Василий Лягоскин - Банкир. Клан «Восточный банк»

– Может даже весьма близком родстве, – заметил про себя парень, насаживая все-таки кусок на вилку, – хотя сравнить их с Заем можно примерно как коня с трепетной ланью. Ну, или рябинку с тем самым дубом, из которого сделана вся мебель в этом трактире.

Еще раз оценив стати официантки, Александр наконец вонзил зубы в кусок, который, наверное, целиком не поместился бы даже в пасти тролля. Да ушей донесся приятный хруст поджаренной корочки, а рот наполнил восхитительный горячий сок, что провалился в пищевод раньше, чем мясо, из которого этот самый сок и вытек. Мастерство неведомого повара поражало. Все самое ценное и вкусное, что было в этом кусочке когда-то хрюкающего, или мычащего мяса, несомненно было сохранено. И преумножено микроскопическими дозами специй, ни одной из которых Александр опознать не мог. Да он и не старался проводить такой анализ. Остатки сознания, что еще не погрузились в таинство чревоугодия, пытались лишь проконтролировать, чтобы пряный сок, сразу же потекший изо рта, не стек дальше, на костюм, и так уже давно потерявший былой лоск. Но с этим Саша как-то справился. Как и с куском – первым, потом вторым, третьим…

Наконец, срезав верхушку ароматной горы примерно на треть, и отправив ее внутрь себя, парень перевел дух. Точнее, не дух, а собственное внимание на другие, столь же завлекательные цели. Кружку пива и девушку, что смотрела на него теперь еще и с изумлением. Отпив порцию, какую в земных ресторанах подавали в отдельном бокале за раз, он кивнул девушке:

– А что, я еще и не такое могу.

Это Саша хвалился собственным аппетитом, который, вообще-то, поразил и его самого. Вслух же он предложил, только теперь проявляя джентльменство. Довольно неуклюже – как сам себе признался:

– Ну, раз ты уходить не собираешься, можешь посидеть рядом. В ногах правды нет.

– Это как?! – еще сильнее открыла рот девушка, – а где она?

Потом, помотав головой, словно изгоняя из нее ненужные мысли, привнесенные в нее незнакомцем, она выплеснула на него то самое изумление, что прямо сочилось из ее глаз.

– Где твой нож?

В этом вопросе было не только изумление. Подавальщица словно уличила сейчас Александра в чем-то неприличном. Словно он сейчас сидел в общем зале без штанов… а может, и без трусов. Причем так явственно и рьяно, что парень понял – в этих местах, а может, вообще в этом мире, ходить без ножа неприлично. Или опасно. Смертельно опасно.

Оглядев стол, и не отметив на нем ни озвученного предмета сервировки, ни салфетки, о которую можно было вытереть жирные пальцы, парень вздохнул, и совершенно непроизвольно, почти привычно полез этими самыми пальцами в сумку, что лежала рядом на скамье. И только нащупав внутри что-то твердое и продолговатое, что никак не могло быть ни веревкой, ни галстуком, от наконец почувствовал, что изумлению тоже нашлось немного места в его сознании. Но на лице он его не проявил; достал самый обычный столовый нож из цельного куска металла так, словно последний его дожидался с того самого момента, как сумка перешла в собственность Александра. Там, кстати, было еще что-то. А именно, какой-то эфемерный кусок изумления, который вырвался из «Сумки последнего шанса» прежде, чем хозяин закрыл ее. Саша ощутил это изумление физически. Тот облетел его, словно ветерок, застыл ненадолго, и медленно растаял в атмосфере, заполненной ароматами жареного мяса, и еще чего-то не менее вкусного.

Девушка, между тем, ловко скользнула на скамью, что располагалась за столом с противоположной стороны. Она утвердила локти на столешнице, сплела пальцы рук, украшенные небольшими, но очень острыми на вид коготками, и утвердила на этом ложе подбородок. И опять уставилась на Александра с ожиданием. И точно такое же чувство – парень это как-то почувствовал, и уверился в этом – бурно изливалось на их столик со стороны барной стойки. Хотя, казалось, Зай смотрел куда-то в сторону; а именно туда, где гоблины никак не могли опустошить свои кружки. Это внимание было непонятным лишь на первый взгляд. Так почему-то решил Александр. И тут же сложил нехитрую логическую цепочку. Достаточно было оценить собственную фигуру и тот объем снеди, что на удивление легко принесла сюда официантка. Предположив, что жизнь в этом малолюдном (или как это тут называется?) месте не очень богата на зрелища, сейчас между двумя троллями был заключен спор: «Сможет он все это изобилие на столе умять за один раз?». Сам бы Александр в таком споре прежде встал бы на сторону того, или той, кто не признал за ним такие выдающиеся способности. Прежде. Но теперь он почему-то был уверен – из-за стола он не встанет, пока не подотрет последним куском хлеба опустевшее блюдо. А до того не стукнет о столешницу кружкой. Естественно, перевернутой.

– На что спорили? – спросил Саша, цепляя на вилку еще один кусок мяса.

– На тебя, – машинально ответила официантка, и тут же ойкнула, прикрыв зубастый ротик ладошкой.

– Это понятно, – кивнул парень, прожевав и проглотив кусок, – приз какой? И, кстати… Александр.

Он встал, и протянул вперед руку; теперь, когда верхушка мясной горы исчезла, сделать это было совсем просто.

– Зея, – подскочила и троллиха, – очень приятно.

– М-м-м, – промычал Александр, усаживаясь на место; очередной аппетитный ломоть уже был порезан на куски, и исчезал с прежней скоростью, – взаимно. Так что ожидает победителя?

– На желание мы спорили.

Лицо девушки стало темно-серым. Очевидно, таким образом тролли не только бледнели, но и краснели. Она поспешно добавила.

– Если ты не осилишь этого, – Зея обвела рукой стол, и тоже присела, – мой брат расцелует всех гоблинов, что будут оставаться в зале.

– А если съем? – Александр принялся терзать ножом особо крупный кусок, – кого будешь целовать ты?

– Тебя…

Девичья мордашка стала еще темнее; дальше цвет переходил скорее уже в черный, чем серый. Он и перешел, когда Саша подмигнул девушке, и невинным голосом спросил:

– А ты как хочешь – выиграть, или проиграть?

Зея отвечать не стала. А Александр задал тот же вопрос себе, и… тоже затруднился ответить. Посмотреть, как громадный тролль ловит по залу зеленых коротышек и награждает их поцелуями, он бы не отказался. Но и второй исход пари, в котором он, как оказалось, принимал самое непосредственное участие, его вполне бы устроил.

Наконец на блюде остался сиротливо дожидавшийся своей очереди последний, самый маленький кусочек. И от крайней горбушки осталось всего ничего – только повозить ею по остаткам жира. Ну, еще добрый глоток пива в кружке. Причем Александр совершенно не чувствовал тяжести в желудке. А энергия в теле буквально била через край. Только направить ее было некуда. Разве что на шутку… Почти невинную.