Кайрат Сапарбаев - Анелия любит Короля!

– Давай, моя прелестница.

– Алдан, яблоня!

Анелия вспорхнула и полетела в сторону яблони.

– Хочу, хочу вкусить запретного плода. Сорви мне его, он бессовестно красив этот плод.

– Любое твое желание, любой каприз.

Алдан подошел к Анелии сзади, обнял, поцеловал в шею, запах прекрасных девичьих волос опьянил его. Анелия медленно повернулась к Алдану, их губы слились в страстном поцелуе.

Огромное красное яблоко сорвалось с дерева и упало на голову Алдана.

– Тебе не больно, Алдик, оно не набило тебе шишку?

Анелия нежно, кончиками пальцев погладила голову Алдана, то место, куда упало яблоко.

– Это яблоко упало в нужном месте и в нужный час. Мы этого запретного плода вкусим чуть позже. А, пока же, я желаю вкусить аромата твоих прелестных губ.

– Я думаю, этот плод давно созрел для тебя и он не запретен тебе, он принадлежит тебе и только тебе. Я так долго хранила и берегла, вкуси их ….

Их губы встретились….

Яблоня, райский сад, Анелия, Алдан. Два молодых счастливых сердца, два молодых жаждущих, влюбленных божьих созданья. Их поглотила страсть!..

Стол. Серый хлеб.

Амбал, на руке наколка – "Тюрьма – мой дом родной". За столом шесть человек. Амбал забрал полбуханки хлеба, поставил возле себя. Тоже проделал с маслом и другими продуктами. Остальная четверка разобрала оставшееся. Алдану ничего не осталось, одна похлебка. Он спокойно взял хлеб, присвоенный амбалом. Его железный взгляд, наполненный, внутренней силой, остановил амбала от поспешных непредсказуемых действий. Детство, где постоянно приходилось бороться за выживание, служба на флоте, занятия спортом, – все это сформировало у него умение быстро собраться в экстремальной ситуации. Алдан невозмутимо разделил все на шестерых и приглушенно-хрипловатым голосом произнес:

– С этого момента будет так.

Амбал разглядел во взгляде Алдана твердость и решительность, ничего не предпринял, отмолчался. Правда была не на его стороне.

По тюремной столовой прошел легкий гомон. Алдан обвел всех взглядом, окружающие потупили взоры. Зеки старались не смотреть прямо в глаза. И только зоновские лидеры не отвели дерзких взглядов. Алдан выдержал этот напор. Первыми сдали авторитеты – их взгляды подобрели. Они проделали то же, что и Алдан – разделили поровну хлеб, масло и прочую еду. Другого исхода быть не могло. У Алдана была мощная харизма, излучавшая несгибаемую природную силу и энергию, которая давала понять противнику одно – в ярости этот человек смертельно опасен. В моменты гнева, он никогда не отводил взгляда, как бы предупреждая – давай лучше разойдемся мирно, в противном случае будешь повержен.

Без единого удара, одним поступком он поменял сложившуюся тюремную практику.

Жизнь не уходит, она присутствует во всей своей "черной наготе", здесь за колючей проволокой.

Люди в вынужденных условиях, выработали тюремную мораль и законы, и согласно им осуществляют свое бытие. В своем большинстве здешний люд необразован, неорганизован, эмоционален и неуравновешен. С годами их глаза, взгляды уходят в себя и как бы глубоко вовнутрь, и даже когда они улыбаются, они обжигают, режут тебя своим пристально пронзительным взглядом, который больше сверлит, выдавая опаску и тревогу, нежели радость и тепло. Однако, они тянутся ко мне. Им всем, без исключения, не хватает жизненной силы. Насколько у меня получается, настолько я помогаю им, обрести эту саму силу и мудрость, даря Веру и Надежду. Они смотрят на меня как на мощный источник энергии. Стоит мне прихворать или быть не в настроении, как всех охватывает тревога. Щадя, без того потрепанные, их души и нервы, мне приходится всегда быть подчеркнуто энергичным и здоровым. Они не подозревают, что у меня на душе муторно, серо, хмуро и тоскливо.

Однако надо жить! Настанет день и все прояснится.

О, всевышний, дай силы, чтобы встретить этот день в здравии и полном рассудке. Не дай, бог, гнусным обстоятельствам съесть меня, вывести из жизненного ритма, деградировать. Не озлобляйся, Алдан! В моей ситуации страшнее смерти ничего нет. Умирать нельзя, не познав, не повидав, не встретив праведного дня.

Не удручай себя. Живи. Надейся.

Алдан.

Я люблю тебя, жизнь!

Прогулка продолжилась…. Незаметно для себя они забрели далеко в горы, они снова были счастливы.

– Алдан, достань мне вон тот цветок, он будет моим талисманом, ангелом-хранителем, он будет всегда напоминать о нашем пребывании в райском яблоневом саду.

– Служу Советскому Союзу! – пропел Алдан и полез на вершину.

Ему пришлось изрядно покарабкаться, поднапрячься, однако цель была достигнута. Посмотрев вниз, он увидел счастливые глаза Анелии.

– Лови, он твой.

Алдан сбросил цветок. Анелия ловко поймала его и окунулась в аромат семицветника.

– Алдан, он пахнет вечерней росой.

Алдан медленно, осторожно начал спускаться.

– Алдик, не торопись, осторожней! А вон еще такой же цветик – семицветик.

Анелия полезла на скалу, сорвала цветок, махнула им Алдану, поскользнулась о мокрый камень и внезапно исчезла из вида. Алдан расслышал легкий крик….

Алдан бросился к любимой, пролезая сквозь заросли и камни. Страх и тревога овладели Алданом.

– Анелия, Анелечка, как ты?!..

– Мне больно, Алдан, очень больно.

Анелия посмотрела на свою руку.

– Алдан, осторожно, боль невыноси-м-а-а-я.

– Держись, Анелия, держись.

Он снял с себя рубашку, сделал перевязку.

– Ой, мама, мамочка, – заплакала от невыносимой боли Анелия.

– Старайся не двигать рукой, Анелия, потерпи. Как нога? – Алдан ощупал ногу.

– Я не чувствую ее, мне больно, Алдан.

– Все уладится, уладится, Анелия.

– Мне страшно, Алдан, что это со мной?

Алдан нашел сухую, замшелую корягу, наложил шину на правую ногу. Осторожно обхватил ее и как ребенка приподнял на руки.

– Мне больно, Алдан, – стиснув зубы, сквозь слезы произнесла Анелия.

– Потерпи, дорогая, потерпи.

Алдан шел, выверяя каждый шаг, стараясь амортизировать движения ног и пытаясь не совершать резких движений.

«Как далеко мы ушли?»– пронеслось в голове у Алдана.

Через некоторое время пот полил ручьями по всему телу, он взмок. Мышцы рук свело, дыхание расперло, кровь свирепо била в виски, и только сознание твердило: «Надо идти, идти….» Анелия, закрыла глаза.

– Анелечка, Анелия, держись, – твердил Алдан.

Дорога, тревога делали свое дело. Мышцы Алдана стали выбивать дробь, дрожь охватила все его тело. Спина, ноги, руки – окаменели.