Андрей Калинин - I (роман)

Что ещё сказать об Ане? Со смайликами она не жадничала. Каждый день ей на стену скидывали по тысяче песен и видео. Это я, разумеется, преувеличиваю, чтобы вы верно поймали суть. Каждый файл она одаривала хоть каким-нибудь, но комментарием, что говорит либо о жизненной активности и отличном гормональном фоне, либо о стоическом характере. Неважно. Она красивая и, хочется верить, интересная. Я хочу с ней познакомиться, встретиться и поговорить о нашем поколении Интернет-зависимых.

Пишу ей коротко о себе и цели своего виртуального визита. Говорю, что она широко известная личность в некоторых кругах и хотелось бы с ней поговорить. Наверно, я слишком резво нарисовал себе образ улыбчивой, всегда открытой и готовой идти на контакт девушки. Потому что пришедший минут через пять ответ меня удивил. Она написала: «ну, хахаха. забавно, можно, да...». Вот так, совсем без смайликов и восклицательных знаков. Я ощущаю внутри глупое состояние растерянности и раздражения. Хотя что произошло, дружище? Тебе ответили без смайлика? Но ты сам их недолюбливаешь. Ты был бы счастлив, если бы все общались без них. Юмор, наверное, вырос бы в цене. Но почему-то в голову упорно лезет избитое словосочетание «сучка крашеная!». Такие уж времена: если человек прислал тебе сообщения без смайлика, сразу же возникает чувство, что тебе только что нахамили. Ладно, поддержим деловой тон.

Предлагаю встретиться на выходных, отвечает, что уже занята, а в будние дни работает до шести и не может. И спрашивает: обязательно ли встречаться? Можно и по Интернету. Да, такого я не ожидал. Что с ней? Думает, что я к ней подкатываю или просто устала? Внешнее впечатление обманчиво и она вовсе не так мила и открыта, как казалось? Или это ПМС? Странно. Ну да ладно. Пишу, что обязательно нужно вживую встретиться и предлагаю списаться ближе к следующим выходным. Отвечает, мол, договорились.

Что ж, в конце концов, мало ли девушек с тысячей друзей? Подожду неделю, а там посмотрим. Терять время, конечно, не нужно, тем более пока есть вдохновение, кто знает, что случится завтра, а ведь у меня отпуск! Я совсем забыл об этом...

У нас в городе есть потрясающее место. Не будь его, из Красноярска стоило бы уезжать с вероятностью, близкой к ста процентам. Называется оно – остров Татышев.

Вообще, если кто не в курсе, город наш стоит на реке Енисей, делящей его пополам. Левый берег – это исторический, культурный и деловой центр. Здесь симпатично, есть куда сходить, несметное количество фонтанов, и можно безбоязненно гулять по ночам. Правый берег – это детище советского периода, одна из самых длинных улиц России с одним из самых длинных названий – проспект имени Газеты «Красноярский рабочий», заводы, спальные районы, гетто, опасность для вас попасть на десять рублей и сотовый телефон.

Впрочем, с фонтанами и там всё хорошо.

В черте города на Енисее несколько островов. Остров Отдыха с тридцатитысячным футбольным стадионом и дворцом спорта имени Ивана Ярыгина, где выступают заезжие звёзды, навроде вышедших в тираж «Скорпов», уже несколько лет как перестаёт оправдывать своё название.

Настоящий остров отдыха – это остров Татышев. Когда-то, не так уж давно, это был просто огромный кусок земли, поросший бурьяном. Стараниями стремившихся туда людей, а позднее мэрии, остров преобразился. В итоге посреди миллионного города расположился просто невероятных размеров парк с зелёной зоной, пляжем, велосипедными дорожками, игровыми и спортивными площадками. Место, где каждые выходные, да и будние дни, тысячи людей гуляют, катаются на велосипедах, роликах, играют в волейбол, лапту и фрисби, загорают, читают книги, медитируют, жгут вечером костры, хотя это запрещено, наверняка занимаются сексом, обсуждают мировые проблемы и думают о жизни. В этом и есть главная прелесть этого места. Отнюдь не в благах цивилизации, которые, если продолжат расти, превысят необходимый предел, а в энергетике. Пешеходный мостик, по которому можно войти в этот зелёный летом рай, каждый день ощущает шаги тысяч людей, которых привлекает что-то незримое. Тут не просто красиво, тут в воздухе висит ощущение приятной невесомости.

Здесь случалось много историй. Здесь незаконно моют машины в Енисее, здесь кончали жизнь самоубийством люди, вешаясь на дереве. Тут действует железное правило: во сколько бы ты ни уходил с острова (в два, три часа ночи, пять утра), ты обязательно встретишь людей, которые идут тебе навстречу. Идут по каким-то своим причинам, может быть, веселиться, а может, побыть в одиночестве. Это то место, куда ты идёшь, когда что-то не так, или наоборот, когда всё так хорошо, как и представить было невозможно.

Есть мнение, что скоро остров утратит свою прелесть, потому что количество людей, что выбираются сюда по вечерам, особенно в выходные, уже начинает превышать допустимые пределы для понятия «природа». Аутентичность и первозданность тоже теряются. Всё больше асфальта с разметкой (а это уже правила), какие-то служебные постройки, смысл которых обывателю не ясен, но наверняка состоит в том, чтобы легче было обеспечить отдыхающим комфорт. Грабли всё те же. Сначала людям нужно раздербанить полпланеты, чтобы обеспечить себе комфорт, а потом начать поиски первозданных мест, где легко слиться с матерью-природой. Но постепенно возникает желание добавить чуточку комфорта и туда – и опять всё по новой.

Но пока чиновники ещё балансируют на натянутом канате золотой середины. Однако некоторым велосипедистам и роллерам всё меньше нравится лавировать друг меж другом. Но я к ним не отношусь. Я это обожаю. Наверно, это что-то космическое. Я очень люблю толпу. Впечатления от одного из Дней города навсегда останутся в моей памяти. Он у нас летом, в июне, мы с тогдашней моей девушкой пришли в центр посмотреть фейерверк. Времени было почти полночь, салют был очень красив, под какую-то волшебную музыку, доносившуюся из уличных динамиков. А потом начался Армагеддон. Музыка стихла, последние искры разноцветных огней упали в Енисей и в одну секунду тысячи людей на набережной, на мосту, на центральной площади, расположенной тут же неподалёку, поняли, что праздник кончился и пора домой. Причём срочно, потому что скоро перестанут ходить автобусы.

Нам с подругой нужно было перебраться на другую сторону дороги через небольшой мостик. Так же, как и сотням других людей на этой и той стороне сооружения. Мы взялись за руки и влились в людской поток. Все что-то кричали, звали друзей, многие, естественно, были пьяны. Ступеньки небольшой лестницы, ведущей на виадук, были покрыты слоем пивных бутылок, в которые ноги чуть ли не проваливались, как в снег. Внизу, под нами, те, кто решил выбрать путь попроще, двинулись сплошным потоком прямо через дорогу, перегородив её. Десятки автобусов, меж которых проплывали люди, застревали в этой человеческой гуще и образовывали какофонию из сигналов, мата своих пассажиров и физически ощущаемых потоков энергии. Эти мгновения для меня были словно кадры из фильмов. Моя девушка высказывала мнение, как это всё ужасно и даже страшно. А я пребывал в каком-то абсолютно потустороннем состоянии, впитывая восхищённым взглядом всё это бурлящее окружающее пространство. Я даже думаю, что так надо определять дело своей жизни. Осознавать, от чего ты получаешь катарсис, и проецировать это на какую-то деятельность.