Вадим Бусырев - Пока играет скрипач

Кстати, Владимир Яковлев, действительно охотник – ас, подстрелил зверька из моей «мелкашки». Мне отец дал с собой. Не сказав ни слова. Без разрешения какого-либо, без охотничьего билета. В рюкзаке вёз. Обратно – в самолёте. Вот были времена! Правда, мы тогда угонять ничего и помыслить не могли. Так что семейка малолетних музыкантов во главе с «мамочкой» навсегда для меня останется первовестником из преисподней.

На дегустации барсука Вовка не остановился. Дикие скалы и ущелья – обитель змей. Кобра, гюрза, щитомордик. Это те, которых мы узнавали. Начальник местной таджикской партии Красильщиков рассказывал:

– Шли маршрутом с техником-геофизиком Виталием. Остановился на осыпи, зарисовываю обнажение. Песок и камушки из-под ног струятся. Вдруг Виталька мне в ухо! Я с копыт. «Ты чего, бля?!» – ору – «Ох…л на жаре совсем?!» До сих пор божится, что я на гюрзу встал. Слава Богу, на мелковатую.

Я тоже не очень-то верил. До тех пор, пока мне Савва по шее не врезал. У ручья на камень я присел. Заодно и на щитомордика. Он из-под меня выкручивался. Славка меня, стало быть, спас. Мы тогда за это даже не «шлёпнули». Так… Рабочий эпизод в маршруте. Чего не бывает? Мелочи. В этом феврале у Саввы юбилей. Может, по рюмке опрокинем. За фауну.

Так вот Яковлев самозабвенно пресмыкающихся ловил. И разделывал. Шкуру снимал. Хотел всё выделать. Мы со стороны глядели. Один раз смотрим – он здоровую змеюку разделал и давай на куски резать.

– Ты чего это, а? – с ужасом я заикаюсь.

– Сгущёнка осточертела. Мочи нет. Сейчас зажарим. Всё будет нормалёк. В Казахстане я не один раз…

Сгущёнка, слов нет, обрыдла, дальше некуда. В маршрут мы брали с собой хлеб, банку эту проклятущую, изредка пару помидоров. И воды в ручьях кристальной – хоть лопни. Сгущёнку я с тех пор видеть не могу.

А ведь заставил нас пожевать кусок! Ползучего шашлычка. Это блюдо я, благодаря Володьке, тоже как-то не очень. Но закалку мы получили тогда. Желудки наши осознали, что милости они от своих хозяев вряд ли дождутся. Так и вышло. По сю пору.

Один раз, в дальнейшем, яковлевская шкала мне пригодилась. Лет через десять. В морской экспедиции. В загранрейсе. С моим дружком-коллегой Вовкой Глебовским. Академиком по внутренней сущности. [17] См. «Круиз», изд-во «Росток», Санкт-Петербург, 2005 г. В этом творении впервые удалось развесить множество воспоминаний и лапши (прим. доброжелателя). Зашли в малюсенький бар пива добавить. В порту Лас-Пальмас. Глядим, на прилавке в блюдечке кружочки розовенькие чего-то в соусе. Местный испанец взял, причмокивает, нам, сволочь, подмигивает.

– Хау мач? – спрашиваю. Это везде понимают. Почём товарец, стало быть.

– Ху…я, Волёдя, – отвечает бармен, – Так дам.

А это мы прекрасно сечём.

Они на Канарах через одного простой русский язык освоили. Архангельские саломбальцы их приучили. Со времён славных китобойных флотилий.

Взяли с Академиком. Закусываем. Глядим: бармен достаёт с-под прилавка грязноватый тазик. Там длинные бело-розовые щупальцы. Как змеи. Да и, вроде бы, ещё шевелятся. И он – давай их на блюдечко нарезать кружочками. И лыбится, подлец! Специально.

Академик убежал в туалет. К сожалению, у него не было яковлевой выучки. Я доел. А ничего была закусь. Покойный Аркадий Исакович бы одобрил. [18] Интермедия Великого Райкина: «В греческом зале, в греческом зале». Автор ностальгирует. Хочет показать широту своего забулдыжного кругозора (прим. редактора). Были это щупальца осьминога. В маринаде. Не приходилось более пробовать, а жаль.

