Йосси Верди - Последняя жертва войны (сборник)

– Нет, Анна Владимировна. Как раз впору! – Маленькие губки девочки растянулись в счастливой улыбке.

Неожиданно Анна услышала у себя за спиной покашливание. Женщина обернулась и встретилась с суровым взглядом Володи – деда Нины.

– Ты что тут делаешь? – опустив тяжелый взгляд на внучку, спросил дед. – Ты же знаешь, что после школы нужно идти домой.

– Дедушка, смотри какие красивые туфельки! – восторженно крикнула Нина и демонстративно щелкнула каблучками.

Но реакция деда была неожиданной:

– Вот негодница! Ты где их украла? Немедленно вернись и отдай!

– Ваша внучка ничего не крала. Это я купила ей туфли, – вмешалась Анна, но тут же пожалела об этом.

– Очень даже напрасно! Вас кто об этом просил? Я? Или, может, моя старуха? Или вы получили письмо от моего сына с просьбой: «Купите моей дочке туфли»? – не на шутку разошелся дед. – Я сам прекрасно знаю, что нужно внучке. А вы не лезьте. Лучше бы о своих невестках поволновались. Срамота на всю деревню!

– Не понимаю, при чем тут мои невестки? У них обеих есть туфли, к тому же новые… – не поняла сарказма Анна.

– Я сказал, сними их сейчас же! – повернувшись к Нине, яростно сквозь зубы прошипел дед.

Счастливая улыбка мгновенно растаяла. Нина молча, не поднимая глаз, сняла туфельки и протянула их Анне. С густых черных ресничек сорвались предательские слезинки и упали на горячую землю, тут же рассыпавшись крохотными пыльными шариками.

У Анны прямо руки чесались стукнуть по плешивой голове старика чем-нибудь тяжелым, но вместо этого она лишь тяжко вздохнула. Тем временем дед, бормоча проклятья, взял внучку за руку и поволок за собой, точно безвольную тряпичную куклу.

Молча, сгорбившись от незаслуженной обиды, пожилая учительница тихо брела домой, лишь изредка передергивая плечами. Тяжелые, словно капли проливного дождя, слезы катились по ее впалым щекам. Странным образом этот безмолвный плач приносил облегчение уставшей женщине.

На село опустились сумерки, и в узоре причудливых теней Анна не сразу заметила черную фигуру Виктора, опирающегося на ее забор. Чуть дальше в дверном проеме сеней увидела она своих невесток. Было ясно, что они только что распрощались с Виктором, и он провожал взглядом фигуры уходящих женщин.

– Виктор? Позволю себе спросить: чем обязаны столь позднему визиту? – издалека спросила Анна.

– Здравствуйте, Анна Владимировна. Как вы? Сердце не пошаливает? – застигнутый врасплох зачастил фельдшер.

Анна невольно обратила внимание на губы Виктора. Рот сельского фельдшера показался ей неестественно большим, и Анна представила, что в него легко проходит довольно крупная картошка, и заулыбалась.

– Здравствуйте. У меня все в порядке. Так что же привело вас к нам?

Виктор, замешкавшись, взглянул на небо. Казалось, он пытался в глубинах космоса найти ответ на простой вопрос.

Манерно отирая пот со лба, он заявил:

– Да просто проходил мимо. Зашел спросить, нет ли весточек от сыновей? – Довольный собой, он бесстыже уставился на Анну.

– Никаких весточек. Господи, спаси и сохрани их! Эта война уже всю душу измотала! Когда же она закончится? – вздохнув, проговорила Анна и открыла калитку. – Спасибо, что интересуетесь.

– Я надеюсь, что ваши сыновья скоро вернутся. Хотя, кто знает, война беспощадна. – На последней фразе Виктор бросил взгляд в сторону скрывшейся в доме Маргариты.

Утро звало к новой жизни. Нужно было пережить еще один день в тревожном и беспощадном мире. Такое яркое и солнечное утро на время давало забыть о пролитой крови, о боях и лишениях. Анна, проснувшись, лежала в своей постели. У нее был свой секрет счастья в эти нелегкие времена. Она заметила, что если сразу после пробуждения не открывать глаза, то все вокруг казалось прежним. Солнечный свет пробивался сквозь окно, со двора доносились крики петухов, а ветерок мирно шелестел листвой. Но неотвратимо приближалась минута, когда надо было снова встречать страшный оскал военного времени, подняв тяжелые веки.

День в школе прошел так же суматошно, как обычно в младших классах. Но сегодня не было Нины. Анна печально смотрела на пустую парту девочки и грустно вспоминала вчерашний инцидент.

После уроков Анна осталась в школе проверить тетради учеников. В тишине класса раздавалось размеренное тиканье старых настенных часов. Корявые буквы в детских тетрадках вскоре выстроились в одну сплошную пляшущую линию, все вокруг расплылось в густой дымке, и Анна, положив голову на руки, уснула прямо на рабочем столе.

Улыбающийся и жизнерадостный, как всегда, Яков успокаивал:

– Однажды ты, возвращаясь из школы, услышишь голос старого пианино. Ты поймешь, что мы вернулись, мама… – Последнее слово прозвучало как-то издалека, сын исчез, а с ним растворилось и туманное облако сна.

Анна, вздрогнув, проснулась.

– Неспроста это, сон в руку, – тревожно подумала она и снова провалилась в густую дымку, но слышала уже голос второго сына, Михаила:

– Если же пианино расстроится, добра не жди…

Вздрогнув, Анна проснулась и вдруг поняла, что разбудил ее не зловещий таинственный наказ сына, а фальшивые ноты в звучании ее любимой фуги Моцарта – «Lacrimosa».

Анна не понимала, как оказалась дома. Вокруг царил полумрак. Бросив взгляд в окно, она отметила, что на улице светло и солнечно, но этот свет почему-то не попадает в комнату. Непонятная тревога вдруг овладела всем ее существом, точно невидимая рука сковала ее сердце и сжимала все сильнее, распространяя по клеточкам практически осязаемую щемящую боль… Анна медленно прошла в зал, где стоял обеденный стол и старое пианино. Несмотря на то, что она пробиралась туда на цыпочках, боясь даже дышать, чтобы не пропустить ни одного звука, не создать ни шороха, ни скрипа половиц, каждый шаг гулким эхом гремел в пустом коридоре. Анна попыталась прислушаться к себе и поняла, что идет она прямиком к старому пианино. И это открытие превратило смутную тревогу в необъятный панический страх. Анна хотела выбежать из комнаты, но с ужасом заметила, что, с каждым шагом удаляясь от пианино, она все быстрее приближается к нему.

И вот Анна прямо перед музыкальным инструментом, который в полумраке комнаты зловеще блестит глянцевыми боками. Рука сама потянулась к крышке. Еще секунда, и пальцы ощутили неестественный холод прикосновения к дереву. Анна, дрожа всем телом, медленно стала поднимать крышку и вдруг поняла, что это на самом деле крышка гроба. У Анны перехватило дыхание. При виде сына в разорванной гимнастерке и с окровавленными ранами на теле Анна почувствовала, как пространство сжимается до размеров могильной ямы.

Женщина вскрикнула и, окончательно проснувшись, обнаружила себя в пустом классе. Сердце бешено колотилось, и его громкий стук гулко отдавался в ушах. Анна выбежала из школы и, позабыв о приличиях, со всех ног понеслась к дому.