Екатерина Дей - Я однажды приду… Часть III

Он помолчал, продолжая смотреть в глаза Глеба, потом неожиданно улыбнулся ослепительно и уже спокойным голосом продолжил:

– Только ты ей не позволяй так говорить, срок её жизни теперь не определён, нельзя так говорить: фраза типа «сколько той жизни» должна исчезнуть. Много, Катенька, много, как решите оба – столько и будет.

И Глеб сделал то, о чём, пожалуй, уже давно мечтал – закрыл мне рот рукой, плотно так, старательно. Ещё догадается шарфиком или скотчем заматывать. Я замычала от возмущения, а Арно добавил:

– А мысли ты будешь контролировать сама.

Тут уж Глеб ничем мне помочь не сможет, я подняла на него глаза и закивала головой: согласная, на всё согласная, буду правильно думать. Глеб мне не поверил, но руку убрал, всё равно мыслить я могу и с закрытым ртом.

– Хорошо, ты получишь все материалы, будешь смотреть здесь.

– Глеб, я всё понимаю и прошу лишь об одном – обсудить всё с Олафом, наши мнения могут привести к настоящему выводу. Мы с ним видим ситуацию с разных сторон, но вывод должен нас объединить. И ещё, нам очень поможет Самуил.

– Олег.

Олег появился сразу, как будто ждал приглашения.

– Покажи Арно и Олафу все имеющиеся у нас материалы. При необходимости вы с Самуилом можете прокомментировать вопросы.

Решение командора, да конечно – смотри и обсуждай, но под бдительным надзором Олега, который может отправлять картинки заседания штаба командору непосредственно. Арно улыбнулся понимающе, но у него была ещё одна просьба:

– Мне нужно почувствовать ауру Кати.

С очень большой неохотой Глеб приподнял мою руку и протянул её Арно. Но тот отрицательно покачал головой:

– Отдельно от тебя, только её. Ты слишком сильно покрываешь её своей энергией.

Я решительно освободилась от рук Глеба – он позволил, но был недоволен – встала и, слегка покачиваясь, подошла к Арно. Интересный взгляд, внимательный, но, казалось, он не меня видит, что-то вокруг меня, интересное, очень интересное. Осторожно взял за руку, едва касаясь, как будто он обжигается о мою кожу. Вскинул на меня глаза, совершенно жёлтые, практически без зрачка и почти шёпотом спросил:

– Откуда это в тебе?

– Что?

– На тебе защита, очень сильная защита.

Оглянувшись на Глеба, я только пожала плечами, может быть это его энергия осталась на мне, но Арно покачал головой, нет, это не его энергия. Арно уже сильнее потрогал мои пальцы, даже посмотрел мои зрачки, оттянув веко, как глазной врач. Потом хмыкнул и прошептал про себя:

– Это может быть только еда, хотя непонятно, а что ты ешь?

– Всё, меня кормят здесь.

Арно произнёс какое-то название на латыни, и я сделала большие глаза, вот уж латынь я точно не знаю. Другие языки тоже. Глеб оказался рядом со мной, обнял и грозно посмотрел на Арно. Ему пришлось объясниться:

– Такое ощущение, что вокруг Кати как дополнительный кокон защиты, Глеб, не волнуйся, он ей не мешает, он не позволяет ей терять энергию. Только волноваться сильно нельзя, тогда она сама его разрушит.

И мы с Глебом одновременно посмотрели друг на друга – Вердо. Глеб сразу затребовал хлеб и Арно долго его нюхал, как Олаф катал шарики, потом утвердительно качнул головой:

– Да, это она.

И снова повторил латинское слово. Поводил рукой над хлебом, опять качал головой, хмыкал, удивлялся, наконец, спросил:

– А кто его приготовил?

– Садовник Вердо.

– Хороший садовник, эта трава очень редкая, растет только в Италии, в одном из горных районов. Мало кто знает о её способности восстанавливать нервную систему и создавать защитный кокон. Мне бы хотелось с ним познакомиться. Катя, тебе очень полезно есть этот хлеб.

Командор сделал такое лицо, что мне пришлось подергать его за руку, чтобы Арно не сдуло от его недовольства.

– Глеб, все говорят, что мне полезно есть этот хлеб, пусть Арно посмотрит, что ещё Вердо добавляет кроме этой латинской травки. Я там ещё ветчину ела, может, она тоже полезная.

Кивнув Олегу, Глеб дал разрешение – пусть встречаются. Но прежде Арно придётся рассказать, что он узнал обо мне по руке и ауре, кроме защитного кокона Вердо. Арно был готов:

– Катя, тебе сейчас, судя по состоянию ауры, лет тридцать, только в больном состоянии тела. Я не буду вдаваться в подробные объяснения, но и так понятно – после всего, что с тобой случилось, твоему организму необходимо восстановиться, костной системе, мышечной и эмоциональной.

– А что с моими эмоциями, я чувствую себя отлично, ну, когда ничего не болит в организме. С эмоциями у меня всё в порядке.

– Тебе не хватает внешних впечатлений, которые дополнительно влияют на всю нервную систему.

Не дав мне времени осознать слова Арно, Глеб решительно заявил:

– Всё понятно. Арно, Олег тебе всё покажет и отведёт к Вердо. Поговорим вечером.

Только успев кивнуть головой, я оказалась на руках Глеба и через мгновение лежала на своей кровати. Командор уже что-то успел решить, осталось узнать – что, всё-таки решение касается меня.

Глеб стоял у окна и смотрел в сад, стоял уже долго. Я чувствовала, что он о чём-то очень серьёзно думает, настолько серьёзно, что даже не подходит обнять меня. И решила не мешать ему, пусть думает, теперь вся ответственность на нём, всё зависит от него, как я себя буду чувствовать и сколько жить. Так странно, вот и наступил в моей жизни момент, когда всё в ней зависит не от меня. Но ещё более странно то, что я не сопротивляюсь этому, не пытаюсь что-то решать, советовать, хоть как-то участвовать в принятии решения, лежу и жду этого самого решения. И приму его, на самом деле приму, как бы Глеб не решил, даже если он запечатает меня в сейфе. Буду там сидеть, и ждать его.

Наконец, Глеб обернулся ко мне и спросил:

– Катя, ты веришь в меня?

– Верю и всегда верила.

Он мгновенно оказался рядом со мной и, взяв ладонями моё лицо, посмотрел чёрными глазами, тихо спросил:

– Любишь меня?

– Люблю. Любила всегда, мне кажется, что я родилась с этой любовью. Увидела тебя и просто узнала, поняла, что это ты.

Я смотрела в его страшные глаза и понимала, это его страх за мою жизнь сейчас ломает, опять эти мысли – достоин ли он моей любви, сможет ли он меня спасти непонятно от чего, глупый грозный командор. Провела пальцем по его потрескавшейся коже лица.

– Ты от мыслей своих глупых такой страшный стал, ужас. А мне запрещаешь думать глупости, это потому, что я такая же страшная становлюсь?

Глеб опустил голову и прижался к моему плечу, а обняла его и поцеловала потускневшие волосы.

– Немедленно приведи себя в порядок, я хочу гулять в саду, смотри, какое солнце.

И опять я поразилась их способностям: поднял голову уже совершенно нормальный Глеб, глаза синеют, кожа совершенно нормальная, волосами встряхнул, и уже красота.