Андрей Калинин - I (роман)

– Скоро дата, – продолжает босс, – день рождения Интернета.

– Дата, – спрашиваю, – круглая?

– Не круглая. Неважно. – Он делает паузы. Как же он умеет делать эти паузы! – За отпуск напишешь большую статью. Ты у нас любишь это, поглубже, с философией, с драматургией.

– Это точно, – вставляет Женя.

– Напишешь о людях в Интернете. О том, что Интернет вошёл в наши жизни как.

– Лопата в говно, – говорит Бахулов.

– Помолчи, Бахулов! – мягко рявкает шеф, но улыбается, шутка ему понравилась.

– Ты меня понял? – спрашивает. Я киваю головой. Я очень хорошо понимаю всё интуитивно. – Выдели типичных представителей среди этих жителей Интернета.

– Офисный планктон, – говорю.

– Нет. Офисный планктон – это слишком обще. Заройся в проблему, перейди на личности, вычлени яркие образы! Я не зря это тебе поручаю.

– Девочка со 1200 друзьями в Контакте, – помогает Женя.

– Почему девочка? Почему не мальчик? – спрашивает.

– Правильно, – говорю. – Девочка – это как-то органичней. У парней много друзей обычно, если они популярные, медийные личности, пусть и в местном масштабе. А к девочкам добавляются просто за красивую аватарку и они, если не сильно стервозны, не против тех, кто ведётся на их красоту. А что со всем этим хозяйством делать – в принципе не важно.

– Ладно, – соглашается директор, – дальше?

– Эээ, – я торможу, – плюс стопицот?

– Это ещё что такое?

– «+100500», Максим Голополосов, человек, взорвавший русский сегмент Ютуба. Делает обзоры на смешные видеоролики. Молодёжь в восторге, миллионы просмотров, – объясняет Бахулов. – Да. Возьми интервью у стопицот.

– Как же я его возьму? Он в Москве живёт.

– Как-как, – говорит шеф очевидную мысль, – по Интернету! На карандаш.

Ладно, думаю, у него, конечно, и без меня интервьюеров хватает, но почему бы не попытаться.

– Что ещё? – давит Филиппович.

Мы молчим. Он ждёт.

– Мисс Геймер! – выдыхает Бахулов.

Мы вопросительно смотрим на него.

– Девочка из нашего города выиграла московский конкурс, звание «Мисс Геймер России». Я по телеку видел недели две назад.

– Так. И какого хрена этого не было на нашем сайте? – бьёт кулаком по столу шеф.

Женя театрально вжимается в кресло.

– Виноват, шеф, запамятовал.

– Запамятовал. Пива долбануть после работы ты не запамятываешь.

– Ну, это святое.

– Тихо! – и уже мне. – Так. Возьмёшь интервью у этой мисс. Разложишь её по пикселям. Где живёт, чем дышит, сколько времени в Интернете проводит, личную драму в этом разрезе, понимаешь? Наверняка страшная? – спрашивает Бахулова.

– Да нет. Конфетка.

– Тем более. А мужика сто процентов нет. Если в геймерах просиживает. Ну, в общем, ты понял меня? Чтоб живо было, интересно. Открытый финал, так сказать, как ты любишь.

– А называться это всё будет. – мы устремляем взгляды на Женю, – Дженерейшен И! – говорит он.

– Бахуулоов! – тянет шеф, сотрясая кулаком воздух. – Ты гений!

– Да уж, – говорю.

– А знаете, что такое «Generation I»? – спрашивает директор. Он опирается руками на стол, мы инстинктивно наклоняемся к нему. Он наклоняется к нам. Он говорит: – Это Generation X и Generation П, у которых есть триста рублей в месяц на безлимитный Интернет. И они не могут сопротивляться этому.

Бахулов смеётся.

– Вы, – спрашиваю удивлённо, – Коупленда читали?

– А ты что думал?! Самый умный? – подмигивает он мне.

Я откидываюсь на спинку стула и смотрю в окно.

