Наталья Алмазова - Морфоз. Повесть белой лилии

Я видел последние мгновения жизни моей «русалки», запечатлённые на тонкой оболочке подобно цветным снимкам. Застывшие на радужке её мутных глаз. Эта девушка была одинока. По крайней мере, ей так казалось: одна, а вокруг такой огромный, не понимающий её страхов и мечтаний, мир. Но чувство покинутости было отнюдь не единственным мотивом: главным и глубинным побудителем столь опрометчивого поступка стало навязчивое желание преодолеть страх смерти. И… понять. Кроме того, я видел и то, какой могла бы быть судьба погибшей, если бы не суицид. Ведь существовало некое множество вариантов развития событий – для реализации доступен был любой. Она могла бы быть счастливой. Она могла бы сойти с ума. Тем не менее, сейчас ни то, ни другое моей мёртвой «русалке» не грозило. Я проникся даже неким сочувствием к этому неразумному созданию, так неосмотрительно шагнувшему с мост, чья душа ныне металась, не видя выхода, на одном из нижних планов Земли, напуганная и обречённая, с огромной ношей неизжитых эмоций. Это состояние было только временным, но… ей-то оно сейчас казалось и вечностью, и Преисподней. Вероятно, неприкаянность юной девушки, её желание знать ответ любой ценой и попытка сбежать от самой себя… Эти качества резонировали с моими собственными тревожными ощущениями, оттого я и принял решение помочь мёртвой «русалке».

Освободив тело из стальной западни, я вытащил его на гранитные плиты набережной, положив на спину. Я сидел возле девушки на корточках, следя, как многочисленные пожиратели мертвечины вьются вокруг столь желанной добычи – некротической энергии распада – но держась притом на значительном расстоянии: дело тут было во мне, потому эти трупоядные паразиты и не решались приблизиться. Отогнав малоприятных спутников без особого труда, я обратился к охранителям несчастной, её Проводникам. Я не собирался входить в чужой монастырь со своим уставом, поэтому сдержанно и уважительно беседовал с данными существами, убеждая их в том, что в моём предложении нет ни малейшего вреда, и даже присутствует определённая логика. Я не особо надеялся, что мне удастся уговорить Проводников, но, как ни странно, они меня послушали, точнее, согласились с тем вариантом, который я предлагал. Мне позволили забрать душу утопленницы, вернув в физическое тело. Ей путь действительно был прерван слишком рано, и дух ещё не успел воплотить многие свои амбиции в данной телесной оболочке. Девушке всё рано пришлось бы вернуться в эту жизнь. Снова.

Собственная маленькая победа стала для меня поводом вспомнить о своих некогда безграничных возможностях. Я сидел, неторопливо наблюдая за тем, как сходит посинение и отёчность с лица и кожных покровов погибшей, как восстанавливаются внутренности, и как начавшийся некроз обращается вспять. Как сперва тускло, потом всё ярче, начинает светиться уже подвергшееся частичному распаду эфирное тело, и как тонкая нить вновь соединяет божественное дыхание с материей.

В возвращении к жизни я не видел ничего сверхъестественного. Если владеть определённым ключом, то трудностей в практиках воскрешения не возникало: даже люди – посвящённые – некогда могли проделывать такое. У человечества были многие знания, но принадлежали они немногим, да и использовались крайне редко. Дары древних миров и погибших цивилизаций. Что же, всё в своё время: когда-нибудь все эти таинства возродились бы вновь. Ведь каждая дверь отворяется в строго отведённый ей срок – врата не могут оставаться закрытыми вечно. Иначе это уже не врата. А глухая стена, – заключил я.

Моя подопечная закашляла, натужно и напряжённо, исторгая воду из лёгких наружу. Затем, не прекращая кашлять, слегка привстав на локтях, она стала судорожно озираться, пока, наконец, её взгляд не встретился с моим. Я попытался проявить миролюбие и улыбнулся, неосмотрительно обнажив зубы. Но, в следующий же миг, осознал, какую допустил оплошность: издав неопределённый возглас, видимо, чертыхнувшись, девушка отшатнулась от меня, как чёрт от ладана, и начала плавно отползать всё дальше и дальше, пока не наткнулась спиной на гранитное заграждение набережной. Я только покачал головой: благодарности ожидать и не следовало. Время от времени я забывал об особенностях этого мира и его обитателей, которым в оформленных телах были доступны преимущественно физические возможности этих тел, вне тонкого видения сути.

