Каролина Королевич - Загадочный парень в кепке

Рысси: раз уж мы остались тут одни, может, расскажешь мне про себя?

Рикоер: нечего рассказывать.

Рысси: прям таки нечего?

Рикоер: а что тебе нужно знать?

Рысси: я лишь пытаюсь вести разговор, ты видишь, у нас есть время и я придумала, чем его занять!

Рикоер: х-м… (улыбнувшись)

Рысси: расскажи, как ты представляешь свою жизнь потом? Когда мы перестанем прятаться и начнём жить для себя?

Рикоер: да никак….

Рысси: ну ты наверняка решил уже кем ты хочешь стать? Да?

Рикоер: нет, не решил. Какая тебе разница? Я сам разберусь со своими мыслями!

Рысси: а точнее с их отсутствием.

Рикоер жадно посмотрел на меня и сжал губы, при этом нахмуривая брови. Он был не доволен тем, что я сказала. Может я даже обидела его, но всё же, я лишь хотела разговорить его. Найти общие темы и интересы, возможно даже, рассказать о себе чуть больше. Однако Рикоер после нашего разговора стал отдаляться от меня сильнее прежнего. Пускай лучше он будет влюблён в меня, чем считает, что не бывает настоящей дружбы между парнями и девушками. Если это и есть его истинная причина молчания, то мне следует злится.

Когда вернулся Джонни, уставший и одновременно довольный собой, мы без слов ушли. Мы не боялись, что Мистер Фридж сдаст нас. Это было видно по Миссис Фридж, которая помирилась с супругом и ходила по дому напеваючи. Семья Фридж заботливо проводила нас до ворот, указав путь на запад. Миссис Фридж подарила Джону компас на прощанье и поблагодарила за помощь по дому. Дальше мы шли молча. Я дулась на Рикоера за его слова, а Джонни наоборот, не понимая ситуации, пробовал развеселить нас.

Джонни: а что же это у нас Рикоер и Рысси такие молчаливые? Не хотите ли рассказать, чем вы занимались в моё отсутствие? Наверняка чем-то пошлым… м-м-м?

Рысси: ещё чего!

Джонни: но тогда ты не стала бы оправдываться!

Рысси: я лишь ответила на твой вопрос, Джон. Мы с Рикоером ничем таким не занимались.

Джонни: ты посмотри на его лицо, Рикоер, ну давай правду.

Рикоер: ой, да отвянь ты уже, Джонни!

Джонни: хм, ну как хотите, я лишь хотел поднять вам двоим настроение. А то ходите с такими кислыми лицами!

Рикоер знал, что я была не довольна сегодняшним разговором. И поэтому он старался не смотреть в мою сторону. Я строила ему злые рожицы, а он высовывал язык и опускал глаза. Под видом высокомерия он скрывал свои печали и радости, защищался от напастей и непрошенных советов. Наша беззаботность и сплочала нас на пути к общей цели. Мы не любили и часто осуждали в разговорах шаблоны поведения большинства людей, а жизнь на бегу, которая в большей степени проходила на природе, подарила нам свободу от всех общественных рамок. Мы спокойно переодевались друг при друге не отворачиваясь, будто были кровными братьями и сестрой. Мы стирали вещи друг друга в прудах по очереди, а не как предписано патриархальной общественной системой. Мы были на равных и считали, что так во всем мире и должно быть. Это было одной из причин, по которой мы более не могли вытерпеть городскую скуку и уныние, наблюдение за людьми, что живут по свыше предписанному сценарию и осуждают всякого, кто его не придерживается. Это напоминало плохо поставленную театральную постановку, где навязывание стыда за естество было наказанием за плохую игру.

На нашем пути было много трудностей, но никто не жаловался и не ныл, не просился обратно. Я понимала одно: сколько бы мы ни ссорились с Риком, и, сколько бы ни молчали, всё равно скоро мы начнем общаться, ведь путь у нас общий. Я радовалась, что это ссоры и недопонимания меня не гложут. Мы идем вместе, и никто ни за что не сойдет с общего пути. Ребята были уверены во мне, а я в них. Это сближало разные души.