Еда незатейливая, значит, была нам в старинных казармах Выборга не в новинку. Ну, погоняли нас строем. С песнями. Подход, отход к начальнику. «Напра…, нале…, ногу на пле…». Автомат Калашникова, истинное чудо 20-го века, все знали, все любили. Физподготовка, огневая подготовка…

В спортивном отношении мы являлись массой неоднородной. Солдатское многоборье, естественно, никого не увлекало. Исключая, стрельбу. И дали, понятное дело, развлечься только два раза. С АКМ-а и ПМ-а. Пуляя из пистолета, я, конечно же, отличился в дурную сторону. Три патрона дали тренировочные. Для разгона, для затравки, так сказать. Выпустил их, вроде бы, в сторону мишени. То есть в нужную сторону. Стали стрелять на очки. Кто-то даже заключал, втихаря, пари. На пиво. Это прошло мимо меня. И хорошо. Руководил нашей перестрелкой препод «военки» – полковник Будан. Дали мне пяток патрончиков. Стрельнул три разочка. Как сейчас помню, больше не дали. Зачем-то я шпалер с вытянутой руки, согнув локоть, положил на плечо. Стволом назад. Где-то в кино такое видел. За спиной у меня рявкнул Будан. И схватил меня двумя руками за ПМ-чик. И громко так воскликнул:

– Ты чего?! Ты чего творишь-то, курсант?!

Он, оказывается, стоял у меня вплотную за спиной. Подсматривал, как я целюсь. Понравилась ему моя стрельба. Вот, положив ствол на плечо, я ему прямиком в лобешник и упёрся.

Сэкономили два «маслёнка» [19] «Маслята» – патроны. Где-то я слышал, вроде, такой есть жаргонный синоним. Может, ошибаюсь. Но два патрона пошли в карман старшины тира. Так вот и размножались в те времена боеприпасы. Сейчас, конечно, всё помасштабнее происходит. на мне. Не дали дострелять. Но и не наказали. Да и всё равно я выбил двадцать одно. Сам себе я тогда очень нравился. Придурок! Надо бы задуматься: к чему это такие отношения с ПМ намечаются? Да куда там…

Бегать представители горно-геологических специальностей никогда не любили. Долго идти, согнувшись под тяжким рюкзаком, другое дело. Да и то: было это давно и неправда. У нас один был – Жека Алексеев. Почти мастер спорта по лыжам. Но бежать кросс в кирзовых сапогах с портянками внутри! Всеми силами мы тормозили такие забеги.

При зависании на турнике неожиданно произошли открытия. Наши альпинисты Артур и Ванечка могли подтягиваться бесчисленно. И руками, и ногами. Кирагуду мог использовать для этого одну руку. Любую. Хоть правую, хоть левую. По причине природной своей мощи и хорошо тренированной лени.

Кто-то из нас утаивал свои физические возможности. И старался встреч с турником избегать.

Весьма неожиданно проявился Сашенька Васильев. Подтягивался до пояса много-много раз. Крючковато он зависал, конечно, так ведь ни в каких же секциях с гимнастами не потел. А карпел и потел он за учебниками в основном. Дак откуда же это взялось? Мне он поведал позднее.

В общежитии на Шкиперском они жили втроём. Васильев Александр – Саша Маленький. Фёдоров Александр – Саша большой. И Хребтович. Юрка Хребтов. Удивительная троица.

Маленький был вовсе не маленьким. Это, чтоб отличать от большого. Большой был очень здоровым. Оба Саши – старательно постигали нашу науку. Прикладную разведочную геофизику. Маленький Саша – очень общительный, смешливый, доверчивый до наивности. Позднее вместе пахали с ним в морях и океанах. В Мурманской экспедиции старался однажды поднять народ на сдачу крови. В помощь Чили. В момент появления Пиночета. Только сам один и сдал.