Наталья Аронова - Милена великолепная

Откровенно говоря, в моей жизни мало что изменилось с переездом в Москву. Только вместо собственной комнаты в родительском доме у меня появилась комната в общежитии. Я делила ее с соседкой – но и дома рядом со мной всегда находились сестренки. А так… Точно тем же покрывалом была покрыта моя кровать, и точно так же сидел на ней коричневый медведь по прозвищу Бантик, а на завтрак я варила себе овсяную кашку. Я была хорошей девочкой, не пила и не курила, не пользовалась косметикой и после занятий возвращалась к себе или торчала в библиотеке. Журналистка из меня выходила та еще, надо признаться. Я не испытывала ни малейшей «охоты к перемене мест» и все впечатления черпала из книг. Приближался выпуск, а я так и не решила, чем мне заниматься после университета. А ведь возможностей было море!

И это море однажды подкатилось к самым моим ногам – в лице моей сестрицы Елены, Елены Прекрасной, вполне себе процветающей столичной дивы. В те времена она, как и я, все еще проводила в жизнь собственные планы и следовала предначертаниям судьбы.

Правда, у нее уже тогда не заладилось. Она работала в модельном агентстве, но карьеры не сделала. Ее теснили молоденькие «вешалки», которые были даже не «стройные» или «худенькие», а попросту истощенные. Она училась в театральном, но многого от выбранной профессии не ждала – кино по тем временам почти не снимали, а в театре платили гроши. Основные свои надежды Елена Прекрасная, как и многие из нас, грешных, возлагала на богатого мужа, который, разумеется, просто обязан был попасться в сети ее красоты и обаяния и забрать свою избранницу в дивный новый мир. Время от времени в жизни Елены появлялись претенденты на эту роль, но после строжайшего кастинга выбывали из борьбы… Или выбывала сама Елена. Но в тот день она была на коне, вернее, на белом «Мерседесе», и гордо смотрела в будущее. Ее остроносые туфельки цвета фуксии уверенно процокали по коридору общежития. К сожалению, я смогла предложить гостье только чашку чая – один пакетик на двоих. Впрочем, сестра принесла с собой трюфельный тортик из очень дорогой кондитерской, куда я по тем временам и носу сунуть не смела. Небрежно ковыряя погнутой алюминиевой ложечкой свой кусок, толщиной с папиросную бумагу, Елена сделала мне предложение, от которого я не посмела отказаться:

– Видишь ли, солнышко, мой бойфренд сейчас занимается подбором кадров для журнала «Стиль»…

Я молча кивнула. Журнал «Стиль» не входил в круг моего чтения. Но я, безусловно, видела его в киосках. Стоил он столько, что если бы я вздумала его купить, мне пришлось бы отказываться от завтраков в течение целого месяца.

– Я порекомендовала тебя. Ты можешь попробовать написать о кухне какой-нибудь страны.

– Я же ничего не понимаю в кулинарии! – испугалась я.

– Это всем известно, – удрученно покивала головой моя сестрица, рассматривая поцарапанную клеенку, всю в васильках. – Но тут это тебе и не нужно. Тебе же не предлагают написать точный рецепт – возьмите, мол, мешок муки, два литра молока и полкило сковородок… Нужно просто и красиво описать, что кушают в какой-нибудь экзотической местности. Может, саранчу, там, или червяков в пальмовых листьях…

– Да я не была ни в какой экзотической местности! Даже в Польше не была, даже в Болгарии!

– А ты вообрази, что была! У тебя же того, фантазия развита, воображение работает. Это же твой шанс, дурочка! Как ты не понимаешь?

Пришлось понять, тем более что Ленка припомнила мне мою африканскую авантюру по мотивам Буссенара… По старой памяти я решила остановиться на Марокко. Проштудировала литературу и атласы… Несколько дней думала только о Марокко, бредила им. Ходила по московским улицам, а видела перед собой мечети и фонтаны Марракеша, узкие переулки Касабланки и руины Анфы. Я, как наяву, любовалась аркой Каракаллы и трепетала перед собором Нотр-Дам. Я вдыхала океанский бриз Танжера и пряные ароматы базара Гран-Сокко. Ночами мне снилось пиратское золото Могадора и берберские украшения Тизнита, в ушах звучали страшные сказки Магриба и гортанные бедуинские напевы. Я прониклась духом Марокко. На моей бледной коже даже появились следы загара – откуда ему взяться, если лето в Москве выдалось непогожее и солнце почти не выглядывало из-за низких серых облаков? Я накупила разноцветных бус, звенящих браслетов. В секонд-хенде приобрела длинную летящую юбку, расписанную невероятными, жаркими цветами. Так в ней и пошла в редакцию, по моросящему дождичку. Относить материал, настуканный на университетском компьютере. Три страницы двенадцатым кеглем, они были заучены мной наизусть.

Я писала о полуденной трапезе после молитвы. Она начинается с овощного мезе . Холодные и горячие салаты заправлены тмином и оливковым маслом. Самый лучший, самый благоуханный из них – батиджаан . В нем жареные баклажаны перемешаны с апельсинами. Салат таббуле готовится из свежих томатов и поджаренных зерен пшеницы. Он заправляется давлеными листьями мяты… Хуммус – пюре из турецкого гороха – приправлен оливковым маслом, чесноком и лимонным соком. В раскаленном масле жарится до хрустящей корочки фалафель , шарики из горохового пюре. Но нельзя налегать на закуски, потому что настоящая еда еще впереди. Суп хариру готовят из жирной баранины с бобами и кориандром, чорба – куриный бульон, но до чего душистый и пряный, он кружит голову, как вино! Скоро уже подоспеет тажин – мясо, тушенное в глиняном коническом горшке, который тоже называется тажин . Мягкое, кисло-сладкое, благоухающее шафраном и пряностями, тушенное с овощами, орехами, сухофруктами, с зирой и жгучим кайенским перцем… А кускус ? Если уже не можешь есть, насладись хотя бы видом его – гора золотистой крупы на огромном блюде, в центре – кусочки мяса и разноцветных овощей. Тут и тыква, и репа, и перец, и морковь… Кускус готовят женщины, это их труд, их гордость. Его, как и остальные блюда, едят руками, потом споласкивают пальцы в чашах с розовой водой.

После трапезы заваривают чай, зеленый или апельсиновый, на апельсиновой душистой воде. Подают крепкий кофе с кардамоном или каху кассе – кофе, сваренный со сливками. А к чаю – ломти мускатной дыни, редкостные фрукты, орехи, выпечку, сделанную по старинным арабским рецептам. Кааб-эль-гзаль – нечто вроде круассана, рогалик из хрустящего теста, наполненный миндальной пастой. Баклава, прослоенная поджаренными и молотыми орешками, фисташками, фундуком и медовым сиропом. Макруд – трубочки, наполненные приторно-сладкими финиками. Марокканская халва – шебакия! Сюрприз для самых искушенных гурманов – пирожки бриуаты, медовые, но с начинкой из копченой рыбы. А высший пилотаж – пастила, подаваемая на стол только в праздничный день и только в богатых домах! Но это не наша привычная пастила, так называется слоеный пирог с начинкой из мяса голубей, крутых яиц и лепестков миндаля… Этот пирог предлагают самым уважаемым гостям, и чем больше в пироге слоев – тем больше почета гостю!