Николай Ярославцев - Вождь из сумерек

– К мечу!

И закрутилась смертельная карусель. Взвились в воздух до блеска начищенные мечи и исчезли в неистовом вихре бешеных атак. От всей души старались обоерукие разведчики Войтика, чтобы не ударить в грязь лицом, совершенно забыв о том, что волчовка на плечах – плохая защита от меча. Иногда казалось, что воины пропадают из виду, оставляя вместо себя мерцающее сияние и вихри кружащейся над землей пыли.

Пивень, с плохо скрываемой усмешкой, повернулся к Горденю Златковичу.

– Неплохие ребята, конязь?

Гордень сверкнул глазами, но промолчал, сделав вид, что не расслышал вопроса.

Усмехнулся и Зорень.

– Мечи в ножны!

Клинки взлетели над головами и со стуком упали в ножны. Завертелись в воздухе, как малые дети и пропали из виду. Растаяли, словно и не было их никогда. Только пыль вьется там, где только что гулял смертельный вихрь.

Пересмысл повернулся к Стасу:

– Теперь я понял, почему ты не выставил своих бойцов на поединки.

А Войтик снова разгонял коня.

– Хруст! Копье!

Не раздумывая, Хруст отправил ему навстречу копье.

Жеребец летел, запрокидывая голову. Неуловимое движение и Войтик стоит ногами на седле. Сверкают лезвия мечей. Качнулся, взмахнул руками, чтобы не упасть. Копье пролетело мимо. Вздох. Не понятно: облегчения от того, что не упал, или разочарования от того, что копье пролетело мимо.

А Войтик уже в седле. Конь, выплясывая, прыгнул на дыбы. Копье, коснувшись земли, рассыпалось, искрошенное его мечами на множество кусочков.

Толкнул жеребца пятками с такой силой, что всем послышался хруст лошадиных боков. Конь гигантским прыжком подлетел к навесу и снова взвился на дыбы.

– Войтик, замучаешь лошадку, – попенял ему Стас. – Поменялся бы с ней местами. Все полегче бы было.

Войтик расплылся в самой обаятельной из своих улыбок, от которой у многих душа похолодела.

– Слав, этот прохвост затевает пакость, – прошептал ему в ухо Зорень, с подозрением глядя в сторону Войтика.

Как ни тихо были произнесены эти слова, «прохвост» Войтик их услышал, и улыбка на его лице стала еще обаятельней.

– Бой без оружия! – проревел он. – Можно по одному, а можно кучей на одного… вождя Слава!

Наклонился с седла, заглянул в лицо чистыми, невинными глазами и доверительно прошептал так, что шепот эхом прокатился по всему полю.

– Вижу, заскучал без дела, командир. Разомнешься?

Стас зыркнул на него глазами.

– Знает, подлец, когда и чем угостить! – расслышал Зорень. – Когда отвертеться нельзя. И аппетита нет. Ну, погоди же у меня, варначья твоя душа!

– Так я же от нее, родимой! От всей, можно сказать… елы-палы!

Поймал на себе насмешливый взгляд Горденя, сочувствующий Зореня.

– Ты, Слав, только без членовредительства. Не покалечь ребятишек.

Встретил смеющийся взгляд Серда.

– Вот, Серд, выучил на свою голову. Раньше тебя конскими подковами кормил, а теперь меня ими потчует, – скорбно пожаловался он и двинулся в поле.

Дрогнула губа, приоткрыв ровные белые зубы. Полыхнули и налились холодной зеленью глаза. Глухой волчий рык вырвался из груди. Походя взмахнул рукой, коротко рубанул ребром ладони копье стража, с опаской отодвинувшегося от него, и верхняя часть копья отлетела в сторону, срубленная, как топором.

Смельчаков в поле поубавилось.

Шаг, другой…

Поравнялся с Войтиком. Поманил пальцем.

