Елизавета Воронина - Алиса. Рабство в Сети

Ведь материал шикарный.

Теперь на спинку стула откинулась Ольга. Поморщилась, когда ветерок дунул ей в лицо дымом от очередной сигареты Юранда. Парень заметил это, несколькими взмахами руки разогнал дым, чуть помедлил, раздавил наполовину скуренную сигарету о дно пепельницы. Для верности накрыл сверху белым блюдцем, взглянув на Ольгу с чувством выполненного долга.

– Долго ты хочешь подумать? – спросила Агнешка. – А то у нас не слишком много времени. Фонд платит за оперативность и скорость.

«Иди ты к чертовой матери со своим фондом», – подумала Ольга.

– Не знаю, чем смогу помочь. Но попробуем. Будем считать, что это интересно, – сказала Жуковская.

Уже следующим утром, еще до того, как забрезжил рассвет, троица выехала из Киева в Луцк.

Мужчина, открывший им дверь, был небрит и неприветлив.

Увидев его, Ольга тут же настроила себя на запах водочного перегара, который непременно должен исходить от такого мужика . Но ожидания не оправдались. Опыт, полученный Жуковской во время работы в социальных службах, сейчас подвел. Да, в подавляющем большинстве случаев так выглядели крепко пьющие отцы семейств, как правило, безработные, живущие за счет жен, торгующих носками на уличных базарах. Либо разведенные по той же, алкогольной причине инфантильные дяди, либо же бобыли, убежденные холостяки, которым от жизни надо было не слишком много: крыша над головой, телевизор, чтобы смотреть футбол, необременительная работа, дающая минимальные средства к существованию. А именно возможность покупать кильку в томате, хлеб, дешевые сосиски, яйца и пиво, без которого футбол не воспринимается как зрелище.

Но этот человек был небрит и смотрел недружелюбно, вероятнее всего, по другой причине. Ольга со своим опытом легко определила: перед ними не запойный алкоголик, даже не бытовой пьяница – просто очень злой, чем-то слишком расстроенный человек, которому именно теперь меньше всего хочется общаться не только с посторонними, стоявшими в дверях, но даже с собственной женой. Небритый поглядел перед собой осмысленно, пронзил каждого из троих лютым взглядом, словно прожег лазером, и выплюнул грубое:

– Кого надо?

– Онищук Людмила Петровна здесь живет? – спро сила Жуковская, в последний момент с трудом сдержав желание ввернуть милицейское словечко «проживает».

– Чего надо?

– Люда живет здесь?

– Вам какое дело?

– Мы звонили, – Ольга тут же уточнила: – Я звонила, разговаривала с матерью… Вашей супругой, наверное… Мама Люды, Татьяна Людвиговна…

– Я знаю, как звать Людкину маму, – огрызнулся небритый. – Какого милого вам всем от нас нужно?

Чего нас в покое не оставят?

– Может быть, разрешите войти?

– Нет. Пошли вон отсюда!

Мужчина попытался закрыть дверь. Ольга быстро двинула ногу вперед, как часто делала раньше. Но Юранд, также мгновенно оценив ситуацию, опередил Олю: живо отодвинув ее плечом, сунул ногу в твердом, крепком ботинке, вовремя помешав небритому запереть свою маленькую крепость. Только теперь Жуковская оценила этот поступок: ее туфли явно проигрывали по устойчивости обуви молодого поляка. Мужчина изнутри надавил сильнее, что грозило бы Ольге переломом или другой неприятной травмой. Ботинки Юранда, дизайном напоминавшие армейские берцы с высоким подъемом и мощным носком, натиск выдержали.

– Лапу убери! – гаркнул небритый.

– Надо поговорить! – повысила голос Ольга. – Мы же договаривались…

– Со мной никто не договаривался! Вас трое – вот и болтайте друг с другом! Забери копыто, я тебе сказал!

Выйду – сломаю, и ничего мне не будет!

Юранд, по-прежнему сохраняя молчание, в полсилы толкнул дверь плечом.

– Э! Я ментов вызову! – заорал мужик.

– Вряд ли, – вырвалось у Ольги. – Проще все-таки с Людой поговорить. Милиция, уважаемый, вам уже не поможет. Она вам уже не помогла.

– Ага! Вы все помогаете!

– Мы просто хотим поговорить, – повторила Жуковская.

– Пускай этот… лапу свою заберет! – не унимался небритый.

Изнутри послышался женский голос:

– Петя!

– Да! – рявкнул хозяин в ответ.

– Люди, правда, поговорить хотят. Не бушуй, пускай заходят.

– Я их не звал сюда! Чего им надо? Чего лезут в нашу жизнь? Мало Людке врачей вызывали? Теперь еще эти вот «долечивать» приехали! Идут они лесом, Танька, ясно тебе?

– ПЕТЯ! – прикрикнула женщина.

Давление изнутри ослабло. Теперь Юранд легко распахнул дверь и отступил, пропуская вперед Ольгу и до сих пор хранившую молчание Агнешку. Все трое вошли в небольшую и совсем неуютную прихожую. Петр Онищук, уперев руки в боки и поставив ноги чуть шире плеч, преграждал им путь, хотя и впустил на свою территорию.

– Не морочь людям голову, Петя, – сказала невысокая женщина в синих, явно мужских тренировочных штанах и турецком байковом халате на молнии. – Заходите, не бойтесь. Он у нас нервный в последнее время.

– Понятно, – произнесла Жуковская.

– Что тебе понятно, ты, курица?! – взвился небритый, но жена вновь повысила голос, и теперь с гневом смешалось отчаяние.

– Сколько можно? Все уже видели, какой ты страшный! Хватит уже, Петро, хватит! То на соседей кидаешься, то теперь вот на посторонних…

– Соседи мне теперь тоже никто! – огрызнулся Онищук.

– Ты скоро сам себе никем станешь! Иди полежи, твое любимое занятие! Давай, давай!

Скрипнув зубами и снова попытавшись прожечь незваных гостей взглядом, хозяин повернулся и, сгорбившись, удалился в недра стандартной трехкомнатной квартиры.

– Вы его уж простите, – вздохнула женщина. – Он после того случая и в самом деле с соседями разругался. У нас, знаете, как? Начинают: ага, дочка проститутка, легких денег захотела, конкурсы ей подавай. Что, говорят, красивее никого во всем городе нету? Знаете, – она понизила голос, – Петя с работы собирается увольняться. У нас тут и так с этим самым трудоустройством не очень. Зарплаты не киевские, понимаете… – В Киеве вряд ли выше, – вставила Ольга.

– Мы же не про это говорим?

– Верно, не про это. Почему увольняется?

– То же самое – из-за Людки. Только там мужики его жалеют и постоянно советуют набить морду ментам.

– Прямо-таки всем? – брови Ольги удивленно прыгнули вверх. – Вот так прийти в управление с дубинкой и начать молотить первых попавшихся милиционеров в форме?

– Вам смешно, – укоризненно заметила Татьяна Онищук. – А у нас тут весь город в шоке до сих пор.

Виноватых ищут, найти не могут. Ладно, люди не должны этим заниматься, милиция обязана. Так милиция же и не чешется! Они там все повязаны! Начнут искать тех, кто заправлял «Глянцем», – все полезет наверх! Им, ментам, тогда самих себя придется сажать. Когда такое бывало? Ой, чего мы стоим? Пойдем в кухню, что ли…