Дмитрий Титов - Три покойных кормильца

– Дурак, – тихо обозвался на Василия Стас, судорожно сглотнул и переглянулся с Николаем. Тот одобрительно выпятил нижнюю губу.

– Причем воинствующий дурак… – продолжал Стас. – Не знаешь ни черта, а лезешь с советами… И еще ты черствый и равнодушный человек. Судьба сынишки тебе безразлична! А жена! С такой красавицей прожил и ведь ничего не сделал для того, чтобы она почаще улыбалась! Бессердечный ты человек, Василий! …И бесцельный. И страна, в которой ты живешь… жил… тебе до лампочки.

– Тебе украсть – как чихнуть! – дополнил Николай.

– Да! Берешь чужое совершенно естественно! Как младенец сиську! Разве можно так?.. И не веришь ни во что!

– Мы видели, как ты пытался перекреститься перед собором, грех – не знать крестного знамения, православный ведь человек! – Николай начал всерьез переживать за воспитание Василия, который, между тем, даже не шелохнулся, находясь в позе всё той же готовности.

– Я тоже атеист, но не до такой же степени! – говорил Стас. – И еще ты пьяница! А между прочим, 100 граммов водки убивают миллион нейронов! Ты деградируешь, Василий!

– Тьфу! – Василий с досадой хлопнул себя по коленям. – Вы когда меня огорчать-то начнете, а? Атеисты! Меня ж надо так огорчить, чтоб я в стресс впал! Чтоб нажать получилось, и чтоб буква вылезла, так?

Оба кивнули.

– Ну, так огорчайте! – Василий снова занес руки над клавиатурой.

Стас и Николай переглянулись.

– Вообще, не будь я покойником, я б тебе морду набил, – спокойно сказал Николай.

– А я б добился, чтоб тебя посадили! На годик хотя бы. За воровство с производства! Потому что ты вор!

Василий вздохнул и встал:

– Нет. Так ничего не получится. Вы уже по второму кругу пошли. Не получится. Наверное… меня в жизни так огорчали, что вам до них… А Люська! Вот мастер огорчать! Была бы она сейчас на вашем месте со своими обвинениями – я б вам тут «Войну и мир» набросал! Без передышки. Пошли отсюда. Вон басурман возвращается.

В магазин ритуальных принадлежностей независимо друг от друга, но в одну и ту же минуту вошли вдовы наших героев. Сначала высокая и стройная Люся, затем миниатюрная блондинка Лера, и потом полная и скорбная Наталья.

– Нет! Нам надо научиться по-настоящему друг друга огорчать! – Николай с коллегами сидел на той же крыше, где они познакомились больше суток назад. В городе наступал вечер.

– Да, – подхватил Василий, – потому что с посредниками у нас что-то не получается. А вот если мы сможем друг друга доводить до инфаркта, то мы…

– Мы сможем! – Стас разделял общий настрой. – Мы научимся оскорблять друг друга по очереди, по цепочке! Один оскорбился – взял ручку, написал письмо, а тут другой оскорбился – взял письмо, потом третий в ярости – понес, понес, понес, понес, а тут уже второй первого огорчает, позором клеймит, или еще что, в общем, готовит, и вот первый подхватывает и несет дальше! Да?

– Да! У нас получится. – Николай был несколько даже торжественен.

– Только вот что! – Василий воткнул в небо указательный палец. – Просто так ничего не получится! Работать надо! А значит, с утра будем изучать образ прошлой жизни друг друга, компромат собирать, чтоб было потом чем огорчать! Я к Стасу домой иду, Николай – ко мне, Стас – к Николаю. Тот, кто правильно понаблюдает, грамотно сформулирует обвинения и… да что там… поклеп и оскорбления сформулирует и накопит, тот…

– Тот коня на скаку остановит, в горящую избу войдет! – продекламировал Стас.

– Нехорошо… – отозвался несколько смущенный Николай. – Кто-то будет ходить по моей квартире, подглядывать за моей семьей… Не знаю.

