Наталья Ахмадуллина - В погоне за солнцем

«Он избегает откровенных разговоров со мной, чтобы не выдать своих чувств. Он больше ни в чем не уверен…» – неизвестность терзает Агату, а телефонные разговоры, невольно сводящиеся к обсуждению повседневных забот, не способны открыть ей правду.

– Что такое Маруноути?

– Деловой центр Токио. Почти все правительственные учреждения находятся неподалеку.

– Ясно.

– Здесь мы теперь живем.

– Ты все время повторяешь «мы». Кто это «мы»?

– Те, кто проходит практику в российском посольстве. Нас двенадцать человек в делегации. Представляешь, вчера я познакомился с премьер-министром Японии…

Агата вслушивается в звук голоса Димы, стараясь что-либо понять по интонации. «Что он сейчас делает? О чем на самом деле думает?! Может, дочка Новикова сейчас там, рядом с ним?! А что? Родители прочат ее в невесты с самого детства и сделают все, чтобы их поженить… Нет. Димка так не поступит. Это же Димка, мой Димка!!! Он бы обязательно сказал, если бы что-то изменилось!»

– Дим…

– Да?

– Между нами все по-прежнему? Ты обещаешь, что вернешься? – Агате самой не верится, что она пересилила свою гордость и решилась об этом спросить.

Дима подавленно вздыхает:

– Я же говорил, что сейчас, когда карьера пошла в гору, мне нежелательно возвращаться в Россию. Ты не представляешь какая здесь конкуренция. Но обещаю, что при первой же возможности поговорю с Новиковым, и заберу тебя к себе. Потерпи.

– Сколько еще?

– Это решаю не я, вернее, не только я.

– У меня уже нет сил… – Агата старается говорить спокойно, но на самом деле чуть не плачет.

– Знаю, малыш. Думаешь, я с ума не схожу? Не видеть тебя, не прикасаться к тебе… Скучаю по твоим пальчикам, вечно перепачканным красками, по твоим губкам… Сейчас бы расцеловал каждый миллиметр твоего тела. Я люблю тебя, скажи, что тоже любишь.

– Нет, не скажу. Ты сам должен это понимать.

– Перестань, мне ведь тоже плохо. Я не вижу тебя, не знаю, что с тобой происходит.

– Тогда возвращайся. Плюнь на эту стажировку.

– Ты опять за свое? Не трепи мне нервы, пожалуйста… Извини…

– Ничего.

– Не обижайся, слышишь?

– Я не обижаюсь. И ты меня извини.

– Агатка, ты знаешь, что я встречу новый год на шесть часов раньше тебя? Кстати, какие у тебя планы на праздники?

– Пойду на тусовку с друзьями.

– Ты хочешь сказать с подругами?

– Не важно. Приезжай и сам посмотри, с кем я проведу новый год.

– Брось, Агатка. Перестань. Ты ведь все понимаешь.

– Прости, я веду себя по-дурацки…

– Да уж, совсем на тебя не похоже.

– Какая у вас погода?

– Холодно. Я хожу в зимней куртке. Но снега здесь совсем нет. А у вас?

«Хватит! Прекрати немедленно, сколько можно?! Хватит спрашивать меня о погоде и прочей ерунде! Я не могу больше! Слышишь? Не могу! Я не железная!!!!! Забудь о моем существовании и телефон мой забудь!!!!!» – Агата еле сдерживается, чтобы и вправду не закричать, не обрушиться на Диму с упреками, наговорить ему гадостей и отключить телефон. А потом не отвечать на Его многочисленные звонки, зная, что Он сходит там с ума, но зато ей станет хоть немного легче здесь, одной, без Него. Да. Хорошо все это представлять, прокручивать в мыслях, но все это и вправду – так не похоже на Агату. Что бы сделала любая, мало-мальски уважающая себя, девчонка, если бы почувствовала, что ей вешают лапшу на уши? Послала бы своего парня подальше! Но Агата, хоть и чувствует себя полной идиоткой, по-прежнему находит поступкам Димы миллионы оправданий, отказывается верить в плохое, и счастлива, Господи, как же она счастлива уже только тем, что слышит Его голос.

– Надо терпеть, – убеждает себя Агата, зная, что откровенный разговор между ними может лишить ее этой последней радости: слышать Его голос. – Надо выбросить из головы все дурные мысли, молчать и терпеть.

– Разве это работа? Я хочу быть актрисой, так же как Агатка хочет быть художницей. В магазине мы просто убиваем время! Я-то приехала в Москву с надеждой на большое будущее, а в итоге? Тьфу… Второй год хожу с табличкой на груди. – Маша копается в сумочке и достает бейдж со своим именем: – Вот. Ненавижу эту штуку! Как клеймо!

Регина ухмыляется и качает головой:

– Маш, ты ненормальная.

– Вон Агатка идет, – говорит Маша, кивнув в сторону входа, – еще не распрощалась со своей хрустальной мечтой, в отличии от меня. Спроси-ка у нее, что она думает по поводу этих наших табличек? – Маша скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула.

Агата подходит к столику, снимает куртку и присоединяется к подругам:

– Привет.

– Я не знаю как с ней разговаривать, Аверина, – шутливо говорит Регина, кивнув на Машу. – Опять завела старую пластинку. Говорит, три часа, проведенные в нашем магазине, равняются вечности!

– Смотря как провести эти три часа, – говорит Агата.

– Съела? – прищуривается Регина.

Маша только улыбается:

– Агатка слишком счастлива, чтоб меня понять! У нее повышено количество эндорфина в крови.

– Чего-чего?

– У влюбленных людей эндорфин вырабатывается в больших количествах, так что Агата вроде как под анестезией.

– Может, и тебе последовать ее примеру и обзавестись амурчиками в голове? – Регина смотрит по сторонам. – Может, хоть ныть перестанешь. Как тебе красавчик за соседним столиком?

– Смейся, смейся! Да если я захочу, найду себе такого парня, что ты обзавидуешься!

– Не забудь загадать желание под бой курантов, сердцеедка!

– Что вы пьете? – Агата изучает меню. Она не собиралась составлять подругам компанию, но тридцать первое декабря, одной, в пустой квартире… Ей показалось, что это уже чересчур.

– Я пью шампанское, – отвечает Маша, – Регинка – виски. Хотя нет. Регинка уже пьет все подряд. А ты что такая непраздничная?

– Димка не поздравил, – вполголоса предполагает Регина и пытается захватить соломинку губами. Агата пристально смотрит на нее, но та не замечает.

– Ну что там про наши таблички на груди? – спрашивает Регина у Маши. – Ты не досказала.

– Бейдж одурманивает мозги, – тут же чеканит Маша. – Людей, и без того скудно образованных, не имеющих кругозора и возможности развиваться в том направлении, в котором им хочется, бейдж гипнотизирует. Потому что не требует приложения дополнительных усилий.

Регина вопросительно хмурит брови:

– Че?

– Ну смотри, – продолжает Маша несколько мягче, – зарплата у нас хорошая, работа не пыльная, мозги напрягать особенно не требуется. В конце концов, мы смиряемся с тем, что являемся одной из миллиона официанток, маникюрщиц, продавщиц – какая разница, что написано на бейдже? Суть от этого не меняется. Нам так проще. Проще пресмыкаться, не прикладывая излишних усилий. И мы забываем о заветной мечте, о своей цели, об истинном призвании и становимся «обслуживающим персоналом», не замечая как за этим занятием проходят годы…