Озем - Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 8, 9, 10

Валиев – Зачем он здесь место занимает? Муха, отвечай!

Муха – Слушаюсь. Поскольку он, будучи в отключке, не смог разоблачить свой злой умысел…

Валиев – Это ты должен был разоблачить!

Муха – Сейчас. Я его разбужу. Разоблачу. Сейчас… Эй, ты, дубина, мурло пьяное! просыпайся… Просыпайся, говорю! Вставай!! Разлегся как у себя дома…

Степанка – П-х-х! Хыр-хыр-хыр!.. П-п-ху-у…

Муха – Ать! Оплевал всего, мать твою… А, ну!!..

Серостанов – Остановитесь! Очумели? Муха, не трогай его! Отпрянь! Володя, не будите Степанку. Пусть спит – вот так, на скамье. Он всегда погружен в это состояние – и дальше в нем останется… Не буди лихо…

Валиев – Эх, Иван Степанович. Понимаю. Пусть дрыхнет – не жалко. Я даже велю принести ему подстилку – жестко ведь на досках… Это тронуть не моги, это сам понимать должен, а это вообще не твоего ума дело… Куда не кинь – везде клин. Что за участь! Как в русской классике – что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом – вдруг вспомнилось, как в голову ударило… Ментом быть сложнее. Хотя нет – еще раз нет. Отцом… Черт, запутался я… И голова прибаливает…

Серостанов – Все, все, все, Володенька. Натрудился ты сегодня. Отдохнуть пора. В кабинете на диван ляжешь. Подстилку тоже приспособим. Полежишь, расслабишься…

Валиев – Иван Степанович, да что же такое. Должность моя – незавидная в Укалаеве. Того и гляди, коньки откинешь, расстараешься, умом тронешься… В одном направлении идет…

Серостанов – Не отчаивайся. Конец будет. Про отца и про дочь почему сказанул? Грибоедова приплел! Хорошо вас Роза учила.

Валиев – Меня все жизнь укалаевская учит. Сколько можно!.. Вчера Юльшу на конкурсе королевой выбрали, старухин венец водрузили и радовались, идиоты!

Серостанов – Как же, как же. Я среди тех был, кто выбирал. Юльша твоя на сцене сразила наповал и судей, и зрителей. Всех девчонок за пояс заткнула. Как она вышагивала, голову высоко держала, глаза – сверкающие звезды, волосы богатой гривой. Красавицу ты родил – выросла и расцвела.

Валиев – Красота эта – не наша. Бесуровская. Уже ничего не прячешь. Вчера все видели. Полагаешь, приятно мне?

Серостанов – Володя, прекрати копаться. Ты уже голову насквозь прокопал – от одной стенки до другой. Довольно. Все, что у тебя есть – твое. Жену сам выбрал, дочь родил – не дядя же чужой к тебе пришел… И почему бы не порадоваться за вчерашнее? Дочка, наверное, козой скачет?

Валиев – Если бы… Ну, не от мира сего… Не нужно ей было идти – да и не думал я, что вот так… Эта сцена, свет, взгляды завистливые. Вчера Юльша была в ударе, а сегодня в уголок забилась как зверек – ничего ей не надо, никто не интересен…

Серостанов – Да-а… Она же у тебя школу заканчивает, как моя Ольга?

Валиев – Не знаю, что она закончит… Учеба давно побоку. Экзамены сдавать не пойдет. Оксана Седон сказала, что для Юльши это не важно. И глядя на нее, я тоже так думаю. Ее единственное занятие – рисование. Все.

Серостанов – Но и рисует она у тебя… Сцену для конкурса она нарисовала – так прямо и объявили. Москвичи очень уважительно про ее творение отозвались. Володя, рисует дочка – и пусть рисует. Может, это ее дорога.

