Татьяна Лемеш - Путь пешки. 7. Петля

Я быстренько оделся и сюда побежал. Я ведь не знал, что Спартак тебя предупредит, думал ты тут волнуешься, да и вообще…

В общем, часть вторая – иду я по лесу, приближаюсь к переправе. Подхожу – а на плоту, уже на противоположной стороне – сидит Ефим и с милой такой улыбочкой мне ручкой машет. А веревки нет! Я давай материться, орать, а он плот на тот берег выволок, еще раз ручкой помахал и в деревню пошел! Я побежал к старой переправе, где раньше от солдат плоты прятали. И на одном и переплыл, прямо руками и греб, руки замерзли до онемения! Потому и искал его у тебя под кроватью. Понимаешь?

Я с улыбкой обняла Сашку – у меня вся эта история ничего, кроме смеха, не вызвала. Он с радостью ответил на объятие и поволок меня на печь…

Уже ближе к вечеру, выспавшиеся и сытые, мы собрались к Алану. Сашка хотел при нем рассказать, что же у них там произошло с тем странным подземным.

А у меня на душе было как-то неспокойно. Немного помявшись, я все же произнесла:

– Хорошо, Саш, давай к ним пойдем. Только… у меня одно дело есть, буквально на полчаса.

Сашка вопросительно поднял брови. Я чуть слышно пролепетала:

– К Ефиму.

Он покраснел и заорал:

– Да ты что, издеваешься надо мной, что ли?!

– Ты предпочел бы, чтобы я пошла к нему тайно?

Сашка опешил и уже спокойнее спросил:

– Зачем?

– Поговорить. Так будет лучше для всех. Я знаю, чем его пронять.

Сашка закрыл лицо руками и после паузы ответил:

– Ладно. Только пойдешь не сама… Со Спартаком. А я подожду тебя… возле ворот.

– Ну вот и договорились!

Я быстро оделась и побежала искать Спартака.

Мы шли от ворот к шалашу. Мороз крепчал. Я инструктировала мальчика:

– Понимаешь, так уж получилось, что между нами и особенно между ними возникло некоторое недоразумение. И тут даже не только и не столько во мне дело. Вот я и попытаюсь это исправить – надеюсь, поможет.

– Ну а я зачем с тобой иду? Саша надеется, что я смогу что-то изменить своим присутствием?

– Наверное, что и так. Хотя будет лучше, если ты все же подождешь меня снаружи. Это недолго, ты не переживай.

– Ну а если… произойдет именно то, чего так боится Саша? Получится, что я, сидя снаружи, не оправдаю его доверия?

– Да ладно! Ты думаешь – я совсем невменяемая? Ефим поманит пальцем и я брошусь в его объятия?

Спартак настороженно посмотрел на меня и с детской непосредственностью ответил:

– Не знаю…

Я с трудом сдержала смех.

– Ну ладно, давай так – если ты посчитаешь, что я теряю… адекватность – ты как-нибудь напомни о себе. Ну, кашляни, например…

Он улыбнулся:

– Хорошо. Я все понял. Только как я узнаю? Я ведь буду сидеть снаружи и ничего не увижу!

– Во-первых – по затянувшимся паузам. А во-вторых – насколько я поняла со слов Апреля, вы такие моменты кожей чувствуете, так?

– Не совсем кожей – но да, чувствуем…

– Хорошо. И еще одно – ты там можешь услышать о некоем сне, так вот Сашка об этом не должен знать ни при каких обстоятельствах! Мы его не обманываем, это был просто предупреждающий сон, в реальности ничего не было. Это очень важно, Спартак. Понял?

Спартак важно кивнул. Мы уже подходили к шалашу.

Ефим ждал снаружи – наверное, услышал, как мы приближаемся. Когда он узнал нас в закутанных в мех фигурках, его брови прыгнули вверх. Он гостеприимно приподнял шкуру, закрывавшую вход в шалаш – это они с Туркой уже сами утеплили его с приходом холодов. Я улыбнулась:

– Привет, Ефим! Мы можем поговорить …наедине? Спартак подождет вот здесь, у входа.