Войтик наклонился. Стремительный бросок. Парень отделился от седла, мелькнул в воздухе гигантской тенью, перевернулся через голову и встал на ноги. Покрутил головой, приходя в себя от нечаянного полета и заржал, по-лошадиному запрокидывая голову.

– Командир, как ты так со мной? Как с мальцом. Во мне же одного дурного мяса больше центнера. И с копьецом…

– Это тебе за «елы-палы», а за остальное – дома и без свидетелей.

Но хитрец уже понял, что грозит ему Стас для виду, и развеселился еще больше:

– А обратно посадить можешь?

Зря просил.

Стас исчез из вида, а Войтика подняла в воздухе неведомая сила, раскрутила над головой многопудовое тело и мягко воткнула обратно в седло.

– Не мог отказать, дружище. Ну, что тут поделаешь?

От группы бойцов отделилось еще четверо.

– Командир, пока со мной прохлаждаешься и зубы моешь, драться не с кем будет. Ждут-пождут да и разбегутся…

Войтика хоть мордой в земле вываляй, все равно Войтиком останется.

– Ребята, вы сразу разом, дружно со всех сторон наваливайтесь, – добродушно посоветовал Войтик, вертясь в седле. – У него две руки, как у всех нормальных людей, а вас эвон сколько! А рук, если все пересчитать, так и того больше.

Послушались…

Навалились разом.

Но Стас был быстрее.

Звериный прыжок вперед. И пропал… пропустил удар вдоль груди, подправил рукой. Поворот на пятке. И плечом вперед провел по дуге. Встретились лбами. И легли без звука. Обнялись, как братья. Короткий шаг вперед. Левой за запястье и правой – толчок в грудь. И тебе полежать не вредно. Отдохни. А теперь уступим дорожку ребятам. Явно спешат. Почему бы не помочь? Вот здесь помягче. Еще один поворот. Последний боец, сам того не понимая, заплясал вокруг него, зачем-то развернулся и повалился вперед спиной.

Что и как происходило в поле – долго еще будет загадкой для бойцов и зрителей. Все видели, как подходили к вождю парни. Все видели, как он шагнул им навстречу. И куда делся потом? И почему здоровенные ребята между двумя ударами сердца сами складывались потом в кучу? Колдун?

Постоял над ними, пожал плечами, развел от досады руками.

И пошел к помосту.

Войтик предусмотрительно подвинул коня в сторону.

– Заканчивать пора, Войтик.

– А Хруст? Не могу же я Хруста обидеть.

– Хорошо! Хруст, и точка.

– Хруст! Поняй! Ребята, вот тот, разбитый стараниями моего друга Веселина, щит подвесьте… – поискал глазами подходящее место, – а хотя бы и вон на то дерево.

А Хруст, управляя конем только коленями, разгонял его в стремительном звонком галопе. И в бедный щит посыпались стрелы. Конь, не чувствуя повода, не скакал, летел вокруг поля. А Хруст летал вокруг коня. Нырял под брюхо, бил из-под шеи. Сваливался с седла, бежал рядом, прикрываясь конем, и разил стрелами врага. Снова прыгал в седло, падал вниз, вставал на седло ногами и бил, бил, бил… пока не опустел тул.

И люди не знали, куда смотреть и за чем следить. За Хрустом, Бог знает – что вытворяющем с лошадью. И на лошади. Или за стрелами, яростно уничтожающими щит.

– Все, стрелы кончились!

А жеребец Хруста, раздувая в бешенстве ноздри, входил в очередной круг. И Хруст снова прыгнул ногами на седло, повернулся боком и оглушительно, с переливами засвистал, приводя в дикий восторг мальчишек, парней и молодых мужиков. Никто не заметил, когда в его руке появились ножи, но все увидели, как взмахнул воевода рукой, выпустив из ладони сразу с десяток. С глухим чавкающим стуком вонзились они в щит. И щит, не выдержав удара, с грохотом свалился на землю, заставив улыбнуться этого, не знающего промаха, бойца.