Озем - Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 8, 9, 10

Игорь – Потрясающе! Фантастика? Лучше ему не путать вымысел и действительность. Лечили, лечили – не долечили…

Золотце – Как вы про Жирика пронюхали? Его по-всамоделишному посадили. Два наших киллера, Валька и Седло, однажды расспрашивали Жирика про тюремные порядки, чтобы в тюрьме не опозориться и авторитет заслужить. Только напрасно это – у Жирика была недолгая отсидка, а после он в дурке досиживал. Лечили ему там голову. Но выпустили. Знаете почему? Потому что внук Жирика – Мишаня – женился на Седоновской дочке Татьянке. Жирика сразу выпустили, даже долечивать не стали. Седон тогда и пристроил его на должность в леспромхозе. Там и работал, пока леспромхоз не развалился. Жирик иногда привязывается, но не обижает.

Игорь – Колоритный персонаж.

Сергей Синевятов – Нашими укалаями заинтересовались? С какой целью расспрашиваете? Для себя лично или по другой надобности?

Игорь – Нельзя, что ли? Государственная тайна? Вы за нами специально шли?

Сергей Синевятов – Не специально. Просто убедиться. Согласитесь, подозрительно – взрослый парень мальчонке волосы накрутил и увел с собой. Можно ведь и голову открутить… А у нас тут маньяки!

Игорь – Я произвожу впечатление опасного безумца?

Сергей Синевятов – Черт его знает…

Игорь – Может, мне что-то запрещено выведывать? У вас в Укалаеве свои правила.

Сергей Синевятов – Не запрещено. Мы же на одной стороне. Ты из Светозары, которая поддерживает Седона в противовес толстячку Кореневу? Спрашивай, что хочешь.

Игорь – К примеру, Жирик. Я не понял – почему он числится репрессированным? У вас ведь были настоящие репрессии?

Сергей Синевятов – Конечно, сажали! И рядовых, и начальство. Сам Николай Сергеевич Седон не избежал – за вредную политику и за классовое происхождение. Мы, деревягинцы, не задирались – власть всегда права и всесильна, а упрямых ослов с Межуя даже не посадили, а постреляли и рядом с букой Чепухчиным закопали. Но Жирик тогда ребенком был – не мог участвовать.

Игорь – А как же..

Сергей Синевятов – Никак. Жирику нравится, когда его приглашают на всякие сборища – по случаю и без. Он любит выступать, язык у него хорошо подвешен. Вот благодаря языку своему… Все благодаря Жирику и еще одному парню – Олежке Ремневу. Но первый начал именно Олежка – и тоже своим языком.

Игорь – Школьник, которого до самоубийства довели? А что Жирик?

Сергей Синевятов – Ничего. Жирик сам кого угодно доведет. Ты же столкнулся – он вас своими заметками осчастливил. И еще стольких людей морочил самозваным пуорством.

Игорь – За что же его посадили? Если он безобиден…

Сергей Синевятов – Это я тебе могу сказать. Картина маслом на наших глазах. В девятом классе. Учились мы все вместе – я, Венерка Седон и ее парень Олег Ремнев. Ну, молодые, дурные, идейные. Тогда же время было непуганых идиотов – молодых строителей коммунизма. В первых рядах – Олег Ремнев. Венера с ним. Образцовые советские школьники – настоящие дятлы – тум-тум! по граниту науки.. У семнадцатилетнего парня в голове бедлам: космос, всеобщее счастье, коммунизм – светоч мира, трим-трям… Был старостой класса, диспуты про честность и совесть у нас устраивал. Как ты. Но совсем не ты. Идеалист… А Венерочка уже вкусила запретного плода – соблазнительная девочка, с Олежкой совсем не прочь… Так вот, вместо того, чтобы с Венеркой сообразить, этот олень сочинил свой пасквиль про расстрел в Укалаеве в гражданскую войну, под копирку напечатал и распространил его. Точно олень – молодой, глупый и горячий – не прислушался к умным дядям, из-за чего власть должна была реагировать. Под ударом очутился Валерий Седон – он в горсовете председательствовал, когда в местной школе антисоветчина вылезла. Чтобы оправдаться, применили воспитательные меры – в Олежкин класс позвали выступить героя всех войн, начиная с империалистической и заканчивая афганской – да, забыл про войну Вроя с бойцами Истехея Лапшенникова… Жирик лучше на эту роль подходил, несмотря на то, что его даже в армию не взяли – Муху взяли, а его нет. Помню, выступал Жирик с подъемом, живописал подвиги красочно. Почему не по заслугам воздается? Авенах Валиев прошел полностью войну артиллеристом, но отказывался быть свадебным генералом на официальных торжествах; он, вообще, говорить не любил – ни о войне, ни о прочем… Зато Жирик лоснился от удовольствия! И приходил по приглашению, и добросовестно отбарабанил. Как в тот раз. Рассказал нашему классу про трудное становление советской власти. Как возводили завод, отстраивали город. И весь народ дружно, как один, сил не жалел на это дело – под руководством партии и правительства… Правительства еще не было – или было? – но имелась горсточка несогласных. Злобно пыхтели за спиной, ничем помешать не могли – и заслужили, чтобы с ними по законам военного времени! Пых-пых!.. Директоршу нашу, Викторию Ирадьевну – как послушала она ветерана – натурально корчить начало. Дурное предчувствие ее не обмануло. Любимчик Олежка руку поднял и вежливо вопросил – сколько лет пролетело, но все, кто в классе сидел дословно запомнили… Олег себе же яму вырыл. Посуди сам – послушай ту дичь, которую он нес. Давай, Золотце, повтори его пламенную речь! От первого лица.

Игорь – Ему известно? Откуда?!

Сергей Синевятов – Оттуда. Золотцу известно. Он же говорун. Кстати, Жирик тоже говоруном мог быть, но не сложилось – мать у него русская… Че, Золотце? Откашляйся и начинай! Он еще в Олежкиной манере это скажет. Рожи не корчи – все серьезно.

Золотце (от имени Олега Ремнева) – Вы говорите, что врагов не было – в Укалаеве все враз сделались коммунистами и комсомольцами. Но произошли и у нас трагические события, что замолчать не удастся. До сих пор живы свидетели или их дети. Борьба велась с ожесточением. И не ясно было, кто победит. В подобных случаях струсил, сморгнул – считай проиграл. Местная психология такова, что жители оказали сопротивление советской власти. Если в Устане она победила бескровно, то у нас наоборот. Кровь пролилась в немалом количестве. Не нужно закрывать глаза – с обеих сторон противоборствовали наши деды. Выясняешь тогдашние факты, и сплошь знакомые фамилии – даже свои собственные…

Сергей Синевятов – Понял? Виктория Ирадьевна поспешила прервать Олежку, но поздно – слово сказано, да какое слово – по расстрельной статье!.. Учителя чуть ли не в обмороке, а Жирик – само доброжелательство: ах, ах, умный мальчик! историю он любит! точно, точно! враги хотели ударить! вернуть эксплуататоров на шею рабочему классу… Золотце, что Жирик дальше сморозил? Его прямая речь!

Золотце (от имени Чепухчина) – Внимание, бойцы! Мы пришли сюда утвердить торжество мировой революции. И так повсеместно! Наши человеческие сердца – горючий материал для революционного катаклизма, и скоро пламя взовьется до диррических небес! Мы на горе всех буржуев мировой пожар раздуем! Каждый, кто посмеет помешать нам, будет сметен. Кровь сцементирует наше братство. Отряду Пламя предназначено совершить великие дела! Буржуев и кровопийц в расход!! Прочь сомнения! Целься!