– У Дурова пусть возьмёт интервью, – подливает масла в огонь мой дружок.

– Он, – говорю, – вроде не даёт интервью.

– Перельман тоже не давал. А евреи взяли. Ко всем подход нужен.

– Так, антисемиты, – вмешивается начальник. – Это вы уже у себя разберётесь. Давайте, идите работать. Егор, жду шедевр! Generation I.

– Можете не сумлевать, чай, оно не в первый раз, – говорю, козыряя ладонью.

Босс усмехается. Выходим из цитадели в коридор.

День пролетел быстро. Хочется сказать, как и любой последний рабочий день перед отпуском, но это вряд ли так. Они разные, эти дни, получаются, – то в суете, то в расслаблении на кресле. Бахулов всё накидывал мне сюжеты для этой статьи. Эта идея и самого меня очень зацепила.

И главное, какое название коллега придумал. Да, сгениальничал Женя, для этого его директор и оставил вместе со мной, он может выдать. Действительно ведь – поколение Интернета. Generation I. Это даже не для статьи название – для целой книги. А что? Вот уеду я куда-нибудь, как Коупленд, и напишу книгу о своём поколении. Только у него было полтора года, а у меня месяц, маловато времени. Да и кто я такой? А с другой стороны, почему нет? А кто должен написать эту книгу? Программист какой-нибудь? Или менеджер Яндекса? И о чём она будет? О битве IT-компаний? Но ведь поколение – оно не на верхушке, оно рядом, во дворах, в автобусах и метро, оно в квартирах, прильнуло к мониторам компьютеров. Оно не имеет толком понятия о HTML, не знает, что стоит за этими тремя W, оно зачастую только максимум и умеет, что убирать прыщи в Фотошопе. Что уж тут полковник. Тут целое поколение, которому никто не пишет. Битвы IT-гигантов тут не так важны. То, что происходит, оно происходит в наших головах. И HTML-код – это просто следствие. Или наоборот – причина? Кто об этом расскажет лучше, чем я – рядовой представитель этого Легиона? Популярный блоггер? Но у него нет на это времени. Ему нужно постить блог, иначе он перестанет быть популярным.

А каковы черты этого самого Поколения И? Наверное, не стоит брать всех подряд, надо вычленить ярких представителей, как сказал директор. Пожалуй. Они ненавидят Интернет. Да. Они понимают, что могли бы использовать паутину с гораздо большей пользой, но не в силах справиться с искушением, поддаются всеобщему вирусу и занимаются всякой ерундой. И от этого агонизируют. Они ненавидят социальные сети, потому что просиживают там время, которое могли бы использовать на саморазвитие. Ну или хотя бы на живое общение. Сколько раз я читал сообщения на стенах или в личной переписке о том, что вся эта виртуальщина мешает жить по-настоящему. Сколько жалоб на проблему и какое бессилие её победить. Надо сравнить Интернет с эпидемией. В моей статье. Или книге. Только разница в том, что в случае с Интернетом не наступит тот момент, когда станет невыносимо больно, то есть когда русский человек идёт к врачу. Или наступит, но для единиц. А значит, болезнь будет медленно расправляться с тобой до самой смерти.

Как яростно звучит. Думали ли об этом люди, зародившие Интернет в самом начале – наверняка нет. О чём-то подобном должен был думать Цукерберг. О том, что семьсот (ладно, половина) миллионов людей будут начинать день с нажатия кнопки питания на ноутбуке, а потом просиживать часами, забывая про дела. И он будет в этом косвенно виноват. Это не следствие, это сама суть созданной им машины. Цукерберг наверняка понимает, что он не столько объединил людей, сколько склонил их к безвольному поощрению своих недостатков. Но таков вектор развития, таков был путь всемирной паутины. И кто-то должен был это сделать, несмотря на все минусы. Поэтому у Марка есть тысяча отговорок. Тот, кто даёт ребенку игрушку, не думает о том, что дитя будет потом шалить до полуночи. Или, в случае с Марком, думает, но пофигу.