Аль Джали - Убить еврея

– Видел, – фыркнул Мойша. – Думаешь, меня случайно назвали Моисеем?

– Ладно, – насупился Артём, – а что если вы и есть тот еврей, которого я должен убить? Может, наше знакомство неслучайно?

– Раз должен, значит, убьешь, – с иронией сказал Мойша. – Впрочем, вряд ли это я. Скорее всего, речь идет об аллегории, а не о каком-то конкретном человеке. Никто из нас не убивает своего отца, но Фрейд считает, что все мальчики страдают эдиповым комплексом. Что-то в этом роде.

– Уф! – вздохнул Артём, – камень с души свалился.

– Впрочем, это всего лишь версия, – «утешил» его Мойша. – Ты впервые в Иерусалиме? – вдруг улыбнулся он. – Давай-ка я позову дочку, пусть покажет город. Кстати, предупреждаю, я все равно всё ей расскажу, она умница и отчаянная. Думаю, очень поможет нам. Так что, лучше сам все ей поведай. Давай, до вечера!

Они сидели в Гефсиманском саду и молчали. Лия – уникальная девчонка – выслушала рассказ Артёма, ни разу не перебив его. Наверное, сейчас она осмысливала услышанное. Артём отдавался забытому чувству «невыносимой легкости бытия» – он ни о чем не думал. Наконец, Лия прервала молчание: «Давай исходить из того, что ты не случайно попадаешь туда, куда попадаешь. Раз ты оказался здесь, – она словно подыскивала слова, а потом сказала как давеча ее отец, – давай сузим пространство поиска. Давай, побродим по городу».

Артём провел в Иерусалиме не три дня, как планировал, а неделю. Один или с Лией побывал в самых знаковых местах города. Написал несколько интересных статей. Две отправил в Париж, и четыре разбросал в Женеве. И хотя заказа на них не было, женевский редактор принял – было в них что-то свежее, так он написал Артёму. Но напомнил о репортаже из Палестины. Артём и сам понимал, что задержался, но он все ждал какого-то знака. Его не было. Даже сон стал нормальным. Артём подумал было, что весь кошмар предыдущего месяца на самом деле был лишь для того, чтобы он приехал сюда, где его ничего не мучает, напротив, все так необоснованно хорошо. Он размечтался до того, что мысленно сделал предложение Лие и народил троих ребятишек. Таких шнобелистых, как положено у евреев и армян. Потом рассмеялся и пошел покупать билет. Он решил провести один день в Стамбуле, а оттуда отправиться в Палестину.

Вечером они сидели с Лией в ресторане и болтали о каких-то пустяках. Они уже собирались уходить, когда Лия получила эсэмэску. Прочла, покачала головой и сказала Артёму, что пока он закроет счет, она вернется. Артём знаком показал официанту – счет. Расплатился, встал и услышал звук взрыва. В ресторане началась кутерьма. Кто-то бросился на пол. Кто-то рвался к выходу. Сквозь выпавшие стекла было видно, как полыхает какой-то автомобиль. Потом рвануло соседний. Вокруг кричали. Звонили по телефонам, куда-то бежали, кто-то уже поливал горящие машины из огнетушителей. Артём тоже пытался выбраться на улицу, при этом бесконечно набирая номер Лии, зовя ее и ища взглядом. К этому времени уже подоспела полиция. Все было оцеплено. Посетителей ресторана загнали обратно, сказав, что с ними будут говорить. В обгоревшей машине был виден обгоревший труп. Артём отвернулся и быстро потопал в ресторан. Лии нигде не было. На звонки она не отвечала. Люди поуспокоились, очевидно, убедившись, что жертв среди своих нет. Артём подозвал официанта, с которым Лия, судя по всему, была знакома, и спросил, не видел ли он ее. Тот отрицательно покачал головой и направился к офицеру полиции. Артём подошел к бармену, попросил пиво и спросил, не видел ли тот случайно, куда направилась девушка, вышедшая отсюда буквально за несколько минут до взрыва. Пока он описывал Лию, к нему подошел офицер полиции и попросил отойти. Они сели за столик, и офицер принялся расспрашивать о Лии. Когда Артём сказал, что она вышла, получив эсэмэску, тот нахмурился и принялся на все лады допытываться, не сказала ли Лия от кого послание, почему она выходит и когда вернется. Единственный ответ Артёма на этот ряд был: «Лия сказала, что пока я закрою счет, она вернется». Все это время он продолжал звонить Лие. Хотел было позвонить ее отцу, но подумал, что может напрасно того напрячь и попросил совета у офицера. Тот тоже решил, что не стоит понапрасну беспокоить человека. Но попросил телефон Мойши, Лии и ее описание. У Артёма в сотке были снимки, сделанные во время прогулок, он дал посмотреть офицеру. В это время к ним подошел полицейский, нагнулся и что-то сказал на иврите офицеру. Тот нахмурился, извинился и вышел. Посетителям злосчастного ресторана после всех вопросов, наконец, разрешили расходиться. Полиция расчищала им проход от зевак и журналистов. Артём тоже направился к выходу, но его перехватил человек в штатском и попросил следовать за ним. Территория вокруг обгорелого автомобиля была оцеплена, там трудились криминалисты. Именно туда и повел Артёма его сопровождавший. Его подвели к носилкам, и один из полицейских отвернул ткань, прикрывавшую труп. Артём вышел из ступора только когда его окатили ледяной водой. Он отошел в сторону, сел на землю и стал раскачиваться. Его снова окатили водой, потом усадили в полицейскую машину и повезли в участок.

Артём открыл глаза и увидел отца. С минуту он смотрел на него, но в тот момент, когда улыбка готова была расползтись по лицу, вдруг вспомнил. Вспомнил ресторан, взрыв, Лию, точнее, то, во что она превратилась после него, и заплакал. Он рыдал навзрыд, как мальчишка, как тогда, когда увидел маму и того дядьку. Отец погладил его по голове, как маленького и что-то хотел сказать, но тут вошел человек в белом халате. Он молча подошел к Артёму, закатал его рукав и сделал укол. Артём не сопротивлялся. Через какое-то время он снова погрузился в сон.

Во сне он кричал. Он звал Эхнатона, Нефертити, салатовых человечков и всех, кого мог вспомнить. Никто не приходил. Тогда он позвал Бога. И Голос ответил ему: «Кого ты зовешь?»

– Бога, – прокричал Артём.

– Какого? – спросил Голос.

– Как? – удивился Артём, – разве он не один?

– Один-то один, – сказал Голос, – но у каждого свой. Кто твой Бог? К кому ты обращаешься?

И Артём увидел вереницу богов со дня сотворения мира. Некоторые были устрашающе уродливы, некоторые поразительно прекрасны, одни ползали, другие летали, кто-то производил впечатление добродушного лукавства, а кто-то – безудержной злобы. Артём шел по этому пантеону, вглядываясь в каждого из них и видя, как под его взглядом осыпались даже те, кто производил впечатление незыблемости. Это было очень странное зрелище. Наконец, когда рассыпался последний, Артём ощутил ужас вселенского одиночества.

– Ну как, хорошо одному? – услышал он Голос и закричал: «Нет! Нет! Нет»!

– Так что ж ты не выберешь себе бога?