Игорь Михайлов - Резиновая лодка (сборник)

Он встал на табуретку и открыл дверцу антресолей. Их не надо путать с дачными антресолями, на которых собирались гости, пили чай и вели беседы о приятных житейских пустячках. Современные антресоли уменьшились до размеров брикета мороженой рыбы для оптовой торговли и хранят много личных тайн. У каждого на антресолях свой «покойник». Не надо понимать пословицу слишком прямо, но факты, иногда, подтверждают иносказание.

Однажды, у одной старушки после ее кончины наследники обнаружили на антресолях три мумии: капрала, сенатора и римского легионера. Старушка, в то время привлекательная особа, скрывала своих любовников наверху от ревнивого мужа-боксера. В один прекрасный день он вернулся травмированным и долго не выходил из дома. Вскрытие мумий показало, что бедняги скончались от страха, причем радиоактивный распад легионера был старше, чем у капрала на два тысячелетия, а сенатор захаживал к общей зазнобе в период полураспада первого и последнего любовника. Дело о наследственности затянулось на долгие годы. До сих пор суд не установил прямых потомков усопшей бабушки от отца-боксера. Адвокаты не могут добиться от мумий письменного разрешения на взятие анализов для определения родства.

Таким образом, антресоли – это полка с дверцами, куда женщины складывают вещи, которые никому не нужны, но выбрасывать их жалко.

У Боба не было постоянной кладовщицы, поэтому на антресолях лежали сугубо нужные предметы. Он вытащил надувную лодку. Она ни разу не разворачивалась и, судя по непонятным буквам на ярлычках, была импортная. Серж и Боб разложили ее в коридоре между вешалкой и шкафом. На полу она напоминала плащ из общевойскового защитного комплекта для отражения химических атак.

Когда Боб служил в армии, он бегал в подобном плаще, потел, глядел через мутные стекла противогаза на окружающий мир и галлюцинировал условного противника. Именно такое одеяние вырабатывало рефлекс: на кнопки нажимать, а за шнурки тянуть.

Серж поднял лодку, чтобы поближе к свету разглядеть надписи, а Боб потянул за шпагат. Коридор наполнился шипением, плащ зашевелился, на глазах начал расти. Набухающие формы оттеснили Боба в шкаф, а упругий борт лодки закрыл створки. Боб оказался в темноте, в тесноте, в неизвестности, без куска пищи и запаса пресной воды. Через узкую щель к узнику поступала информация из внешнего мира в виде проклятий и призывов о помощи. Боб многократно пытался вылезти из шкафа, но его сил не хватало, чтобы открыть дверцы. Зато он установил закономерность, чем сильнее давил на створки, тем приглушеннее становились проклятия – из слов вылетали все буквы, кроме шипящих и свистящих, а звуки походили на астматический выдох. Боб оставил свои силовые потуги и догадался заглянуть в щель.

Надутая лодка, как гидравлический запор, одним бортом подпирала дверь шкафа, а другим – придавливала Сержа к вешалке. Положение усугублялось тем, что голова страдальца была окутана пальто, которое мешало круговому обзору. Звуки доносились из глубины и напоминали сипение водолаза, которому перегнули шланг и прекратили доступ воздуха. Боб изогнулся в своем склепе, как только мог, и увидел под дном лодки хаотическое безвольное болтание рук Сержа. Конечности не могли подняться выше ватерлинии – им мешала собственная длина и отсутствие балетной гибкости. Ноги, по-лягушачьи подогнутые и вывернутые как на музейном зоо экспонате, упирались коленями в пол. Поза йога лишала тело всех степеней свободы, кроме духовного раскрепощения.

Боб заметил, что признаки жизни собрались уйти из тела Сержа, а архангел выписывает ему свидетельство кандидата в утопленники, но никак не может разобрать фамилию под нечленораздельным мычанием. Боб предпринял новую попытку искусственного дыхания – нажал и отпустил створку шкафа. Проклятия возобновились. Роль реаниматора увенчалась успехом. Боб первым пошел на словесный контакт. Сквозь щель он крикнул:

– Сними пальто с головы!

Нет ничего ценнее своевременного совета.

Однажды с Большеохтинского моста в реку упал неизвестный. Он барахтался в воде и взывал о помощи. Толпы зевак согнулись через перила. Каждый кричал свое:

– Греби к берегу! Спасайся! Караул!

Энтузиасты показывали направление гребли, а сводный береговой оркестр прапорщиков заиграл туш для лучшей ориентации. Тренер-общественник встал на тумбочку и показывал приемы плавания для начинающих. Какой-то калека бросил свои деревянные костыли в реку. За них ухватился несчастный и благополучно догреб до берега.

– Барин, ну как ты? – спросил пострадавшего сердобольный крестьянин.

– Я видел, я видел, – взволнованно говорил мокрый человек.

– Что ты видел?

– Будущее, когда падал. Там, – он указал на левый берег, – много мачт и парусов. А дальше огромный лавровый лист до неба в облаках.

– Ну, – успокаивал его крестьянин, – лист посадят?

– Посадят.

– А он вырастет.

– Нет.

– Ну, вот все будет хорошо. Лист посадят, но он не вырастет. Ты в этом не виноват.

– Я не виноват, – обрадовался мокрый барин. – Я не виноват.

Его сажали в конку скорой помощи, а он продолжал повторять одну единственную фразу: Я не виноват.

Мэр был очень удивлен, когда на объявление в газете для вручения медали «За спасение утопающего» откликнулось полгорода. Каждый считал свой совет достойным награды.

Боб не думал о почестях. Забота о человеке толкала его к общению. Он нашел заменитель костылям и крикнул закутанной голове:

– Если ты меня слышишь – покажи фигу!

Боб нагнулся и увидел внизу две фиги, что означало: «Слышу тебя очень хорошо.» Контакт был установлен. Оставалось найти управляющий орган, способный выполнить сложные манипуляции. Ястребиный взгляд спасателя определил контуры швабры на полу, Боб подал команду закутанной голове:

– Справа впереди швабра. Возьми ее.

Руки подопытного ощупали линолеум, отвергли стоптанный ботинок фабрики «Скороход» и цепко схватились за предмет половой гигиены. Боб облегченно вздохнул – напряжение спало как после удачной стыковки космического корабля в центре управления полетом.

– А теперь, – Боб продолжал говорить в верхнюю часть щели, – бей шваброй по лодке снизу.

Серж покорно выполнял команды – неуклюже тыкал шваброй в днище, но она соскальзывала. Голова подопытного мешала передвижению судна вверх. Создавалась безвыходная ситуация. Проблема не разрешалась.

Как призывники времен застоя вовремя приходили к военкомату для отправки на службу, так Гарик своевременно примчался на сборный рыболовный пункт. На звук условного сигнала дверь не открывалась. Подозрительные шорохи и сдавленные голоса раздавались внутри. Гарик притаился на лестничной площадке. Он не знал, что секционеры находились в западне. Он предполагал худшее.