Озем - Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 8, 9, 10

Муха – Девушка, я не пойму – ваша мать больше по мужу или по собаке убивается? Который дороже?

Лизель – Заткнитесь, пожалуйста… Вот видишь, они еще насмехаются. Ты ждала сочувствия? Здесь все враги папы. Они только обрадуются.

Муха – За оскорбления официального лица можно и сесть. Папаша твой – мэр, но ты-то обыкновенная хулиганка, пигалица мокрохвостая. У нас уже прохлаждаются двое, рядом в закуток еще тебя присуседим. Втроем веселей трое суток скоротать. Эй, летун, как тебе? Она рыжая – конечно, не красноволосая Селзенка – но тебе нравятся яркие…

Коренева – Вы!! Вы пошляк! Не смейте так выражаться при моей дочери. Думаете, я оставлю ваше хамство? У нас есть хорошие знакомые в области. Во власти. Они вас в бараний рог согнут! Работы своей лишитесь! Вон из милиции! Карательные органы тоталитарного режима! Я как приду домой, позвоню Юрию Семеновичу Краулину. И ваша жалкая участь решена! Вспомните тогда про бедного Пусеньку, что не помогли ему.

Лизель – Мамочка!!

Коренева – Доченька, нехорошо-то как. С папой неприятность – зачем было громоздиться толпой на этот помост. Посчастливилось тебе, что вовремя отскочила. Весь город против нас. Люди озверели – хуже собак. Теперь я вижу – Виктора не переизберут. Мы здесь чужие. Катя своего Федора увезла – и правильно поступила. Виктор возгордился, захотел разбогатеть, хозяином Укалаева сделаться, ан место-то давно занято. Если заупрямится, то больше неприятностей на свою голову призовет. Мистика получается. Жители, обстоятельства, местная чертовщина – все на стороне Седонов. Зачем нам это укалаевское болото? Вернемся в Устан, будем жить в старой квартире, Виктор легко пристроится на какую-нибудь должность, чтоб не обременяла – возраст ведь уже, здоровье, и пенсия не за горами. На жизнь хватит. Чего ради гробить себя? Лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Лизель – Мама, ты можешь рассуждать здраво. Это не катастрофа.

Коренева – И ты, доченька. Посмотри на нас с папой – до крайности мы дошли. И вокруг посмотри. Не сходи с ума. Женское помешательство здесь – распространенная вещь. Вон Лена – Федоровская дочка – совсем с пути сбилась, поссорилась с женихом и якобы связалась с укалаем. Мне верить не хочется… Я боюсь за тебя! Дурное влияние очень сильно. Лизочка, поедешь в Устан учиться. И я изменила свое мнение – считаю, что чем раньше ты замуж выйдешь, тем лучше и для тебя спокойней. Твой одноклассник, Дима Шутин – воспитанный умный мальчик – идеальный кандидат. С ним надежно.

Лизель – С кем? С Димой Шутиным? Чего ты меня выдаешь, не спросивши моего желания? А если я даже и желала бы – фигушки! воспитанный мальчик Дима не прочь жениться на дочери укалаевского мэра и капиталиста, гребущего деньги лопатой. Димочка не промах! А дочь устанского пенсионера ему не нужна! Какой с того прибыток?

Коренева – Лиза, ты цинична.

Лизель – Я прагматична. В великую любовь верить хочется каждой девушке – когда ж она придет? А пока не пришла, я собираюсь заняться иным.

Коренева – Лиза! И ты, и ты поддалась здешней губительной атмосфере. Мы же давно все обговорили – институт по специальности Финансы и кредиты. Очень востребовано. Закончишь и будешь обеспеченным человеком. Ну, если не хочешь – не выходи замуж, повремени, пока учишься…

Лизель – Спасибочки! На кой мне эти финансы и эти кредиты?! Сплю и вижу, как деньги считаю, по калькулятору щелкаю! Нет, мечта моя другая…

Коренева – Лиза, мы же с папой…

Лизель – Вы с папой все за меня определили. Уже и блат для поступления мне обеспечили. Не хочу быть банкиршей! Планы ваши, а страдать я должна?.. Не тревожьтесь. Все равно я поступлю по-своему. Извини, мама, но если вы не согласитесь – это ничего не изменит. Мне жаль.

