Сергей Минаев - Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник)

Я курю и смотрю, как огонь пожирает бумагу. Дольше всего горят визитки. Я жду, пока последняя не превратится в обугленный квадратик плотной бумаги. Смотрю, как огонь уничтожает остатки моей карьеры: «Дроздиков Антон Геннадьевич, референт информационного отдела Фонда Эффективной Политики». Всё. Я кидаю в раковину окурок и ухожу.

Через час, уже пьяный в хлам, смотрю выступление Геббельса «Восстань, нация!» на Олимпийском стадионе в 1945 году.

«Я хочу задать вам последний вопрос, – говорит Геббельс, – готовы ли вы к последней, решающей битве?»

Сорок тысяч человек на стадионе вскакивают со своих мест и кричат: «Зиг хайль!» Я будто слышу, как миллионы слушавших его речь по радио также вскакивают и кричат: «Зиг хайль!» Геббельс подаётся вперёд, почти касаясь грудью трибуны. Он берет самую высокую ноту:

«Готовы ли вы к тотальной войне?»

«Да!»

«Я спрашиваю, ГОТОВЫ ЛИ ВЫ К ТОТАЛЬНОЙ ВОЙНЕ?»

«Да! Да! ДА!!!»

Поддавшись общей эйфории, я тоже вскакиваю с дивана. Мне кажется, что Геббельс обращается ко мне:

«ГОТОВЫ ЛИ ВЫ К ТОТАЛЬНОЙ ВОЙНЕ?»

«ДА, ДА! Войди в меня!!!» – ору я.

Стакан виски падает из моей руки, разбивается, и лежащая на полу брошюра заливается алкоголем вперемешку с битым стеклом. Я сажусь, поднимаю текст с пола, обрезая осколком пальцы. Тупо листаю страницы, пачкая их своей кровью. Мои глаза утыкаются в цитату:

«Время никогда не останавливается. Оно большими шагами движется вперёд. Мы счастливы, потому что следуем за ним. К тому часу, когда откроется дверь в новое столетие».

«Дверь в новое столетие»… В этот момент мне стоило бы оторваться от бумаги, посмотреть в сторону телевизора и сказать: «I’ll be back!». Но я этого не говорю. Во-первых, потому что не люблю голливудские фильмы, а во-вторых, потому что сильно пьян. Я бросаю бумагу, заваливаюсь на бок и засылаю.

Февраль 2007 года, Москва

За тринадцать месяцев до выборов Президента РФ

Этот слоган я заметил метров за восемьсот до рекламного щита, на котором он был написан. Во весь щит огромными буквами – НЕ НАДО ГАДИТЬ!

Социальная реклама, что ли? Своевременно. Весь город уже загадили лет десять назад, а власти опомнились. Не надо гадить! Грязь им, значит, помешала. Каково? Может, слоган сменить? Например: Не надо экономить на уборочной технике. Или: Не надо посыпать дороги химическим говном. Или просто: Надо убирать улицы! А то не делают ни черта с этой грязью, a потом завешивают город идиотскими лозунгами. Может, издать указ, запрещающий в Москве продолжаться зиме дольше двух месяцев. А может, зиму вообще запретить? Или лень? И тогда реально станет чище?

Февраль действительно стоял весьма мерзкий, впрочем, как и всегда. Под ногами отвратительная серая каша из бензина и машинного масла, приправленного снегом, над головой не менее отвратительная каша из рваных серых туч, из которых этот снег и сыпался. Люди на улицах также не разнообразили пейзаж. Прохожие были одеты довольно ярко, что характерно для зимней Москвы, в которой в это время года все как сговорились изображать этакое летнее настроение – надевать все оранжевое, зелёное, жёлтое, красное – вроде им вдруг показалось, что они в Лос-Анджелесе. Одеться-то они оделись, а вот лица… Лица не изменились. Лица оставались неизменно серыми и перекошенными, будто всех одновременно тошнило. Скорее всего, эту серую кашу на улицах они и наблевали. Реально, как ещё могут выглядеть мостовые города, в котором всех тошнит?

