Эндрю Адамсон - Дорога в Эдем

Я оглянулся вокруг. Весь склад находился в разрухе: разбитое стекло, куски стен, материалы, огромные железные полки – всё зависло в воздухе, все разбилось на тысячи полупрозрачных сетчатых и светящихся полигонов. Всё, включая людей, рассыпалось как небо в моем сне, но на этот раз более медленно.

Драконы внезапно взмахнули крыльями, отчего мне пришлось закрыть глаза руками. Они взмыли вверх, и, описав петлю со спиралью, их тела превратились в прозрачные очертания силуэтов, как графические изображения на дисплее программиста. И потом они, растворившись, проникли в мое тело. Перед глазами все поблекло, и я потерял сознание в окружении миллионов светящихся кусочков, парящих в воздухе.

Когда я пришёл в себя, то понял, что лежу в постели медпункта. Солнце за окном медленно, но верно садится за горизонт, и время все ближе к вечеру. Мои попытки подняться с постели провалились сразу, ведь каждое движение принесло мне новую волну головной боли – кровь пульсирует в висках. Такое чувство, будто мозг зажали в тиски и никак не хотят отпускать, а только сдавливают сильнее с каждым ударом сердца.

Пахнет лекарствами, холодом, что издают стены, и металлом. Запахи смешиваются в один не самый приятный, но так пахнет каждая больница. Эта палата мне знакома – я тут лежал после операции, и все же я не думал, что вновь окажусь на этой больничной койке. К моей руке присоединена капельница, через которую в вену надходит приятная прохладная жидкость. Холод схож с тем, что наполняет тело при поглощении.

Я повернул голову в другую сторону, и сразу пожалел об этом. По ней словно ударили кувалдой и перед глазами забегали круги – я вот-вот провалился бы обратно в безсознание. Полностью отключиться мне не позволил голос человека, который сидел за столом напротив кровати. По низкому и сильному голосу я мог понять, что это тот самый врач, что и проводил мне вживление поглотителя – мистер Уайт.

― Уже проснулся? ― спрашивает он, не оборачиваясь, а скрип ручки по бумагам я услышал даже к своей кровати, что оказалось малоприятным.

Я смутно начал вспоминать, что произошло. Я увидел летающего ящера, что сначала разнес половину склада, потом прибыл второй ему помочь с этим, я пытался убежать, но ничего не вышло, и когда я успокоился, то они растворились, проникнув в меня. Если такое рассказать кому-то, то не то, что не поверят, а поставят на обследование сразу же.

― Элиот! ― до меня только сейчас дошло, что называют мое имя. Я нахожу в себе силы спросить, хоть каждое слово острым эхом отдается в голове:

― Как долго я пробыл без сознания, мистер Уайт?

― 7 часов, ― отвечает строго он, так что мне даже не по себе стало.

Так долго. Я уже должен быть дома – вдруг Ал начнет беспокоиться, а от меня ни слуху ни духу. Я прошу телефон у врача, чтобы хоть как-то связаться с братом, но мне сразу и наотрез отказывают в просьбе.

― Алан уже был здесь. Ему позвонили сразу, как тебя завезли сюда, и он пришел навестить тебя. Я отправил его отсюда и обнадежил тем, что все будет хорошо, и тебе скажу то же самое. Правда, тебе придется остаться на ночь.

Я не возражаю, так как мое состояние не позволило бы даже подняться с постели. В голове крутятся воспоминания о разрушенном вдребезги складе, и о том, какой ущерб был нанесен постройке. Владельцам наверняка влетит в копеечку такой разгром, а я, скорее всего, должен искать другую работу, о чем и сказал вслух.

― Что ты имеешь ввиду? ― переспросил доктор.

― Надо найти новую работу, склад же обвален.

― Ты, наверное, сильно головой приложился. Надо будет тебя тщательно проверить…

― Что?..

― Твой коллега говорит, что ты ни с того ни с сего упал без сознания. Он как раз и вызвал скорую.

У меня отнимает дар речи, и я просто пялюсь на человека в белом халате. Получается, мне это таки привиделось. На сколько же сильно мозг должен слететь с катушек, чтобы создать такие реалистичные галлюцинации? Мистер Уайт снова задает мне вопрос, который может оказаться так же и ответом на мои вопросы.

― Когда ты последний раз спал?

― Вчера… ― ответил я, не совсем до конца понимая вопрос.

― Хорошо, я перефразирую, ― словно поняв меня по интонации, говорит он. ― Когда ты последний раз нормально спал?

Я задумался. И правда, когда? Я не мог сказать ему точно, потому решил смолчать. Но врач и так понял, поэтому просто встал и подошел к моей кровати. Я засмотрелся в его слишком светлые серые глаза, на седую прядь волос между черными как смоль короткострижеными волосами, и едва вздрогнул, когда он задал еще один вопрос. Может их заранее учат, как задавать вопросы пациентам?

― У тебя проблемы с поглотителем?

Вместо ответа я просто кивнул головой.

― Вчера красный диск заработал без моего вмешательства…

Он нахмурил свои чёрные брови и подошел к столу за бумагами, затем взял стул и сел рядом с кроватью. Он несколько секунд бегал глазами между строк и затем произнес следующие слова:

― Скорее всего случилась проблема с хранением катализатора и ингибитора. Сбой обмена этих веществ может произвести к неправильной работе поглотителя, и как итог может быть нарушен гормональный баланс организма и сильное ослабление иммунитета. Если произошло такое, то надо удалять поглотитель и человек более не сможет носить это устройство, так как в следующий раз восстановленная иммунная система будет отторгать катализатор и ингибитор.

― Я не совсем понимаю, что это значит…

― Это значит, ― поясняет он, ― что операция пойдет коту под хвост. Тебе повезло, что нам удалось проявить это быстро. Ты же не хочешь вернуть себя в дооперационное состояние? Тогда на тебя было действительно даже страшно смотреть.

― Конечно не хочу… ― лучше не ворошить прошлое.

― Тогда поднимайся и снимай футболку, я проведу замену веществ. Процедура простая и совершенно, почти, безболезненная. Дольше чем десять минут не отберет, ― он говорил все это, пока искал колбочки в медицинском шкафчике в угле комнаты. Я, не теряя времени, снял одежду. Тело налилось свинцом, и каждое движение провоцировало сильные удары сердца, что разгоняло кровь по всему телу, и в результате накатывали новые волны головной боли. Я старался держаться стойко.

Мистер Уайт возвратился ко мне и, сев на стул, снова нахмурился. Я сначала не понял, почему он замолчал и так напялился на устройство.

― Давно сделал татуировку?

Что? Татуировку? Я наклонил голову вниз, чтобы посмотреть на грудь и увидел четкие очертания черных линий. Я не знал, что сказать, и потому согласился с тем, что все-таки сделал. А сам в это время в голове прокручивал варианты того, откуда она взялась и первое, что пришло в голову – происшествие на складе не было галлюцинацией.