Коренева – В какую авантюру ты голову засовываешь? Опомнись! Ты своих родителей убиваешь!

Лизель – Мне жаль. Но повлиять вы не можете. Теперь не можете. На конкурсе мне присвоили категорию топ модель – мне, не Еве или Валентине, не говоря уже об Юльке Валиевой, которая чокнутая, что в венце Укатоля, что без венца… У меня появился шанс. Я уеду в Москву. Поступлю в школу моделей. Я могу стать моделью – мне Ванда, московский хореограф на конкурсе, объясняла. Она сказала, что у меня подходящие данные. Интересная внешность. Я могу иметь успех. Оказывается, недостаточно быть смазливой кошкой как Ева Айдахова.

Коренева – Дурочка ты моя. Это сказки. Укалаевские безумные сказки. Журавль в небе. Но эти сказки обойдутся в дорогую цену. Не думаю, что папа согласится оплачивать твою прихоть.

Лизель – Пусть не оплачивает. Я же говорила, что у меня появился шанс. На конкурсе каждой девушке предложили оплату обучения. Учиться ведь не обязательно на бухгалтера. На один год мне хватит.

Коренева – А дальше?

Лизель – Дальше – жизнь моя. Советы – вещь полезная, но жить я своим умом буду.

Коренева – Нет, это… это… Дома поговорим! Лиза, стой!!

Муха – Ушла? У бабы мозгов – с горсточку, из той горсточки еще волосья растут… Жена начальства или работяги – все одно – стервозня и трескотня. Нет, бывают бабы красивые и… и все. Чего она телешится? У муженька денег стребует и купит себе, чего пожелает – ну, хоть волкодава…

Туров – Ах, из-за чего шум? Возмутиться нельзя? Честных людей в тюрьму? Сатрапы! Недалеко вам до Гуля, диктатора с Сиверы! Он тоже тюрьмы набил!

Муха – Да не Гуля. Ты все перепутал. Значит, совесть не чиста. С тобой в обезьяннике – Блевуля. Фамилия Степанки – Бле-ву-ля – ясно?

Туров – Оскорбляют беспрерывно! Всего на меня навесили! Протоколы составляете – чего туда пишите? Засирал, еще и блевал! Это чистая пытка! Мало того, что ночью глаз не сомкнул, так еще горы вранья и клеветы приходится выслушивать. Издевательство!

Муха – Степанка дрыхнет? Он всегда так. Храпун на всю дежурку – даже отсюда слыхать. Ты ткни его – пусть затихнет. Протокол мешает писать.

Туров – В унитаз спустить ваши протоколы – вот кто засоряет… А вашего Степанку я несколько раз за ночь толкал. Не реагирует. Феноменальный храп – стенки вибрируют!

Муха – Тогда по-другому – подойди и ноздри ему зажми, чтобы воздуха не хватило – хошь не хошь, а проснешься.

Туров – Подойти и…? ноздри? Фу! Не стану я этого делать! Если он задохнется?

Муха – Ниче. Это ж Степанка. Блевуля. Он не прекратит храпеть… Булькает даже…

Туров – Долго пишите. Пора разобраться и отпустить.

Муха – Готово. Протокол составили. На законных основаниях. Теперь будь спокоен.

Туров – Спокоен? Куда меня? На свободу?

Муха – Не спокоен ты. Переживаешь? В камеру – куда же еще? Красавица Селзенка подождет.

Туров – За что?!

Муха – За все хорошее. За язык твой собачий. Не брехал бы.

Туров – Я хочу обратиться к властям – к тем, кто повыше вас в Новоземелье.