Вадим Михайлов - Послевкусие страстей и превратности мнимой жизни

Это не экзотика, это сегодняшняя Россия.

Ушастик бродил по безлюдному городу, не зная, почему жители покинули его. А там, оказывается, прорвало магистральную трубу газопровода. И облако газа медленно перемещалось по полям и оврагам к пятиэтажкам и высоткам, садам и паркам, казино и ночным клубам областного центра. Перетекало, невидимое, и могло взорваться в любую секунду. Людей срочно эвакуировали. А Ушастик не знал ничего… У него даже радиоприемника не было… И аккумулятор мобильника истощился…

Ему хотелось курить… Но спички отсырели, а зажигалка исчерпала свой ресурс…

На витрине ларька, за стеклом, лежали красные, синие, белые зажигалки, изображавшие российский триколор…

Ушастик поднял палку и пытался разбить стекло.

Его усилия были напрасны, даже когда он ударил по стеклу урной. Стекло было пуленепробиваемое.

Он разглядел небольшую табличку. Владелец ларька предупреждал, что на витрине не настоящий товар, а муляжи…

И вдруг наступила тишина.

Герой, да не герой он вовсе – лузер – встретил молодую женщину… Ту самую, которой всё равно… Лизу…

Зал притих.

У Платона отлегло от сердца. Он глотнул из фляжечки коньяку.

– А мне, – коснулась его локтя Ульяна.

Он протянул в темноту руку.

– Ты не очень, – сказал он шёпотом. – После просмотра – банкет…

Он увидел, как она сдержанно ликует, радуясь его победе. Она никогда не ликовала бурно. Он чувствовал кожей – она ликовала. Своей и его победе. Потому что вроде бы скромные бытовые диалоги, которые были написаны Ульяной, имели свойство соединяться с личностью актёра, давали актёру возможность вложить в них свой второй, третий и другие смыслы. Они были просты, конкретны и многозначны одновременно.

Платон вглядывался в зал.

Кто-то кашлянул там, в темноте, но его не поддержали…

Теперь эти люди были в его власти… Нет, не в его власти, во власти тревог, терзавших его всю жизнь… Во власти его бессонницы и тоски… Они вступали в резонанс с тревогами других людей… Создавали тревожное духовное поле.

– Что будет со мной завтра?

– Что будет с Россией завтра?

– Что будет со всеми нами, людьми, завтра?

– Мы нужны Богу?

– Мы нужны Ему, если каждый второй человек считает, что может прожить без Него?

– Зачем мы Ему, если творим столько зла?

– Или мы не нужны Ему? И никому вообще не нужны во Вселенной…

– Почему горят церкви от удара молний?

– Почему гибнут невинные дети, а преступники процветают?

– Зачем рождаемся, если так быстро проходит жизнь?

– Смерть – конец всему или начало?

В фильме об этом не говорилось прямо. Только пророки и графоманы способны на такую дерзость. Но посверкивало, скрежетало что-то диссонансом предгрозовым…

– Мне холодно, – сказала Ульяна.

Он обнял её.

– Теперь тепло?

– Тепло…

Он старался согреть её и ощущал, будто открылось в нём чело печи и горячий дух, переполнявший его в минуты душевного подъёма, передавался ей через ладонь и кончики пальцев… Через его рёбра и мышцы… Через ткань её одежды…

Сидевшие рядом зрители оглядывались на них, потому что им тоже доставалось немного этого жара…

Знакомое каждому живому существу чувство любви похоже не только на огонь. Это соединение огня и тихой радости. Это материнское чувство. Оно схоже также с просветлением души во время благодарственной молитвы.

– Мне так хорошо, когда ты греешь меня… Если бы ты знал, как я люблю тебя…

Ульяна отвечала ему своим теплом, которое казалось ему прохладой родника.

– Родная, – беззвучно прошептал он.

Мысли о загадке благотворного тепла, излучаемого некоторыми людьми, тревожили Платона с юных лет. Он наблюдал, прислушивался, искал в городской толпе эту благодатную радиацию, это тепло. Оказалось, что оно возникает ко времени полного полового созревания человека. Что оно очень нужно детям для развития их души. Что дети чувствуют это тепло и тянутся к людям, излучающим его. Что почти все нормальные матери одаряют своих детей этим теплом. Что добрые волшебники лечат болезни тоже этим теплом. Что в основе всего лежит ЛЮБОВЬ. Люди себялюбивые, черствея, теряют способность дарить тепло. Есть путь обмена этого тепла на деньги. Его можно продать. Но оно обидчиво и, уходя, не возвращается. Оно существует среди людей различных конфессий и национальностей. Оно негласный пароль. Оно приветствие. Невидимая улыбка. И нет большей радости, чем встреча двоих излучающих тепло людей. И счастье, когда удаётся пробудить его в другом человеке.

Вампиры любят это тепло, но для них это яд, наркотик, приводящий их к смерти или к перерождению в нормальных людей…

…Была белая ночь. Платон и Ульяна возвращались с премьерного просмотра. Они шли через знакомый сквер. Здоровались с соседями.

Здесь, в центре Петербурга, жизнь текла неспешно. Этот район был маленькой провинцией в большом городе. Все знали друг друга по многу лет. Стереотип жизни почти не менялся. Менялись цены и качество товаров в сумках и целлофановых пакетах. Но люди умудрялись делать вид, что ничего не происходит. Одних стариков сменяли другие. Дети вылезали из колясок и бежали в математическую школу. И вскоре выходили на пенсию и сидели на скамейках вдоль загаженных собаками дорожек, грелись под луной.

Платон и Ульяна бегали трусцой в Парке. Катались на лодках, а зимой надевали коньки и лыжи… Но теперь они опасались переходить улицу из-за потока машин. Да и появляться в Парке без сопровождения сторожевой собаки было небезопасно.

– Мы их всё же взяли, – сказал Платон. – Задели за живое. Два раза срывались на аплодисменты. Два раза!

Ульяна кивнула.

– Но что-то гложет… нет радости… – продолжал Платон. – Не получилось… То, что хотели, не вышло…

– Нормальная работа, – ответила она спокойно.

– Но Лиза прекрасна. Мы не ошиблись в ней…

– Да, у неё блестящее будущее… Если не сопьётся… Если не задвинут завистники… Ты влюблён?

– К счастью – нет… – Он задумался, чтобы ответить честно. – Нет, не влюблён.

Он вспомнил, как на банкете Лиза подошла к нему и поцеловала в губы. Он не мог понять, не мог решить для себя, что значит этот порыв – благодарность или нечто большее…

А Ульяне вспомнилось, как в экспедиции, когда они снимали натуру в начале зимы, их пригласили в парилку гарнизонной бани воздушно-десантной дивизии.

….Знакомый с детства дух… Воздух раскалённой пустыни, из которой наши предки пришли на север много тысяч лет назад…

От самой двери начинались дубовые ступени. Они вели вверх под чёрный потолок. Справа синело большое окно. Слева – выпятились бесстыдно и неприлично два мощных чугунных крана для холодной и горячей воды… с опущенными головками…