Иван Оруженосцев - Жизнь как бой

На осеннем чемпионате Москвы, где главным судьей был великий русский боксер Николай Федорович Королев, четырехкратный абсолютный чемпион СССР: 1936, 1937, 1944 и 1945 годов, девятикратный чемпион СССР в тяжелом весе, Королев установил своеобразный рекорд, который до сих пор не побит. Четырнадцать раз, с 1936 года по 1949 год, он достойно отстаивал свое звание сильнейшего боксера страны. Легендарный спортсмен, он был учеником другого человека-легенды, Аркадия Харлампиева.

Тад выиграл три боя: один по очкам и два за явным преимуществом. Четвертый бой должен был состояться между ним и, восходящей звездой советского бокса Борисом Лагутиным, но врач снял Тада с соревнований. Обе брови у него были рассечены, один глаз заплыл, а другой покраснел.

Часто работая друг с другом на тренировках, так и не выяснили в этот раз эти два одноклубника: кто есть кто? Но друзьями остались. Между боями в раздевалку, где разминались бок серы, зашел Королев, проходя мимо Тада, он спросил: «Где туалет, сынок?» И, получив ответ, потрепал Тада по плечу. Тад напомнил Николаю Федоровичу:

– Когда вы жили на сборах в городе Ступино в 1956 году, то на тех же сборах жили мы с командой старших юношей, готовившейся в ЦС «Крылья Советов».

Тогда Королеву врачи запретили выступать самому, ему было уже 44 года, и он присутствовал для натаскивания молодых боксеров и поддержания их духа. Еще раз ласково потрепав Тада по густой шевелюре, Королев молча вышел из раздевалки…

Очень важной психологической школой, особенно в подготовке к соревнованиям и умении вести себя в исключительных ситуациях, Тад считал уличные драки. Конечно на улице все не так как в зале, все гораздо жестче и безжалостней, но зато уж если ты одерживаешь верх на улице, то на ринге после такой подготовки много легче. Живя в Большом Кондратьевском переулке, Таду приходилось участвовать в десятках драк и разборок против разной шпаны в Тишинских переулках, на Лесной и Ямских улицах.

Все грузинские улицы населяли ассоры, то есть московские ассирийцы. А на углу у Тишинского рынка сидела мама Нателла, управлявшая всеми соплеменниками, специализировавшимися на чистке обуви. Она заправляла лотками. Все чистильщики обуви в те годы, что называется, «ходили под ней». Еще в Москве жило 800 тысяч татар. Стали появляться армяне, грузины. Азиатов еще не было. Они стали появляться после корейской войны.

Под воздействием этой среды складывался и формировался характер Тада, он стал злее, безжалостнее. Но только внешне, внутренне он оставался таким же добрым и отзывчивым парнем как и прежде.

Норму Мастера спорта СССР по боксу Тад выполнил, и хотел дальше продолжать свое образование. Решил поступать в Цирковое училище, что на улице Правды. На экзаменах поскандалил с одним из членов приемной комиссии – темнокожим парнем по имени Анатолий Бовыкин , который когда-то сыграл свою единственную роль маленького негритенка в фильме «Максимка», сыграл хорошо, но потом на советских хлебах превратился в нахала. Тад кинулся на него, дать ему в рожу, но подоспевшие преподаватели разняли их. Ну, какой уж тут проходной балл!

Да вдобавок увидели: у Касьянова боксерские трусы с эмблемой «КС», и что он в походке подволакивает правую ногу. Решили, мол, нам боксеров, да еще хромых, не надо, хотя Тад за собой такого дефекта не замечал.

Тогда Тадеуш стал поступать в Калининское художественное училище народных промыслов, что за Миусским кладбищем, на Стрелецких улицах. И, в общем-то, поступил. Приемная комиссия, посмотрев его рисунки, определила, что у них в училище так рисуют на третьем курсе. Но Таду опять не повезло, пришла повестка в армию.

Тогда в Венгрии начался антикоммунистический путч, которому помогали все, кто мог, но и СССР дорожил своими границами в Европе, держа большие силы на западе и не щадя своих солдат и техники. Конечно же, путч, продолжавшийся почти год, задавили. В общем-то ЦРУ США «получило по морде» так, что смеяться надоест.

Вот туда, в этот котел, и должен был попасть Тад, но врачебная комиссия военкомата, как и в цирковом училище, обратила внимание на правую ногу, и на пару лет отбраковала его. Тад скрыл, что он постоянно действующий, результативный боксер.

Открывался простор для разного рода деятельности. Естественно бокс бросать Тад не собирался, и, так как в художественное училище не попал из-за армии, решил посвятить этот отрезок времени самообразованию и закреплению успеха в спорте.

Как мы уже говорили, отец Стаса Покровского, был военным атташе в советском посольстве в Вашингтоне и постоянно присылал сыну заграничные журналы о великих боксерах и кетчистах (кетч – борьба без правил), о культуристах. Вот этим зарождающимся видом спорта занялся Стас, а вместе с ним и вся их компания. Стасом нельзя было не любоваться, когда он выходил на ринг. Но боксу большие мышцы противопоказаны и Стас из-за них, и из-за отсутствия дыхания стал проигрывать в боксе, что не мешало ему продолжать заниматься культуризмом.

Тад тоже улучшил фигуру этими же упражнениями, ведь в молодости можно лепить из себя что захочется, было бы желание. А желание было, хотелось избавиться от комплексов, стать сильным и независимым. В этот период Тад очень много читал и собирал свою фонотеку. До самозабвения любя джазовую классику и рок-н-роллы, Тад приходил к другу художнику Володе Садковкину в дом миллионеров на Арбате, что напротив театра Вахтангова, и в компании таких же меломанов часами слушал джаз и танцевал рок-н-ролл. С подобными ощущениями жизнь казалась богаче.

В мире бокса Тада знали, уважали, и уже в который раз Тад хотел начать учиться, но опять пришла повестка в армию. Толи в военкомате узнали, что он действующий боксер, толи кто-то донес, но на этот раз даже спрашивать не стали, а посмотрели на сухую, крепкую фигуру, и тут же назначили номер команды.

Тад со зла наговорил военкому кучу дерзостей и поклялся, что через год они увидятся вновь. Служить Тад не хотел. Только когда он в будущем сам стал тренировать спецподразделения, Тад понял, как, зачем и почему надо служить Родине. В нем постепенно зарождалась та самая обида за «Державу». До поры она лишь дремала в глубине души.

В общем, служить Тад начал как бравый солдат Швейк, только тот – драться не умел, да и не издевались над Швейком, как в нашей армии над новобранцами. Он попал в Латвию, в курортный город Цесис, на аэродром стратегических бомбардировщиков. В бане, куда их привели помыться после дороги, лежал лёд. Давали две шайки теплой воды, это в Латвии-то, где копни пол лопаты в землю и выступит вода. Сначала надо было снять рубашку и помыть голову и туловище, затем, надев гимнастерку, мыть ноги и все прочее. Выйдя в предбанник, Тад застал одного из сержантов, примеряющего его джемпер.