– Николай… – Стас понимал ситуацию, его голос звучал теперь виновато… – Николай… Но у нас нет выбора… А стресс… Он нужен. Для действия. Васька прав. И потом, в глубине души мы будем понимать, что мы делаем это для пользы наших родных. Вот мы с тобой не смогли обидеть Васю до стресса, а? Потому что мало о нем знаем. Надо ж как-то доказать ему, например, что он где-то, может быть, сволочь… Когда нужно будет.

– Колян!.. Ну, просто отнесись к этому, как к игре, ей богу!

– Ладно… – Николай оглядел город.

Машины двигались с включенными фарами.

Три одиноких фигуры с белыми крылышками сидели на зеленой крыше под низкой, розоватой вечерней облачностью…

– Только давайте послезавтра. Завтра у меня похороны, – сказал Николай, глядя на закатывающийся в залив рваный ком облаков со скрытым внутри красным светилом.

– У нас похороны, – поправил его Стас.

– И кого хоронят? – попытался пошутить Василий, но шутка не получилась. Все замолчали.

Около десяти утра длинный тощий голубь сел на круп одного из коней упряжки, что давно уже скачет по крыше арки Главного штаба и никак никуда не прискачет. Часто замахав крыльями, голубь стал долговязым Стасом. Стас грустно оглядел Александрийский столп, коней под собой, здание Зимнего дворца, Неву, мост с потоком машин, потоптался, сунув руки в карманы, и вдруг заорал:

– А-а-а-а-а! Алё-о-о-о!.. Всё!.. Меня здесь больше не-е-е-ет!.. Всё! – и чуть слышно добавил: – Насовсем.

При этом маленькие белые крылышки на его спине затрепыхали, и Стас вывернул шею и скосил глаза, чтоб на них посмотреть. Он своих крылышек так еще и не видел, поскольку духи не отражаются в зеркале.

Через несколько секунд на круп соседней лошади приземлился толстый голубь. Он сразу, еще приземляясь, стал Николаем, грузно рухнувшим на лошадь спиной к гриве. Николай поднял глаза на Стаса:

– Ну, что? Простились с тобой вчера?

Стас страдальчески прикусил губу и кивнул.

– И меня закопали… – вздохнул конструктор сейфов. – Так ничего всё, вроде бы… Но я издалека.

– А что ж не подошел?

– А чё там… Видно всё. Друзья пришли все… И место хорошее… На Шуваловском… Обрыв, озеро, парк, деревья высоченные, церквушка…

– Так там же не хоронят уже.

– Не хоронят… Меня пристроили… У нашего бухгалтера тесть, так вот друг племянника его брата там подсобник… А ты куда лег?

Стас почему-то отвернулся от Стаса, и крылышки на его спине мелко задрожали:

– А я без места…

– …Как так?

– Она меня кремировала… Дурочка… А урну с моим… со мной… поставила на сервант!.. – жаловался Стас с нарастающим отчаянием. – Теперь возле урны Барсик любит спать!.. Который меня чуть не съел, пока я там под столом валялся…

Николай прикрыл лицо ладонью и буквально трясся от приступа беззвучного смеха. Стас коротко оглянулся на него:

– Не плачь, Коля… Что уж теперь… На поминках вчера, в общем-то, всё прилично было.

И Стас вспомнил поминки.

В большой комнате обыкновенной квартиры за длинным столом сидели человек двадцать. Несколько инженеров с завода, какие-то тетушки-соседки, родственники и родственницы, две шустрых бабки в черном, скучающие дети Стаса – Сергей в бордовом свитере и Аленка, периодически шепотом отвечающая на звонки мобильного телефона. По случаю траура Аленка сменила на телефоне сигнал – теперь в комнате время от времени игриво звучал похоронный марш. Скорбная Наталья с трепетом слушала отзывы инженеров о покойном муже и иногда валилась головой в плечо лучшей подруги – тощей, постоянно жующей и невпопад кивающей женщины.