Еще с раннего детства я начала работать над собой и исправлять в своем поведении то, что было далеко от моего идеала меня. Сейчас я решила, что нужно со временем научиться молчать вместе, ведь мы лучшие друзья, не обязательно же постоянно говорить. А это чувство, возникающее у меня при молчании, доставляло дискомфорт. Пока я представляла, как избавлюсь от него, мы дошли до шоссе.

Мы с Рикоером шли по обочине за Джонни, я в своих белых кроссовках, ребята босиком. Вещи хоть и были выстираны и по-домашнему еще пахли порошком, но всё же, было заметно, что они давно ношеные. Очень скоро моё настроение поднялось, ведь я не держала больше обиды на Рикоера за его безразличие и молчаливость. Мы все заметно повеселели, светило солнце, мы были на обочине большой дороги, а значит – на правильном пути. Машин пока не встречалось ни одной, но мы не теряли надежду и на каждый непонятный звук оглядывались назад. Почему-то вдруг стало так весело, что мы начали напевать песни, придуманные на ходу и не заметили, как мимо нас пронёсся грузовик. Мы замахали ему вслед, выбежав на середину дороги. Грузовик шумно притормозил, съехав к обочине. Копоть и выхлопные газы заставили нас закашляться. Мы подошли к окну, из которого высунулся водитель. Он был старый, волосы уже поседели, но не опали, небольшого роста, что я сразу подметила, и круглый, как шар. Живот практически доставал до руля. Он улыбнулся нам и сморщился от солнца. «Далеко вы ребята, пешком собрались?» – спросил он, погладив седые усы. «На запад» – гордо заявила я, после чего он рассмеялся, кашляя: «На запад?! Они идут на запад! Ребята, да туда ехать далеко, не то, чтобы идти. А-ха-х-х-ах!». Он так забавно смеялся, что и мы начали смеяться с его смеха.

Джонни: мы были бы рады, если бы Вы подбросили нас туда или хотя бы куда-то, если вам с нами по пути!

Водитель грузовика: садитесь! В кузове полным-полно места.

Мы устроились с Рикоером в кузове, который разделялся большим открытым окном от передних сидений, а Джонни уселся рядом с водителем.

Водитель грузовика: Меня, кстати, звать Яни, а вас как?

Я перестала рассматривать коробку с фломастерами, в то время как Рикоер уже открывал упаковку.

Рысси: приятно познакомиться! Я Рысси, это Джонни, а этот в кепке – Рикоер!

Яни: что забыли на западе?

Джонни: мы… не можем сказать!

Яни: а я еду зарабатывать деньги, всё это для сына. Я редко его вижу, лишь привожу деньги.

Рысси: наверное, сын вам очень благодарен!

Рикоер выронил фломастеры и посмотрел на Яна.

Рикоер: так это не фломастеры вовсе, а маркеры с краской!

Яни: да кто их разберет.

Хитрый Рикоер складывал маркеры в рюкзак. Когда я заметила это, он подмигнул мне и начал подпевать радио, с таким удовольствием, что мне стало смешно! Джонни повернулся и тоже засмеялся с Рикоера, но всё равно суть дела знала только я и Рикоер. Мы ехали несколько часов, а Рикоер кимарил на моем плече, как вдруг, живот Джонни трагично заурчал.

Мы остановились на обочине, и Яни достал большую корзину с полотенцем внутри. В полотенце были завёрнуты аппетитные бутерброды, термос с чаем и кусок яблочного пирога. Из-под ног Яни достал кастрюлю с картошкой, а из бардачка вытащил хлеб и две маленькие баночки. В одной огурцы, а в другой варенье. И зачем ему так много всего? Это как-то странно смотрелось, но когда он задумался, мы поняли, что это ещё не всё.