Михаил Вербицкий - Тропа тунеядцев – 4. Книга вторая. Эшелон. Часть вторая. Космическая сага

Дело в том, что Энрике, в коньячной эйфории, с ходу, накатал, такое донесение, что, перечитав, сам удивился написанному. Пришлось переписывать заново, напрягая уходящее в похмельный туман, сознание. Это заняло много времени, потому, что кофе мало помогало, торжеству разума, а гомеопатические средства лечения, в посольстве, могли расценить, как нарушение режима.

– Опаздываем. – Нервно сказал Ходинский, когда Гонсалес залез на заднее сидение.

– Успеем. – Успокоил его испанец.

Не успели. Когда они подъехали к дому загадочного Геннадия Петровича, тот, уже собирался приступить к научным изысканиям. Причем не один, а с Францем Майером.

– Опередил. – На английском, сказал Ходинский и добавил, кое-что, на чешском.

Отношения, между Мирошниченко и Майером, по всей видимости, установились дружеские, потому, что оба, в разговоре, называли друг друга «камрадами».

– Что будем делать? – Грустно спросил Ходинский.

– Придется, снова, идти, прицепом. – Ответил Гонсалес.

– Придется. – Еще печальнее сказал чех. – Только, давай не расходится. А, то мало ли чего….

– Согласен. – Сказал Энрике. – Хотя мне кажется, что особой опасности нет. Колонна, после ночи, живой и здоровый вернулся. Никто его не тронул.

– Так-то, оно – так! Только, все ровно – стремно….

Следуя знакомой дорогой, за Майером и Геннадием Петровичем, они заметили три неясные тени, которые сопровождали их, держась в отдалении. Что это враги-товарищи, по оружию, не было сомнений. Только, в сумерках, нельзя было разобрать их государственную принадлежность.

– Прилипли – не ототрешь! – мрачно сказал Ходинский, по этому поводу.

Гонсалес промолчал. Ему было нехорошо. Испанца мутило.

Двигаясь знакомым маршрутом, испанец и чех, утратили бдительность. Поэтому, поворотную точку, проморгали. На поиски тропы, пришлось потратить, достаточно, много времени. В конце концов, тропа все-таки нашлась, и они пошли по ней. Вскоре впереди послышались голоса, а через, какое-то время обозначились две неясные тени, которые, несомненно, принадлежали господину Мирошниченко и «проклятому» Майеру.

– Сегодня, не копали, ничего. – Заметил Ходинский, когда они, с Гонсалесом, заняли наблюдательную позицию.

– Пошло, все, в баню! – Ответил испанец.

Мирошниченко и немец перебрасывались короткими непонятными фразами.

– Вижу – проявление! – Ахал Майер.

– Концентрация, тоже необходима! – Говорил белорус. – Усиливайте внутренний самоконтроль. Это усиливает широту восприятия.

Немец видимо последовал совету и начал усиленно самоконтролироваться. Об этом можно было судить, по тому, что, он стал ахать чаще и громче.

– Фантастишь! – Постоянно восклицал он.

– Если, там – «фантастишь», то где оно, в конце концов. – Недоумевал Ходинский. – Они, чего-то, видят. Колонна, вчера, тоже, видел! Почему мы не видим, ни черта?!

– Пошло, оно все, к гребаной матери. – Простонал Гонсалес.

– Может этот «астралоид» определенные точки знает? Откуда видно!

– Что видно? – Подавляя тошноту, спросил испанец.

– Я, откуда знаю! Наверно, что-то космическое!

Ходинский оглянулся. Три тени, которые, до этого, колыхались вдалеке, немного приблизились.

– У меня, такое впечатление, что эти, которые впереди, в таком положении находятся, что нас не замечают. – Сказал он.

– Вполне возможно. Вполне возможно, что до утра, я не доживу. – Отозвался Гонсалес.

– Может они погрузились в какой-то континуум? Что если, к ним, приблизиться? Интересно, как они отреагируют?

– Можно, и приблизиться. Мне уже все ровно. Пусть, как хотят, реагируют. Хоть пристрелят. Мне, все ровно – не жить! Не выйду, я с этого поля. Тут меня и закопают. – Стонал кабальеро.

Они прошли немного вперед. Мирошниченко и Майер, на их приближение никак не отреагировали.

– Видишь! Не реагируют. – Сказал чех, Гонсалесу.

– И – черт, с ними…. – ответил тот. – Как бы, в обморок не упасть.

– Ну, что – подойдем, еще?

– Мне, сейчас, хоть, куда.

Они сократили дистанцию, до десяти метров.

– Очень зыбкая формация. – Сказал Майер, не обращая внимания на шорох ботвы, у себя за спиной.

– Нужно подождать. Концентрируя психические энергии. – Сказал Мирошниченко. – Временной фактор играет немаловажную роль.

– Давай, тоже, концентрировать. – Шепнул Ходинский, Гонсалесу. – Мы совсем близко подобрались. Может и нам, что проявиться.

На предложение товарища, испанец ответил протяжным стоном.

Чувствуя, что поддержки своим психическим энергиям не дождешься, чех стал концентрировать, в одиночку. Поскольку, представления о способах концентрации, как и о самих энергиях, у него были самые смутные, Ходинский действовал наугад. Он, то таращил глаза, то тер виски, напрягая разные группы мышц – ничего не выходило. Он, даже делал дыхательные упражнения, по системе индийских йогов. Все было безрезультатно.

– Идет, кто-то. – В, какой-то момент, прервал его гипнотические опыты Гонсалес.

У Ходинского, от напряжения и задержек дыхания, в ушах звенело. Поэтому он, ничего не слыша, вокруг, спросил:

– Сопровождение подбирается?

– Никто не подбирается. Я, же говорю – идет. Причем не один. С левой стороны.

Ходинский потряс головой, разгоняя шум в ушах и, тоже услышал. По полю шли. Сколько – непонятно, но явно – не один. Шли уверенно и целеустремленно, в сторону леса. Под ногами, идущих, громко трещали стебли ямса. Вскоре стали различимы две странные тени. В темноте, неизвестные походили на две самодвижущиеся копки сена.

Мирошниченко и Майер, на их появление отреагировали вяло. Вытягивая шеи, они глядели, в загадочные дали, а на шествующих у них под носом монстров, взглянули, только мельком. Лишь спустя, немного времени, Майер спросил:

– Они, что на посадку, идут?

– Нет. – Помотал головой Мирошниченко. – Это ассимилянты, что среди нас живут. Энергия, у них, вышла. Человеческий облик, утратился. Движутся, на подзарядку. Вот посмотришь – утром, обычные люди, пойдут, в обратную сторону.

Тут, даже Гонсалес, превозмогая страдания, навострил уши. Ходинский, так, вообще, напрягся, до искрения.

– Значит, не снайперы – это! Инопланетяне! – Зашипел он, на ухо испанцу.

– Отстань…. Не до этого. Если меня осветить, то я сам, сейчас – зеленый, как гуманоид.

Их беседу прервал топот, сзади. Оба обернулись посмотреть, что за марсиане, их, атакуют. Впрочем, по очертаниям, несущиеся на них, лошадиным аллюром, фигуры принадлежали представителям человеческой расы. Гонсалес, который был готов умереть, в любую минуту, отнесся к этому стойко. Ходинский порядком струхнул и немного присел в ботву.

Тройка, тяжело дыша и испуганно оглядываясь назад, примкнула к паре. Образовалась плотная пятерка. Человек бывший в октябрятах, назвал бы это образование «звездочкой».