Сергей Деркач - Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу

– А не слишком ли жирно на него нашу еду переводить? – возмутился Вован.

Я игнорировал вопрос. Паляныця только наблюдал, ожидая развязки. Тем временем я достал пластиковую вилку, насадил кусок мяса, съел, изображая на лице, как это вкусно, протянул пленнику. Тот преобразился. Сел гордо, словно на царском троне восседал, а не на сырой земле, и мгновенно опустошил содержимое, отрыгнул, выбросил банку, облизнулся длиннющим жабьим языком, протянул руку к коробке, потребовал:

– Дай!

Я вскрывал банку за банкой, тюбик за тюбиком, упаковку за упаковкой. И куда же все в него все влазит, спрошу я вас? Такой маленький, а втоптал дневной рацион за три минуты и добавки попросил. Пришлось раскошелиться. Что, мало? Ну, на еще.

После третьей коробки Паляныця, наконец, решил, что хватит, поэтому решительно остановил меня и сказал:

– Хорош продукты переводить. Теперь скажешь, кто ты?

– Хозяин тутошний, – визгливо произнес мужичок, поглаживая себя по вздувшемуся пузу.

– Как звать-то тебя, хозяин? – усмехнулся Заика.

– Филькой батюшка с матушкой нарекли. Дай вона той, которая коричневая и сла-аденькая!

– Чьих же ты будешь? – я развернул батончик шоколада, бросил его Фильке.

– Водяные родители мои были, а я – болотник. В первом поколении!

Сказано это было с таким достоинством, да еще и палец в небо ткнулся, как жезл. Фу ты ну ты! Мы рассмеялись.

– А что? – не удержался от комментариев Заика. – Филька Первый – звучит!

– Расскажи-ка нам, Филька, что за болото это такое, – Вася больше не сердился на мужичка, присел перед ним на корточки, улыбался открыто.

– Дом это мой, – продолжал гордиться болотник, но тут же скис. – Гибнет оно. Доходу нетути – вот и гибнет.

– Да видим, что не сладко тебе живется. Слушай, Филька, нам помощь нужна: друга нашего Горыныча на лапы поставить. Досталось ему в бою. Ты же знаешь там ягоды какие или травы, а? А мы уж тебя не обидим, харчей дадим.

Заика даже поперхнулся от такого предложения. Не любит он разбрасываться незнакомцам своим кровным, мы это еще в детстве прошли. Сколько дрались из-за этой его «домовитости» – не счесть.

Филька прожевал шоколад, облизнулся, (Заику снова передернуло, но он сдержался), сказал солидно так, профессионально:

– Тута ягодами да травами не обойдешься. Тута вода живая надобна. Токмо перестал ручей через болото мое течь, потому и гибнет оно, задыхается.

– А ты знаешь, где его найти?

– А то! – мужичок бодренько так вскочил на ноги, подбежал к ближайшему деревцу, смешно переваливаясь с ножки на ножку, оторвал кусок коры, снова прибежал: – Я нацарапаю, вы враз найдете.

– Чего ж тогда сам не пойдешь? – насмешливо хмыкнул Вован. Я незаметно ткнул его в бок, мол, молчи, дуралей, Паляныця тоже недобро стрельнул глазами. – А чего? Интересно же!

– Нельзя нам, – Филька что-то царапал веточкой по коре, даже язык свой длинный вывалил от усердия. – Место сие заговоренное, никто про него ведать не ведает, видеть не видит, и попасть не может, разве что вои Творцовы, ним самим посланные.

– О как? – я наклонился к Васе и тихо прошептал: – Как же мы тогда здесь оказались?

– То не мое дело, – болотник сказал это так, походя, словно речь шла об обыденных вещах. – Сколь дива премного на земле нашей, что и устал уже дивиться. Вот, держите.

Он протянул Паляныце кору, исперещенную какими-то линиями, неумелыми рисунками деревьев и странными буквами. Одна из них была мне знакома.

– Это что за филькина грамота? – съязвил Заика, вглядываясь в схему.