Валиев – Я не возражаю. Ни на что другое она неспособная. Мне даже спокойней, когда она рисует, чем просто время убивает – вдруг застынет, упрется взглядом в пустоту – что она там видит?.. Жена с привычными женскими меркам подойти пытается – дескать, пусть не институт, не техникум, но курсы какие-нибудь осилит; тихое местечко на работе ей подобрать – и пусть ходит. Жених готовый – Илья Мицкис. Семья, дети – нам внуков на старости лет. Идиллия!..

Серостанов – А что тяжело вздыхаешь?

Валиев – Не будет этого, Иван Степанович. Не суждено. Некоторые рождаются счастливыми, другие несчастными, третьи умными или дураками, а есть те, кто как кукушата в чужом гнезде. Отведут свое время здесь – и нет их… Как Ювиэй Виэру – легенда это… Потому…

Серостанов – Почему?

Валиев – Потому внимание людей и шум, и старухин венец из змей не на пользу Юльше – даже во вред. Тащат из темного угла на свет. А ей плохо… Я много думал, сомневался и, наконец, решил – дочь мучить и переделывать не стану. Какая есть. С нами проживет. Прокормим и доглядим. И никто ее не обидит!

Серостанов – Мудрая мысль. Только обидная – ты себя обижаешь, и Юльку. Ты убедил себя – долго старался – что она ущербная. А если совсем не так? Ты вспомни, как на ее рисунки смотрят те, кто в этом хоть что-нибудь понимает. Она – талант. С чего ты взял, что Юлька во взрослой жизни провалится? Почему не наоборот? Сверстников еще обскачет. Мне известно, что Анатолий Седон хочет выставку ее работ устроить – он, в отличие от тебя, ее ценит. Сейчас в городе Марк Советов – может, в Москву рисунки повезут. И окажется твоя Юлька знаменитостью. Съел, Володенька? Еще прославит вашу фамилию!

Валиев – Сказками меня тешить? Наивен ты, Иван Степанович. Семейное качество у вас. Добра и справедливости от жизни ждешь. Вдруг не дождешься?

Серостанов – Знакомо.

Смысл жизни для меня расколот —

Не только свет, но тьма и ночи холод

Валиев – Стихи. Хорошая вещь. Стихами внучке отвечаешь, когда она совета спрашивает? Тоже школу закончит – и вылетит из гнезда.

Серостанов – Для чего же мы их растили? Чтобы держать возле себя и доглядывать?

Межуй. Дом Седонов.

Валентина Романовна, Дара, Ирина Анатольевна и Аня Кутуева.

Братья Валерий и Анатолий.

Аня – Дара Михайловна!

Дара – Оп-п-п-с… Оп-п-п-с…

Аня – Дара Михайловна! Дара Михайловна!

Дара – О-оп… п… Ну?..

Аня – Извините, что тревожу вас… Проснитесь, пожалуйста!

Дара – Я здесь… А? что?… Анютка! Почему шумишь? У нас потолок обвалился?

Аня – Потолок? Нет… С бабушкой неладно.

Дара – А-а-ха-а… Храпит? Спать не дает?

Аня – Вовсе нет. Это ночью началось. Она спала и стонала. Я несколько раз подходила – она точно спала. Но стон такой тяжелый, плачущий – изнутри. Ей было тяжело, даже во сне она чувствовала…

Дара – А-а-ха… Не суетись. Нормально. У бабушки года немаленькие. Здоровье изношено. Оксана даст таблетки – и полегчает ей. Заснет.

Аня – Она уже проснулась. Потому я вас позвала.

Дара – М-м-м? Проснулась?

Аня – Она как проснулась, так потребовала ее одеть, посадить в кресло. Мне одной тяжело это сделать. И я не знаю, где взять ее одежду…

Дара – Куда бабушке в эдакую рань одеваться понадобилось? По грибы, что ли?.. Это стук? Она стучит?

Аня – Да. Палкой в пол. Она уже несколько раз стучала.

Дара – Потому мне, наверное, почудилось, будто что-то упало – потолок или что… Стучит ведь, стучит. Пойдем, а то весь дом потревожит. Бабушка может!

Валентина Романовна – Что так долго? Где вы все, когда я зову? Спите как сурки.