись.

– Нет, не понятно, – мотнул я головой.

– Когда всё снова станет хорошо, я попрошу родителей… ну, королевичевых… объяснить тебе, почему произошла такая путаница с именами и заслугами. Постараюсь быть убедительным. Они, конечно, могут отказаться, но тогда я, наверное, расскажу без спроса. Нет, не наверное. Обязательно.

– Никто не убедит меня, что всё это справедливо.

– Я всё решил, но всё же необходимо предупредить их. После того, как я объясню тебе, всё встанет на свои места. Ты всё поймёшь и перестанешь обзываться.

– Нет, – упрямился я. – Как это можно понять?

– Но ты прекратил за меня бояться?

– Ну… Если ты утверждаешь…

– Никто не свихнулся от возраста, Миче. Никто не придушит меня втихаря, об этом забудь.