Ирина Склярова - Любовь – это все!

– А нас сегодня Тузик жевал, – вдруг вспомнили старые стоптанные сандалии, – ох и досталось, сначала нам, а потом ему. Левый он сжевал, а правым в него запустили так, что тот летел через всю прихожую, но в Тузика не попал, зато выбил стекло в дверях.

Башмачки громко засмеялись.

– Ш – ш-ш, тише! Тише! – зашикали все на них.

– И вообще, пора спать, – зевнули тапки, – завтра будет трудный день.

Наступила тишина. Все давно заснули, и только маленькие Башмачки все думали, что же будет завтра.

А на следующий день с утра в квартире началась такая беготня, что даже комнатные тапки стали в два раза быстрее шаркать. Потом вкусно запахло печеными пирогами. Башмачки сегодня в детский сад не пошли, а сиротливо скучали в прихожей. К ним дважды подбегал Тузик, принюхивался, но жевать побоялся.

Потом все куда-то поехали и вернулись с кружевным свертком, который так орал, что закладывало уши. Через несколько дней в прихожей появились малюсенькие розовые пинеточки. Их поставили рядом с башмачками. Теперь башмачки в детский сад не ходили, а каждый день прогуливались с пинетками в парке и все ждали, когда же те перестанут летать по рукам, а спустятся на землю. Вскоре это случилось, только пинетки не зашагали, а сразу побежали, и никто за ними не мог угнаться: ни туфли, ни резиновые сапоги, ни комнатные тапки. И только резвые Башмачки, догоняя розовые пинетки, были очень счастливы.

Проснувшись рано утром, она откинула одеяло, быстро вскочила с кровати и посмотрела на себя в зеркало. Стройная изящная фигурка, русые волосы, беспорядочно рассыпавшиеся по хрупким плечам, придавали ее облику женственность и неотразимость. Прекрасные пальчики украшали накладные ноготки, и от этого маленькая нежная ручка становилась еще привлекательнее. Молодость, обаяние, задор, красота и смелость – все это было присуще ей. Она нравилась всем.

Он это знал и поэтому всегда волновался и с нетерпением ждал встречи с ней. А еще он ее боялся. Преклонялся перед ней, трепетал от одной мысли о ней и….боялся. Этот страх жил в нем всегда. Конечно, она догадывалась об этом и всегда очень тщательно готовилась к встрече с ним. Друзьями они не были. Она его госпожа и повелительница. Но у них много общего. Оба стремительные и отважные, горячие и безудержные в своей страсти. И страсть эта была одна на двоих.

Он стоял начищенный до блеска, вылизанный весь до скрипа, подтянутый, зачехленный и ждал ее. «Спокойно, все хорошо! Она никогда не опаздывает. Все будет хорошо» Но успокаивающий аутотренинг ни черта не срабатывал. «Как бы не сплоховать, а с честью выдержать испытание и не опозориться. Не подвести и не опозориться!»

Легкой стремительной походкой она шла на встречу с ним. И, чем ближе подходила, тем увереннее и решительнее была ее поступь.

Ему очень нравились ее ухоженные, распущенные по плечам волосы. Но сейчас они были туго завязаны на затылке. Он слишком хорошо знал, что это означает, и задрожал, как неоперившийся птенец. А она быстро поднялась по стремянке и спокойно села в кабину. Осмотрев приборы, пристегнув парашют и привязные ремни, она запустила двигатель. Забормотав что-то под винт и чихнув сизым дымом, он ровно заработал, набирая обороты. Вибрация, как волнение и дрожь, передавались каждой детали моноплана, но Женщина была спокойна и сосредоточена. Заняв исходное положение для взлета, она перевела рычаг управления двигателем на «максимал». Теперь они оба были готовы окунуться в стихию полета. Как всегда на взлете, она «придавила» его, разгоняя до бешеной скорости, чтобы потом, в конце полосы, свечой взмыть в небо.

Стремительно набирая высоту, она сделала двойную бочку. Это был ее коронный номер. Четко зафиксировав самолет в вертикальном положении, она стала гасить скорость до нуля, чтобы потом почувствовать свободу падения. Красоту этого действия дополняли дымовые шашки.

Кто-то зашелестел в радиорубке листами, а потом торжественным голосом объявил: «Посвящается мужчинам». Зазвучал вальс и, почувствовав управляемость, Женщина приступила к выполнению основного комплекса. Необычайно гармонично смотрелись фигуры пилотажа под музыку. Все казалось единым целым. Когда закончился пилотаж, волна восторга пронеслась над толпой зрителей, и раздались аплодисменты. Так же лихо и утонченно она выполнила заход, снижение и посадку. Открыв кабину самолета и сойдя с Олимпа на землю, она подошла к восторженным зрителям. Каждый хотел пожать ей руку, взять автограф и просто поговорить с этой маленькой божественной женщиной.

После каждого полета он не переставал удивляться: не каждый мужчина способен в небе проделывать с ним такое. А она смогла, и как! Он всегда наслаждался работой ее маленьких и таких крепких рук. Часто наблюдал за ней, когда она, стоя рядом с ним, отрабатывала порядок выполнения фигур высшего пилотажа на земле. У нее это называлось «пеший по-летному». Все четко, правильно, быстро без задержек, ошибок и промахов. Ее уверенность, смелость и задор он видел на земле и все эти ощущения испытывал в воздухе во время полета. А что испытывала она? Он этого не знал. Но то, что его, металлического монстра, укротила эта маленькая богиня, и он не в силах противостоять ее сильному духу, он понял давно.

В отличие от нее у него было железное сердце, и однажды в полете, не выдержав сумасшедших нагрузок, оно остановилось.

Ну, какая жена выдержит заядлого рыбака-мужа? Собираясь на очередную рыбалку, он два-три дня «мотает» удочки, и все эти дни обрывки лески и крючки валяются по всей квартире. Затем он идет копать на какую-нибудь городскую свалку червей. Накопав, складывает в банку и ставит в холодильник. Банка как-то сама собой случайно открывается, и все черви расползаются по холодильнику. Когда утром его открываешь, то они висят на полках, как спагетти на вилке.

Потом, в три утра, чтобы занять заветное место, только там клюет, муж встает и будит всех в доме. Сначала нужно его накормить, затем с собой чего-нибудь положить перекусить, без выпивки. Потом он всех целует, начиная с жены и кончая собакой, короче, проводы, как на войну. Естественно, после них уже никто не спит.

Где-то с шести часов утра звонят те рыбачки, с которыми муж не поехал на рыбалку, а те, с которыми поехал, звонили в два часа ночи, чтобы не проспал к трем.

Иногда, чтобы после таких проводов не оставаться ночью одной в квартире, и, если в машине находится место для меня и собаки, я тоже выезжаю с мужичками порыбачить. Рыбак из меня не ахти какой, поэтому я больше люблю побродить по берегу, сделать несколько зарисовок окружающих пейзажей или понаблюдать, как рыбачат другие.