Озем - Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 8, 9, 10

Золотце – Ну, Мерет. Он же сын одного из Селзенов – не Селезня, а его брата – Комгуды. Сейчас Мерет – пуор.

Игорь – Ясно. По-нашенски, значит – шаман. Первобытный колдун. У вас одновременно несколько пуоров? Не напрягает? В каких случаях к кому обращаться? Кого просить за дождь, кого за снег?

Золотце – Да нет же. Пуор один.

Игорь – А знаменитый ваш экстрасенс? К которому толпами ходят? И верят ему, простачки.

Золотце – Вы про Жирика? Никакой он не эк… эска… сенс. Язык сломаешь. Жирик ведь не из Сульитов. Обыкновенный Бесур. В старые тряпки наряжается, шапку надевает – чем чудней, тем больше верят. Ему деньги дают. Дамочка сорокалетняя недавно целую пачку денег сунула и просила сделать кое-что. Жирик деньги, конечно, взял, но делать ничего не стал. Нельзя ему верить…

Игорь – Дружище, с тобой полезно беседовать. Ты же кладезь информации. Говорун, правильно? И Жирик – говорун? Отсюда его дар? Вы родственники?

Золотце – Болотуши сами по себе. Одиночки. Из какого клана – неважно. Вам-то что?

Игорь – Еще твоя сестра – знаменитая Ануся? Про нее не только в поселке, но и в городе толкуют? Она везде прошлась ураганом, распахнула створки. Федоров до сих пор не оклемался из-за укалаевской красотки.

Золотце – Федоров? Заводской директор? Мордоворот этот квадратный? Буржуй? Который народ без денег оставил? Хватит на сестру всех собак вешать! Чтобы не случилось – Ануся крайняя.

Игорь – Она же вроде хотела замуж за Серго Седона пойти? И свадьба уже будто бы назначена. Родители Серго вернулись в срок. Седоны со всего света в Укалаев слетелись – свадьба, свадьба! А потом Ануся переметнулась к другому жениху.

Золотце – К Цуичу. Ну и что? Девушка сама решает – люб иль не люб…

Игорь – Другой жених люб? Я его однажды видел. Он же шофер у Валерия Седона. Из машины тогда не выходил, сидел за поднятым стеклом – показалось мне, что он вельми старше твоей сестры.

Золотце – Зато Цуич – ровня. Из Худопеев как и мы, Рожковы. Против замужества с Цуичем даже Сульитам нечего возразить. А замуж Ануське надо, если не хочет очутиться Секев. Озараг Илдыа уже близко…

Игорь – Возраст жениха родителей не смущает? Или все уже сговорено? Твой отец вместе с ним помост колотил – потом он рухнул – не жених, а помост. Дурной знак.

Золотце – Помост рухнул, отца с напарником в прокуратуру таскают. Они работали, денег не заплатили – мать отца чуть не проглотила… Богатые откупятся, а беднякам хлебать.

Игорь – Цуич что, голь перекатная? Смысл от такого жениха…

Золотце – Скажете вы тоже… Вот и про Цуича – нелегко так сказать… У него из семьи и близких никого нет в живых. Сам он Худопей – то есть, наша родня… Цуич из первых Худопеев будет. При Козое состоял – совсем рядышком. Охранял его. А как Козоя скинули, что Цуичу было делать? Дернул он из тона, чтобы переждать. Поскитался с другой стороны Провала – Адмирал, Ковчег и даже Сивера напоследок. Вернулся потому, что Гуля – злого дядечку, самого главного на Сивере – меркуриацы скиданули. Они очень долго вокруг Сиверы рыскали, но северяне не отдавали Гуля – начинал-то он как герой и провидец, защитник местных, а потом власть ему в башку ударила. И он, как Козой, богом тоже не стал. Зато мужиком помер – не очканул. На Севере Гуля не обелили, но меркурианцам его смерть не простили. Ирегру упрекнули за хитрожопость – за то, что и нашим, и вашим… Вообще, Сивера как черту подвела – все уяснили, что прошлое закончилось, и на Севере Рунал встанет. Значит, Ковчег с Аксарой вперед выдвинутся. Так у рунальского принца Шандора Ракуви пока что маленькие сыновья, а внучка Лирмина Асона не родилась еще. Трон не занят. Неразбериха царит… Короче, меркурианцы Гуля кокнули и начали разгребать его завалы, поэтому вовремя Цуич оттуда побег – когда зад вот-вот поджарят, лучше на родине отсидеться…