Я поднялся и сделал пару шагов к дрожащей от холода и испуга юной даме… к Хлое – я уже знал, что её зовут именно так. Я протянул ей руку, дабы помочь встать: я полагал, в мокрой одежде на каменной облицовке не очень комфортно было находиться, к тому же и от воды веяло холодом в ночное время. Я не пытался читать мысли или прогнозировать поступки моей «русалки»: мне было куда увлекательнее не знать о том. Как и они не знали – такие живые и такие странные. Поэтому дальнейшие действия девушки меня немного удивили: послав меня к мифическому существу, конкретизируя, к дьяволу, и ударив по простёртой руке, она ещё сильнее прижалась к ограждению, но страх её отступил. Моя подопечная смотрела на меня решительно и немного враждебно, тёмные голубовато-серые глаза её блестели в неоновом свете утопавшего в ночи города. Потом медленно и осторожно Хлоя стала подниматься, опираясь позади себя руками на гранит и не сводя с меня настороженного взора. Растёкшаяся вокруг глаз и по щекам тушь придавала её бледному лицу трагичное и загадочное выражение. Я же и без сверхспособностей прекрасно понимал, что за личность предо мной: она была сильной, она могла управлять страхом, держать его под уздцами, а это довольно редкое свойство характера среди людей, как я видел. Да и разве слабые в трезвом уме вне мескалинового [33] Мескалин – психоделик, энтеоген, алкалоид из группы фенилэтиламинов. состояния аффекта прыгают с моста? Она была полностью в себе, когда решилась на такое. И отдавала себе отчёт в каждом сделанном шаге. Она была искателем, преступившим чрез страх. Искателем, шагнувшим в бездну за ответом и… покоем. Таким же, как и я сам.

Пытаясь разрядить обстановку, слегка развернувшись в направлении реки и оглядывая полночную панораму, я задал девушке бесхитростный прямой вопрос: зачем она прыгнула? Неестественно усмехнувшись, моя подопечная, как я и подозревал, бросила в ответ всего одну фразу, что это не моё дело. Подобное меня уже не удивило. Я ответил, что в таком случае, пожалуй, пойду. И, медленно сменив направление взгляда, обернулся в сторону дороги. Сделав несколько шагов, я услышал, как Хлоя окликнула меня – человеческое любопытство было необоримо – о, я и не сомневался. Она спросила, кто я такой. Лгать, из свойственного людям, я умел хуже всего. Поэтому сразу предложил альтернативный вариант, сказав, что воздержусь от ответа на этот вопрос. Вероятно потому, что я и сам его уже не знал. Помолчав несколько секунд после того, моя «русалка» полюбопытствовала, я ли её спас. Что же, если воскрешение можно считать спасением, то да. Так я и ответил. Девушка недоумённо покачала головой, изобразив в лице саркастическое недоверие к моим словам. Не смутившись, я продолжил, предложив ей оглянуться: была глубокая ночь, а прыгнула с моста она ранним утром. Она была мертва несколько часов к ряду. И она сама это прекрасно знала. Закончив фразу, я слегка усмехнулся краешком губ, лицезря, как растущее недоумение меняет выражение амиантовых глаз моей собеседницы. Едва слышно Хлоя прошептала, откуда мне известно время, когда она решила свести счёты с жизнью, и видел ли я её попытку суицида. Я отрицательно покачал головой. Я сказал, что случайно натолкнулся на её синюшный труп, прогуливаясь по дну реки. Хлоя же назвала мой правдивый рассказ полным бредом. Я лишь пожал плечами – правда такова, какой ты можешь её принять и отваживаешься увидеть. Реальность расширяется и меняет грани в зависимости от того угла, под которым на неё взглянешь. Это Вселенский калейдоскоп – частицы мозаики определены, но в узоры они складываются разные.