Ай Рин - Клуб речников

Глеб криво усмехнулся, прекрасно осознавая, что умрет гораздо раньше, если не найдет никакого ориентира.

– Брат, – снова обратился он к огненному монстру, – ты давай уж делай что-нибудь! А то я хожу, хожу, а ноги-то не казенные!

Он уставился на свои кроссовки и с радостью произнес:

– Хорошо хоть не в лаптях, а то давно бы их до дыр истоптал!

Неожиданно оранжевое свечение стало меркнуть.

– Э-э-э! Ты чего?! – закричал парень. – Я же тут пропаду в темноте! Ты обиделся, что ли?! Не оставляй меня, братан!

Но свет все тускнел и тускнел. Журналист запаниковал.

– Брат, прости меня! – начал просить он. – Зря я тебя задел, не думал, что ты так все воспримешь! Ты только свети, а я уж нас вытащу из этих ходов!

Внезапно оранжевый свет собрался в один тонкий плотный луч, который, оторвавшись от тела Глеба, змейкой полетел по воздуху вдоль стены лабиринта.

– Ты чего, – удивился парень. – Хочешь, чтобы я пошел за тобой? Ведешь меня, что ли?

Ни секунды не медля, он поднялся на ноги и заковылял следом за лучом. Тот уверенно двигался вперед, слегка освещая земляной пол, а журналист спешил следом. Огненная змейка сворачивала то направо, то налево и, наконец, вывела Глеба назад – в ритуальную комнату.

– Спасибо, братан! – обрадовался он. – Я никогда этого не забуду! Теперь мы легко выберемся отсюда.

«Змейка» подплыла к парню и быстро юркнула в его руку. Кисть слегка заболела, словно ее ткнули иголкой, но через пару секунд все прошло. Журналист подошел к воронкообразному сооружению, стал к нему спиной и отсчитал нужный коридор. Но как только он двинулся в этом направлении, в пещеру ввалилось около десятка «снежных людей». Настроены они были весьма агрессивно: рычали, выли, скалили зубы и замахивались на Глеба.

Парень понял, что на его пути к свободе появилось еще одно препятствие, и сильно разозлился:

– Что, – заорал он, – остановить меня вздумали? Не выйдет! Давай, брат, отыграемся на этих зверюгах!

Он раскинул руки в стороны и страшно захохотал. Двое впереди стоящих йети кинулись на него, но от рук журналиста взметнулись яркие языки пламени, которыми он просто опалил существ. Те завизжали и повернули назад, но Глеб уже вошел в раж. Он бросился следом за йети и принялся жечь их всех. Перепуганные «снежные люди» помчались вон из ритуальной комнаты. Однако парень догонял их и поджигал.

Наконец, когда в пещере уже никого не осталось, журналист подошел к воронкообразному сооружению и устало опустился на пол. Дикий, одуряющий жар буквально туманил ему мозги. У Глеба закружилась голова, и он почувствовал, что начинает терять сознание.

– Брат, ты чего это? – только и успел прошептать парень и отключился.

Он не знал и не видел, как из его тела поднялось огромное огненное существо, которое легко догнало несчастных йети и испепелило их, наслаждаясь всеобщим ужасом…

Журналист очнулся оттого, что кто-то бил его по щекам. Он приоткрыл глаза и увидел… деда Матвея с фонарем в руке. Рядом бегал и орал благим матом Жорик.

– Дед! – прошептал Глеб пересохшими губами.

– Жив, парень! – дрогнувшим голосом произнес старик. – Я уж думал – всё, кранты тебе! Волосы вон и те сгорели!

Журналист с трудом сел и провел рукой по голове. Под его пальцами оказался лишь гладкий череп.

– Мамочки! – ахнул он. – Что же это делается!

– Ничего, все путем будет, – заверил колдун. – Главное, что живой остался, а остальное – приложится.

Глеб был настолько счастлив, что крепко обнял деда Матвея. Скупая мужская слеза прокатилась по его лицу.

– Но как вы меня нашли? – спросил он, отстраняясь. – Ведь когда я переместился, тут никого не было, кроме одного «снежного человека».

– Понимаешь, парень, время – это такая сложная штука, что когда происходит его смещение по шкале, могут возникать парадоксы. Из-за них-то я немного и ошибся в расчетах. Но когда я появился здесь, я понял, что ты вернулся чуть раньше, потому что на земле остались твои следы, а также следы той зверюги, которая тебя утащила. Искать тебя в лабиринтах такому старику, как я, практически невозможно. Поэтому пришлось призвать Жорика. Он быстро обнаружил огненного монстра, живущего в тебе, но из-за того, что тот сильно разошелся, мы не смогли приблизиться к тебе раньше, от нас бы ничего не осталось. Поэтому мы выжидали, когда чудовище насытится ужасом и паникой «снежных людей» и спрячется в тебе снова. Только после этого решились подойти.

– Но почему я не сгорел окончательно? – удивился журналист. – Я вернулся в наше время, попал в подземные лабиринты, где проходит энергетический поток… Отсюда огненный мыслеобраз мог легко перебраться в свой мир. Почему же он этого не сделал?

– Не знаю, Глеб, – пожал плечами дед Матвей. – Мне и самому любопытно. Когда я увидел, как ты пылаешь, я сразу Нину-покойницу вспомнил. Но она кричала от боли и мучений, когда горела, а ты, похоже, наслаждался процессом. Вон и одежда на тебе еще держится. Истлела немного, но ничего, не рассыпается. Жаль только, волосы сгорели, да тоже – отрастут. Странно это все! Сколько лет я Пограничником работаю, а такое – первый раз вижу!

– Ладно, идемте, дед Матвей! Дома поговорим, а то, не дай бог, йети снова наведаются.

Парень встал и помог подняться старику, затем они направились из пещеры к нужному тоннелю. За ними на небольшом расстоянии последовал Жорик. Он фыркал и прижимал уши, но орать перестал.

– Дед Матвей, – вдруг виноватым тоном произнес Глеб, – тело-то я вернул, а вот пентаграмму мы так и не нашли.

– А ты еще не догадался?

– О чем?

– Эти коридоры, по которым мы сейчас идем, и есть пентаграмма.

– Как это?!

– Обводной коридор вокруг этого хода – это огромный круг, очерчивающий основной магический символ, пространственно-временную воронку. Небольшие тупиковые ответвления в нем – это сакральные знаки, а та пещера, из которой мы только что вышли, и есть основная ритуальная комната, в которой и проходил Первый Сход колдунов. Так что ты все нашел, парень!

– Невероятно… – прошептал журналист. – Получается, вы теперь можете сдвинуть энергетический поток к центру Земли?

– И сдвину! – самоуверенно заявил старик. – Вот только к обряду все подготовлю и тебя немного в норму приведу. А то начну из тебя монстра изгонять, а ты ведь еще не оклемался, можешь и сгореть.

Глебу стало как-то не по себе. Он вспомнил, что обещал сделать всё для своего «огненного брата».

– Дед Матвей, – вкрадчиво произнес он, – а может, не надо мыслеобраз из меня изгонять? Привык я к нему, уже и своей жизни без него не представляю.

– Никак ты рехнулся там, в одиннадцатом веке, или жар в голову ударил? Что значит «не изгонять». Забыл, что ли, что из-за него-то вся эта каша и заварилась?