Игорь – Ну, ты меня ошеломил… Золотце, ты не простой пацан. Внешность обманчива. Какое там! Объясни, почему тебя говоруном кличут? С чем это едят?

Золотце – Кличут. Да я не обижаюсь.

Игорь – Тайны, везде тайны. Без них – никуда. Тайны под зеленым покрывалом. Так легче манипулировать людьми. Управлять ими. Седон проделал фокус с целым городом. Я хочу понять, как ему удалось. Я хочу рассеять чары древней сказки – тем более, сказочка-то стра-ашная… Золотце – ой, извини, Семен – я буду спрашивать, а ты сделай милость – ответь.

Золотце – Да пожалуйста!

Игорь – Так просто? Задашь вопрос – получишь ответ? Дорогой мой! где ты был? Я среди всех загадок и тайн блуждаю безнадежно!.. Единственный укалай, с кем мне удалось пространно побеседовать за время моего здешнего житья – это бывший работник леспромхоза. Не простой лесоруб с грубыми ручищами. Обыкновенный вид. Лицо широкое, простецкое, доброе. Производит впечатление искреннего человека. Ходит в пиджаке и брюках – не в старинной рубахе поверх коротких подштанников, как ваш самозваный пуор Жирик…

Золотце – Жирик? Смеетесь, дядя? Так ведь это он и есть!

Игорь – Да неужели? Жирик? Погоди… Тоже кличка. У вас у всех клички – наследство дикарей. Но Жирик – не дикарь. Читать и писать он умеет. Не только умеет, но даже и читает… Он приходил и приносил в редакцию Светозары свою писанину. Злой шутник убедил его, что он вполне достоин печататься. При СССР рабкоры тоже строчили заметки… У Жирика – нечто зубодробительное. Во время путча, когда гэкапечистов по телевизору показывали, он приперся с тетрадным листочком – на первой половине аршинными буквами воззвание – Отечество в опасности! и стихи:

К борьбе и смерти мы готовы как один.

Веди нас в бой, товарищ Чепухчин!

Что на второй половине я не стал читать, хотя Жирик вежливо просил представить ему первую полосу. Маразм – зубы в крошево…

Золотце – Жирик – добрый…

Игорь – Да. Не кричит и не ругается. Не конфликтует сам с собой – очень пластичен. Когда восторжествовала демократия, он сочинил противоположную ахинею. И то, и другое – совершенно искренне. Ведь тогда была эта власть, а потом власть переменилась… Я заподозрил, что передо мной готовый пациент соответствующего учреждения. После узнаю, что он, оказывается, жертва политических репрессий – вполне официально, с удостоверением. Жертва карательной психиатрии. Как вы все тут из Ватевы!

Золотце – Жирик – безобидный. Он еще не старый. По крайне мере, выглядит моложе Селезня или моего деда. У него мать – русская, но он все равно в Котуте живет – как из дурдома вышел, так сразу и в Котуть… Жирик добрый. Правда, мороженое мальчишкам он не покупает – у укалаев денег нет; но если есть конфета, то даст, не зажилит… Газету вашу – Светозару – всегда покупает и читает от корки до корки. Книжки у него дома – старые, потрепанные. Он раз или два собирал ребят с улицы, читал истории про Ронку Рокарем – Щупальца тьмы, Убей или умрешь первым, Равно самоубийству.