– Моя, моя, – мужичок даже по груди себя похлопал.

– Тогда объясняй, – Вася привстал, чтобы удобнее было всем.

– Я проведу вас по тропке нетореной до кордона. Выйдете близ камня, к нему же и воротитесь. От камня по правицу будет ельник. Обойдете его, к дубу вековому выйдете. С него окрест видать на сотни верст.

– Так уж и на сотни? – усомнился Заика, и снова отгреб.

– От дуба стежка-дорожка идет в дебри. Пробьетесь по ней, покамест мосток не покажется. Под мостком тем исток и найдете.

– Летун, освобождай флягу, со мной пойдешь, – приказал Вася, пряча схему под латы.

– А я? – не понял Заика.

– А ты на хозяйстве остаешься. За Горынычем кто-то должен присматривать?

Глядя на растерянное лицо друга, я злорадно усмехнулся. А не фиг было выпендриваться. Вот теперь и поглядим, как ты общий язык с Филькой найдешь.

– Надеюсь, не подеретесь, – Вася скорее отдавал приказ, нежели выражал надежду. – Все, Филька, веди.

Я на ходу перевернул флягу горлышком вниз, надеясь, что вода быстро выльется. Ага, щаз! Мы же в нее не один десяток литров загрузили, если мне память не изменяет.

В общем, до границы болота я с горем пополам управился. В какой-то момент наш проводник остановился, указал ручкой на камень в рост человека, сказал:

– Туда вам, – и был таков.

– А как назад? – уточнил я в пустоту.

– Разберемся, – Паляныця двинулся первым, не оставляя мне выбора.

Идя след в след за Васей, я вдруг ощутил, что давлю на некий пузырь, стенки которого подаются, растягиваются, а потом лопают, пропуская меня наружу. Оглянулся. Островка почти не видно. Там, где мы оставили Заику с Горынычем, виднелась только смутная тень, словно это деревья ее отбрасывают. Вот почему нас не обнаружила погоня ни с земли, ни сверху. Координаты хоть и верными оказались, только близок локоть, да не укусишь.

Камень оказался не так близко, как ожидалось. Продираясь по дремучему лесу, я поминал Фильку незлым тихим словом. Может, для него проще простого ходить в таких зарослях, только от нас потребовалось много усилий делать это как можно быстрее и тише. В общем, худо-бедно, вышли мы к камню где-то через полчаса.

– Так, что там дальше? – Вася достал грамотку, сверился. – Ага, ельник справа. Обходим.

Тут уже было попроще. Может, за лесом кто присматривал, а, может, зона отчуждения болота закончилась. Если честно, мне было не до этого. Погоня прошла, но мы могли запросто на кого-то нарваться, например, на местных. Кстати, интересная деталь нарисовалась, до сих пор неизвестная: латы-то наши, оказывается, имели свойство хамелеонов, то есть меняли свой блеск под окрас местности, в которой находились. Это я только что сообразил, когда вместо Васи увидел только его голову, словно из кустов выглядывающую. Спросите, почему раньше этого не происходило? Да кто его знает? Может, не время было, или доспехи к нам привыкали, не суть.

Таким вот макаром мы достигли векового дуба, так на пути никого и не встретив. Вася сверился с Филькиной грамотой, указал рукой новое направление. Сказать, чтобы мы продвигались дальше сквозь дебри – значит ничего не сказать. Такое впечатление, что кто-то скрестил исконно европейские деревья с лианами и посадил их именно здесь. Стволы так сильно переплетались ветками, что сквозь них порой было невозможно пробраться, приходилось кардинально менять направление, удерживать его в голове, чтобы не заблудиться. А если добавить ощущение, что кто-то непрерывно смотрит в спину, то простая на первый взгляд вылазка превращалась в серьезное боевое задание. Так я и шел вперед, прикрывая лицо, чтобы не изуродовать его острыми ветками. Блин, они что, нарочно целят именно в глаза? Махнуть бы мечом хоть раз, да Вася запретил шуметь.