Брови Ефима поползли еще выше. Его звериные янтарные глаза лукаво усмехались:

– Даже так? Ну что ж, проходи… Ты так уверена, что мальчик даже не успеет замерзнуть?

Мы тесно утрамбовались в шалаш – не считая ярко полыхающего костра, места в нем было маловато. Ефим взял мой локоть, когда помогал войти и так его и не отпустил. Мы уселись на слежавшиеся от постоянного использования маленькие веточки. Ефим сел очень близко сбоку и сняв с меня капюшон, промурлыкал почти на ухо:

– Тебе тут нравится больше? Там было теплее и просторнее… Ну и здесь тоже может быть неплохо.

Я рассмеялась и прижала пальцы к его губам, чтобы прекратить этот разговор. Потом с усмешкой ответила:

– Ефим, прошу тебя – не надо. Я пришла не за этим. Я пришла рассказать тебе то, чего ты еще не знаешь. О следующем полнолунии – ведь ты отсутствовал, когда старуха Миш говорила нам это. И заодно о последствиях моего сна – да, того самого – что было бы, если б он исполнился… С чего начать?

– Ну, давай со сна… – Ефим взял мои пальцы и принялся покусывать их по очереди, стреляя глазищами – он давно уже понял, как они на меня действуют – А почему вообще пришла-то? Сашка нажаловался? А я тоже пострадал! Вот, смотри! – и он положил мою руку на распухшую скулу. В полумраке я не сразу это заметила, а теперь обратила внимание – скула опухла до того, что лицо потеряло симметрию. Я с сочувствием погладила его по лицу, а Ефим, млея, томно продолжал:

– У меня …повреждения по всему телу – может ты и там погладишь? Я ведь тоже хочу ощутить твои губы и пальцы на себе, помнишь?

Ефим просто невероятно на меня влиял и я действительно, несмотря на недавний такой решительный настрой, начала плыть и терять адекватность… Снаружи раздался детский кашель. Я улыбнулась и пришла в себя:

– Хорошо, начнем о сне. Как ты знаешь, старуха может видеть будущее, причем очень точно и в нескольких вариантах. Все это очень серьезно, Ефим, послушай меня, пожалуйста! – я забрала руку и рассказала о варианте, когда я не устояла. Ефим, нахмурившись, слушал очень внимательно. Потом спросил:

– Так и сказала, что мы умерли одновременно – я и Турка? Так а Турку кто убил-то – я или Женя?

– Не знаю, я так и не поняла – то ли Женя пыталась защитить тебя и нечаянно пристрелила Турку, то ли он все же заканчивал начатое, а ты отбивался… И это вполне реальный вариант – я видела его глаза там, во сне, когда он прибежал на шум.

Ефим со вздохом потер глаза:

– Да уж, что-то я увлекся этими играми! Прости, Тань, но ты же понимаешь – в этом есть и твоя вина, в твоей взаимности. Да еще и индюки меня раззадорили – разбудили зверя, так сказать… Я понимаю, что пора остановиться. Ты знаешь – я, наверное, сейчас опять в купол пойду. Здесь мне все равно делать нечего, Турка у Олега застрял, ходит, пугает всех своей разговорчивостью. А там, в куполе – тепло и сытно. Я могу и на охоту ходить, чтобы им не в тягость быть. И там не так одиноко…

Я понимающе улыбнулась:

– К нежному и ласковому другу Январю?

Какое-то время он испытывающе на меня смотрел, а потом улыбнулся:

– Понял. Это не насмешка, а …знание. Ну что ж – да, к нежному и ласковому. Так много радости я давно ни от кого не получал. А Сашке привет передавай. Виноват я перед ним. Может, позже и извинюсь…