Наталья Аронова - Милена великолепная

Увидев меня, Фрумина засверкала всеми своими винирами так, что я невольно ощупала языком свои собственные зубы, ноющие после многократных отбеливаний.

– Миле-е-е-ена, – заблажила она отвратительным мяукающим голосишком, – как я рада тебя видеть, дорогая!

А я вот была совершенно не рада ее видеть. И не только потому, что Фрумина – змея подколодная, но и потому, что стояла она перед зеркалом в моем платье. В том платье, что я заказала для себя! А у ног Фруминой уже ползала девушка с полным ртом булавок. Разумеется, ведь мое платье оказалось звезде слишком длинно: Алена Фрумина, несмотря на весь свой невероятный гонор, ростом была от горшка два вершка, положение не спасали даже головокружительные шпильки!

Платье, надо вам сказать, было просто феерическое, такое грех осквернять иголками и булавками! Нежная ткань бледно-зелотого цвета, струящаяся драпировка, а по лифу вышивка серебряными розами. Между прочим, Фрумина с ее бежевыми волосами и сливочного оттенка кожей в таком наряде выглядела бледной молью – совершенно некрасиво и невыразительно. Этот цвет могла позволить себе только темноволосая девушка! Но Алена, кажется, ни о чем таком не думала и казалась себе невероятной красавицей.

– И я рада, – согласилась я, чтобы не завопить, как базарная торговка: «А ну, скидавай мое барахло немедленно!»

– Как тебе мое платье? – продолжала кривляться Алена.

– М-м-м… По-моему, этот оттенок бежевого тебе не идет. Сливается с кожей и с волосами.

– Неужели? – неискренне огорчилась змея подколодная. – А мне-то казалось…

– Ты в нем кажешься в два раза шире, – злорадно сообщила я. – Лица вообще не видно, просто непропеченный блин на плечах…

– Тем лучше, – вздохнула Алена. – Значит, у меня не получится затмить тебя на твоем празднике.

Вероятно, моя физиономия отразила некоторое сомнение – я очень хорошо помнила, что не приглашала эту змеищу на свою вечеринку. С чего бы это? Или я была пьяна, подписывая приглашения? Рука у меня дрогнула, когда я добавляла в свой вечерний чай черный ром?

– Я спутница Тодорова, – оповестила Алена и захихикала так, словно я была ее закадычной подружкой и сейчас должна порадоваться тому, что товарка так удачно устроила свою личную жизнь.

Вот только мне совсем не хотелось радоваться.

Тодоров – деловой знакомый Стаса, он был ему нужен, и Стас попросил, чтобы я его пригласила. Я его уже видела. И он произвел на меня впечатление. Разумеется, я не влюбилась, еще чего! Мое сердце отдано Стасу. У нас зрелые, сбалансированные отношения, мы очень серьезно друг к другу относимся… Но у Тодорова такие удивительные черные глаза, просто как у актера индийского кино!

Мама когда-то обожала индийское кино, у нее была целая коллекция фильмов на видеокассетах. Иногда по выходным мы раскладывали огромный старый диван в гостиной, укладывались все вчетвером под старый плед, смотрели «Любовь должна была случиться» или «Горькую правду» с неотразимым Аджай Девганом и жевали плюшки с корицей, выпеченные Катериной. У Тодорова были точь– в-точь такие черные глаза, как у Аджай Девгана.

А Фрумина, чувырла белобрысая, непотребная отроковица Анастасия, захапала себе этого красавчика, хотя она даже старше его. Не знаю, сколько ей лет, но по многочисленным приметам, знакомым только опытному глазу, я видела – она уже вступила в борьбу за молодость. В борьбу, которую нам всем придется проиграть.

Так нет же, мало ей Тодорова! Она и мое платье хотела захапать!

– Это платье привезли для меня. Почему его примеряет эта особа? – спросила я у продавщицы, почти не понижая голоса.

Та сделала круглые глаза и принялась оправдываться:

– Вы хотели забрать его неделю назад, но не забрали, и Нелли Владимировна приказала поставить его на продажу…

– Но я же звонила! – рявкнула я, не сдержавшись. – Я же звонила и предупреждала!

– Не звонили, – уверенно возразила продавщица.

– Какие-то проблемы? – подала голос Фрумина.

Не сомневаюсь, что она прекрасно слышала весь наш разговор от первого и до последнего слова, это можно было понять по ее победной улыбке.

Я знаю, мне следовало настоять на своем. Устроить сцену. Вызвать директора магазина. Я же помню, что я звонила. Или нет? В любом случае мне нужно проявить характер.

Но у меня это почти никогда не получается.

В сущности, я страшная размазня.

Да еще и врунья.

Впрочем, у меня это с детства.

Я знаю, принято считать, что женщина, достигшая вершин жизни, очень целеустремленная, и характер у нее – кремень, и нервы стальные.

Но для начала давайте разберемся, что такое – эти самые жизненные вершины.

Самое распространенное мнение, что самая крутая карьера для женщины – это быть у всех на виду и на слуху, тратить деньги на бриллианты, дизайнерские шмотки и косметику, развлекаться и вообще вести прохладную жизнь. Все девочки стремятся к этому, все только об этом и мечтают, а кто не мечтает – те слишком хорошо осознают, что грош цена им на этом празднике жизни.

Вот и я не мечтала о таком «празднике». Хочу напомнить, я была домашней девочкой, зубрилкой и книжным червем. Да еще и довольно страшненькой, особенно на фоне миловидных сестер.

Надо же мне было чем-то выделяться! Вот я и врала, как нанятая. Однажды я все новогодние каникулы провалялась дома с бронхитом, читала Луи Буссенара. А когда пришла в школу, рассказала, что за эти десять дней успела смотаться в Африку и путешествовала там в компании отважного охотника Виктора Гюйона, попросту Фрикэ, и спортсмена-миллионера Андре Бреванна. Самое интересное, что мне поверили. Разоблачила меня учительница географии, старая и вздорная Валентина Павловна. Она потащила меня к директору – для чего, для какой такой ужасной кары? Директор, к счастью, оказался разумным человеком, он и объяснил разгневанной географичке, что девочка любит читать, у девочки развита фантазия. Она будет учиться в университете, да, детка?

Итак, участь моя была предрешена, как пишут в романах. Я собиралась поступить на филологический факультет университета, потом, вероятно, пошла бы в аспирантуру, а там, глядишь, и сама стала бы преподавать русскую литературу девятнадцатого века. Завела бы себе десяток кошек, осталась бы старой девой и нянчила племянников или вышла бы замуж за кого-нибудь такого же скучного и правильного, в таком же, как у меня, полушерстяном костюмчике и стоптанных штиблетах.

Но судьба рассудила иначе. Или я сама немного переборщила? Началось все с золотой медали. Хотя не такая уж она была и золотая, между нами говоря… но все же давала право на поступление в любой вуз страны практически без экзаменов. Грех упустить такой случай. Вместо провинциального университета я поступила на факультет журналистики в МГУ и стала столичной жительницей.