Денис Новожилов - Тридевятое царство. В когтях белого орла

«Они бунтовщики, – попытался убедить себя воевода, – они выступили против Киева и верховной власти. Кто они такие, чтобы приказы великой княгини обсуждать? А если каждый начнет решать, стоит ли выполнять княжеский указ или не стоит?..»

Получалось не очень. Сам он недавно был точно таким же бунтовщиком. И ведь не колебался… Михаил и сейчас считал, что поступал правильно: галичан и кота-людоеда необходимо было отстранить от власти, они еще и не таких дров наломают… Поступал как должно, как велела совесть, а выходило, что стал бунтовщиком, точно так же, как те, кто сейчас противостоял ему.

Не иначе без совета баюна не обошлось, чтобы именно его, Потока, послать расправиться с мятежниками. Столько сразу задач решили: и ненадежные войска из-под Киева убрали, и ему проверку на верность устроили. Гады. Выть хочется от безысходности ситуации.

Может, все-таки плюнуть на все, перейти на сторону галицких князей? Убедить их признать молодого царя, Мстислава. Тогда ситуация может чуть улучшиться. Если Святогор сможет организовать какой-нибудь удар со своей стороны, отманить войско триумвирата князей назад… С Лютополком и его воинством можно справиться. Воины там сильные, крепкие и их чуть больше, но у них нет кавалерии и крепостей. Нет, одолеть Лютополка – задача решаемая. И… тогда они убьют Еруслана.

Воодушевившийся было воевода снова поник, но тут же воспрянул. По сути дела ведь выбор был прост. Предать друга или изменить себе. Как должен поступить русский богатырь? «Сам погибай, а товарища выручай». Непреложный закон русского воинства испокон веков.

Михаил жестом подозвал к себе своих полковников, командующих полками правой и левой руки.

– Спускаемся с холма и давим противника, – распорядился воевода.

Из леса на холме появились порядки киевской дружины. В лагере галичан их заметили сразу, противники забегали по лагерю, зазвонил набат, но при таком соотношении сил это уже не имело никакого значения. Дружина Михаила шагала в ногу, четко держа строй, демонстрируя выучку лучших войск Тридевятого царства, да и всех русских земель. Да, черниговцы в атаке яростнее, галичане более стойкие, но нет никого дисциплинированнее киевской дружины. Исход боя был предрешен еще до его начала.

Вокруг замковых стен колыхалось целое море нечисти. Сколько их тут было, сказать трудно, но явно значительно больше, чем состояло в войске Кощея раньше. Все знали, что воинство Кощея приближается, однако шел бывший воевода так медленно, что всем начало казаться, что до Черного замка он не дойдет никогда. Медленному движению была веская причина: теперь Кощей останавливался в каждой деревне, в каждом селении и поднимал себе новых варколаков и упырей, разоряя кладбища и погосты. И вот сейчас эта неживая волна докатилась и до центра царства берендеев. Федор стоял на самой высокой башне рядом с царем и главным разведчиком войска, берендеи угрюмо глядели вниз.

– Замок ему все равно не взять, – Федор приложил руку так, чтобы солнце не светило в глаза, и осматривал собравшееся внизу воинство, – но… мать моя женщина, сколько же их там!..

– Да сколько бы ни было – замки варколаки штурмовать не умеют. У нас тут войск хватит удержать крепостные стены. Пущай лезут, всех положим. – Егор воинственно махнул рукой. Оба старика смотрели на Дмитрия, ожидая, что скажет царь, но богатырь молчал.

– Поговорить бы с ним надо, – наконец произнес молодой правитель, – мы же знаем, что Кощей – разумный человек.

– Может, когда-то и был, – не согласился Егор, – но не мне напоминать про пограничные села. Там тоже считали люди, что Кощей прежний, никого не тронет. А его мертвецы всех поубивали, кого догнали.

– Он на нас злится, – понурился Дмитрий, – мы его предали.

– Мы его не предавали, – не согласился Федор, – Святогор с Китежем за нашей спиной все решили. И я был бы против. Раз договорились о союзе, надо было держать слово.

– Когда мы узнали о схватке, союз держать уже было не с кем, – не согласился Егор, – мертвяков перебили и сожгли, а сам Кощей тоже за мертвого почитался.

– Так-то оно так, – Федор неопределенно покачал головой, повязка закрывала откушенное ухо, – вот только так все сложилось, что вышло именно этак .

Разговор прервал свист, мимо не успевших испугаться берендеев пролетел камень, да какой! Целая скала с двух лошадей размером. Метательный снаряд вылетел со стороны воинства Кощея и, перелетев по дуге высоченные стены замка, рухнул во двор.

– Что это было, – первым опомнился Дмитрий, – метательные орудия?

– Требушет? Нет, метательной машиной такую каменюгу не бросить.

– А как они ее тогда запустили?

– Хотел бы я знать…

– Сколько ни оттягивай, – вздохнул Дмитрий, – а придется нам пойти пообщаться с Кощеем. Сильно он, должно быть, зол на нас, понять его можно. Но мы ведь знаем, что он хороший человек; надеюсь, что мы сможем договориться.

– Хорошие люди селения не разоряют, – не согласился Федор, – чудище оно и есть чудище. Меня от одного его вида в дрожь бросает: лысый, бледный, скуластый…

– Мы его крепко обидели, – снова вздохнул Дмитрий, – не он нас предал. Надо попробовать поговорить.

– Я против, – одернул царя Федор. – Кощею верить нельзя.

– Я тоже против, – согласился Егор с воеводой.

– Хотите подождать, пока следующий камень полетит? Этот был специально так брошен, чтобы стену замка не задеть. Приглашение на разговор…

– …от которого нельзя отказаться, – вздохнул Федор, – надо выяснить, как они метают такие скалы.

– Пойду, поговорю, – Дмитрий отложил в сторону копье и снял с пояса ножны. – Если что, будьте готовы к неожиданностям.

Дмитрий шел по мосту с тяжелым сердцем: что сказать Кощею, он толком не мог придумать. «Извини, мы с тобой заключили союз, а потом выманили тебя и пытались убить»… Как-то глупо звучит. И простым «извини» тут не отделаешься, Дмитрий это понимал. И ведь никакой вины за берендеями не было, Кощея они не предавали. На его войско напал Святогор с черниговской ратью. Еще до заключения союза уже с ним. Но все равно выглядит это все со стороны некрасиво.

На середине моста берендейского царя встретил совсем уж странный персонаж. Перед Дмитрием стоял магог в черном одеянии, на котором белел нарисованный череп с трехзубой царской короной. Символ, который с недавних пор взял себе предводитель нечисти.

– Ты богатыйрр? – Магог ткнул когтистым грязным пальцем в грудь подошедшего человека; говорил он так, что разобрать слова было непросто. – Козяивн сказать привести богатыйрр.

– Богатырь, – кивнул Дмитрий, – веди.

– Всегда хотел съесть богатыйр, – проворчал магог на своем языке, – надо будет попросить у козяивна его ногу. Вкусную, питательную ногу. Козяивн любит Шмыгу, козяивн даст Шмыге ногу.