Егор Осипов - Явления Природы. Эпизод 1: Маллом

– Слышать больше не хочу про эту проклятую колонну! – рассвирепел мастер. – Перекрою вам выход из города! Будете лишь по приказу выбегать, раз в месяц!!! Все будете сидеть в городе!

Мы выждали пару минут и в момент затишья мельком проскользнули в «толпу».

Колонна? Матиас с Эллин обсуждали что-то подобное первым моим дождливым вечером в Пепле.

Вскоре гнев человека в огненно-рыжей накидке поутих. С выдохом он успокоился окончательно и принялся перебирать какие-то листки бумаги, сортируя их в нужном порядке для лекции.

– Начнем… обучение со знакомства… с по-то-ка-ми, – не спеша начал мастер, то и дело отвлекаясь на листы бумаги, исписанные кривым почерком. Все расселись перед ним полукругом, и я так же поддался стадному инстинкту. – Итак, то, чему вы, собственно, и пришли учиться – управление природой, окружающей нас. Точки – неделимые единицы энергии, в бесчисленном количестве витают вокруг. Видов энергии бесчисленное множество, но мы научились управлять лишь самыми податливыми из них и распространенными. Такими, как огонь – его пламя и жар. Три остальных – вода, земля и ветер – нас вообще не интересуют.

– Поток энергии – это направленное течение точек, максимально приближенных друг к другу, – подхватил Матиас. – Девять из десяти человек с рождения обладают тремя полноценными потоками – это необходимо для их дальнейшего размножения и собственного саморазвития. Те, у кого их меньше, не смогут управлять первостихией.

– В самых редких случаях человек рождается с четырьмя, а то и пятью… Жизнь таких людей переполнена энергетическими заболеваниями, и они не могут контролировать свои силы, – вновь перехватил инициативу мастер. – Приемная комиссия в первую очередь оценивала ваши физические возможности. После этого уже смотрела и на ваш характер, ваше стремление и интерес к данной области.

Потом еще долго, час или два, мастер и его помощник Матиас рассказывали о структуре самого потока как единицы энергии, его природе, функциях: созидание, разрушение, изменение. Среди четырех первостихий – пламени, воды, ветра и земли – огонь по природе своей есть чистое разрушение, коим по-настоящему сложно управлять. Но легко его задушить или разжечь. Очень много теории, много писанины…

Изрядно утомив всех учеников и своего помощника, мастер сжалился и отпустил всех на двухчасовой перерыв. Матиас предложил прогуляться к реке – воздух там якобы освежает. Моей больной голове это было бы кстати. Мы направились к западным воротам Пепла, затем после небольшой прогулки по каменной дороге свернули на полузаросшую просеку. Преодолев несколько сот метров сквозь чащобку, вышли к берегу.

Нас встретила широкая неглубокая река с кристально чистой водой. За ней густые заросли и подымающаяся вверх высокая скалистая стена. Налюбовавшись пейзажем, я подошел к воде и осмотрел линию берега. Вода в самой реке медленно и безмятежно утекала на север к самому подножью высочайшего плато. Кустарник на той стороне беспокойно всколыхнулся – какое-то животное поспешило скрыться от нашего взора, сверкнув копытами. Под прозрачнейшей водой были видны водоросли и округлые камешки.

– Жизнь здесь кипит, – пробубнил я.

– Как тебе начало обучения? – поинтересовался Матиас, будто решил, что уже можно говорить, во время прогулки же он не издал ни слова, но его явно что-то беспокоило.

Нечего торчать на месте, здесь действительно легко дышится, прохладный сырой воздух освежает голову и мысли. Легкой походкой мы направились вдоль берега.

– Управление стихиями? Серьезно? Ты все это умеешь? – искренне удивился я. И действительно, все то, о чем шла речь на уроке, было для меня незнакомым, непонятным, причудливым.

– Да, заканчиваю обучение. Такие возможности, такие просторы в новых познаниях! За десяток жизней всему не научишься.

– Надеюсь, и у меня получится.

– Абсолютно! В этом уверен… – Матиас вдохнул и готовился продолжить мысль, но что-то его отвлекло и заставило остановиться. – Это еще что такое? – Он резко кинулся с берега к чаще, мне ж пришлось следовать за ним.

Получив парой веток по лицу и нацепив колючки на колено, я вылез на лужайку. Под ногами захрустели сухие ветки. Перед нами стояло высохшее бледное дерево, оплетенное каким-то красным жилистым вьюном, напоминающим обваренные мышечные волокна. У корней валялось несколько обсохших оплетенных скелетов мелких животных. C провисающих стеблей вьюна увесистым грузом свисали небольшие водянистые надутые плоды, словно наполненные жидкостью шарики. Ни одной травинки, ни одного прочего кустика в радиусе пяти метров – все высохло и обратилось в пыль.

– Эта штука явно ядовитая, – предположил я, осматривая чуть заметно пульсирующие стебли у корней высохшего пня.

– Ага, и она привлекла немало зверей и птиц… запахом или чем-то еще, – обрадовался причудливой находке Матиас. – Как бы и нам не стать его удобрением.

– Что это за растение?

– А кто ж его знает? Пару дней назад я его здесь не видел. Люблю это место и часто здесь бываю.

Один из полужидких плодов свалился с ветки и шлепнулся прямо у моих ног. Мне хватило ума протянуть левую руку и поднять ягоду за мелкий отросток стебля. Правой же я слегка коснулся нижней части самого плода. Его тонкая шкурка не выдержала, и смрадный красный сок сфонтанировал, окатив мою правую ладонь. От кончиков пальцев до самого запястья мою кисть охватил сильный зуд. Конечность на глазах начала опухать так, что невозможно было согнуть ее в суставах. Ее будто парализовало. Кожа на ладони начала покрываться красной сыпью: точки собирались в пузыри под слоями тканей и вскипали пеной. Сок злосчастного плода вгрызся в мою кожу и принялся нещадно обгладывать ее лоскуток за лоскутком, причиняя массу жгучей и режущей боли.

Я закричал, запаниковал, не столько от боли, как от мгновенно овладевшего мной ужаса. Затряс рукой, держа в пострадавшей ладони ошметки плода. Пальцы мои не шевелились, их невозможно было разжать, и я тряс и тряс всей рукой, стараясь избавиться от жгучих кусочков. Я кинулся к реке и сунул в ледяную воду свою истерзанную конечность.

– Только не в воду! – крикнул Матиас, но было уже поздно.

Оказалось, в реке кружили ледяные осколки, которые вонзились в мою кожу и сухожилия с легкостью лезвия бритвы. Я закричал еще громче и выдернул конечность из студеного плена этой мясорубки. От холода свело мышцы, и кисть окончательно сжала остатки плода, что были скованы в клетке моих пальцев – какую-то мягкую розоватую косточку. Этот вытянутый пузырь лопнул, испачкав своим прохладным маслянистым нектаром мою изувеченную руку.

Под действием сока боль перестала глодать пораженные участки почти растворившейся кожи. Я не замечал, что Матиас все это время пытался откупорить пробку своей фляги с водой. Это удалось ему мгновением ранее, а сейчас он выплеснул почти весь запас на мою кисть. Оголенная плоть и без того уже начала зарастать: края каждой из зияющих дыр стягивались, пряча уязвимые мышцы и сухожилия. Не прошло и минуты, как от страшной травмы не осталось и следа.