Нет, не подумайте, будто я начинающий шизик, видящий жизнь в сером цвете. Отнюдь! Просто… Просто так оно всё и выглядит. На дворе четырнадцатое февраля, День всех влюблённых, а радостных лиц что-то не прибавилось. Интересно, куда подевались все эти счастливые обнимающиеся парочки, разгуливающие по городу с красными коробками в руках или прижимающие к груди красные же открытки в виде сердечек? Где они, я вас спрашиваю? Дома обнимаются? Бегают по магазинам? Строчат друг другу «валентинки» по е-мейлу? Или стоят в пробках, как и я? Или, может быть, никто никого уже не любит? Может быть, я прав и всех нас просто тошнит друг от друга?

Взять, к примеру, меня. Что-то я не припомню, чтобы меня вчера кто-нибудь поздравил. Про женщин, с которыми я провожу досуг, умолчим. Каждая считает, что моё к ней отношение несерьёзно, посему и День влюблённых проводить со мной никто из них не собирается. Тем более дарить «валентинки». Проводить со мной отпуск, выходные, увеселительные мероприятия – это пожалуйста. А вот праздник святого Валентина – это мимо. Впрочем, меня это особо и не парит.

«Не надо гадить!» (До щита метров триста). А я никому и не гадил. Сто процентов, и в мыслях не держал. Не могу сказать, что был радушен и мил с девушками в преддверии праздника, но не гадил уж точно. Особенно учитывая то, что в последнее время чаще всего я общался с двумя. С Дашей, светской журналисткой по профессии и проституткой по призванию, и Светой, проституткой и по профессии, и по призванию. Им-то я уж точно не гадил. Могли бы прислать открыточку, кстати. Но не прислали.

Может, коллеги по работе ещё сподобятся? Дайте-ка подумать. Девушки из компаний клиентов? Знакомые журналистки? Пресс-секретари заказчиков? Может, коллеги мужчины? Так, в качестве подъёбки? Кто обрадует подарочком славного парня Антона Дроздикова? Наконец я подъезжаю к щиту и вижу, что на самом деле надпись читается как «Не надо гадать!» и рекламирует какой-то банк с супервыгодными процентами по вкладам. Ха, ха, ха. Действительно смешно.

Я, кстати, и не гадаю. Если прокрутить последние события, получается, единственным подарком ко Дню влюблённых оказался банковский перевод на десять тысяч долларов, который я получил вчера. За пиар-кампанию одного строительного холдинга, организованную моим агентством в различных СМИ. Я вчера думал об этом перед сном. Получается, единственная, кто меня любит, – это медиа. Я даже «валентинку» вчера отправил по электронной почте. С одного своего ящика – на другой. Взял картинку с сердцем и написал: «Медиа любит вас, Антон!» Для полноты картины стоило бы отправить в ответ что-то вроде: «Медиа, я вас тоже очень люблю!» – только вот знать бы ещё её настоящий электронный адрес.

Честно говоря, за последний год я стал всё больше и больше сомневаться во взаимности наших чувств, потому как дела у моей компании шли как-то вяло. Я даже подумывал о правильности принятого четыре года назад решения. Хотя, объективно говоря, после увольнения из ФЭПа выбор у меня был не слишком-то велик. Кому всерьёз может быть интересен молодой политтехнолог? Точнее, у кого он может получить серьёзные деньги? Да, можно было бы сменить поле деятельности. Например, заняться имиджевым пиаром или открыть столь модное нынче «рекламное агентство полного цикла», занимающееся всем, на чём можно заработать больше тысячи долларов: от изготовления подарочных упаковок до предоставления девочек для продвижения товаров в клубах и ресторанах. На худой конец, можно было бы попробовать устроиться в маркетинговый отдел крупной компании и тихо-мирно воровать там рекламные бюджеты до седых мудей. Но во всём этом было две проблемы. Первая состояла в том, что рекламный бизнес не подходил мне из-за атмосферы. Не важно, на какой стороне баррикад ты находишься, в любом случае имеешь дело с ублюдками из больших корпораций. Либо ты им подчиняешься, работая на них, либо ежедневно лижешь жопу, выполняя их заказы. И в целом совершенно всё равно, получать от них зарплату или бюджеты. Тебя имеют во все дыры, в любом случае. Вторая проблема состояла в моём увлечении политическими технологиями. А политика – это как генитальный герпес: подцепишь один раз – и на всю жизнь. Он может затухать, может обостряться, но никуда от тебя не денется. Так получилось и со мной. Начав карьеру с политтехнологий, я заболел ими. Поэтому продолжать свою карьеру я решил именно на этом поле. Чем я мог быть интересен?