Михаэль Локк - ФрендЗона

Я потянулся к ней, чтобы поцеловать в щеку на прощание, но ее губы коснулись моих и в этот миг случилась та самая «химия». Это был первый поцелуй.

И сейчас, наверное, будет уместна фраза «Как сладок первый поцелуй»; наверное, он слаще всего в жизни. Когда я ее поцеловал, то почувствовал, что это тот самый человек, с которым я хочу состариться и умереть, хочу жениться, любить, любить только ее и больше никого, любить больше всего в жизни.

Когда я вернулся домой, то не смог уснуть, всю ночь думал о ней. Я был счастлив как никогда в жизни.

После этого вечера мы стали встречаться. Я любил ее больше жизни, я стал самым большим романтиком, который только существовал на свете. Я устраивал ужины на крыше дома, со свечами и скрипачом. Я отправлял ей букеты цветов. Каждый день я пытался придумать что-то новое.

Мне нравилось в ней все: ее миловидность, скромность, иногда даже небольшая замкнутость в себе. Ее манера общение не была похожа на других, она была стеснительна и не всегда говорила прямо. Я не замечал ее недостатков, мне нравились даже они. Это и есть настоящая любовь, если тебе нравятся отрицательные черты в человеке, или, может, это был только затуманенный чувствами разум.

Мы встречались четыре месяца до нашей первой ночи, я никогда не торопил ее, это должно было быть ее решением. Я никогда не смотрел на неё как на плод сексуальной фантазии – если любишь девушку, то первым делом она должна быть твоим другом. А секс – это всего лишь секс, он может быть с кем угодно. Первая ночь для некоторых девушек (порядочных, конечно же) становится словно каким-то ритуалом, который парень или мужчина должен пройти от начала до конца, чтобы получить благословение для своих дальнейших действий.

Наша первая ночь была особенной; мы поехали за город с моими друзьями и она сказала, что готова. Я попытался устроить все так, чтобы все было по «ритуалу» – ужин при свечах, шампанское, лепестками роз посыпанная кровать, романтическая музыка.

И вот это случилось!

Мы занимались любовью – не сексом, а именно любовью, настоящей любовью, при которой каждый миг приносит столько чувств, что кажется, что вселенная вращается вокруг вас, что внутри бурлит океан, что в мире не существует ничего, кроме вас двоих. Каждая секунда – райское наслаждение.

Следующие восемь месяцев проходили также, бури эмоций сменялись штормами и казалось, что мы самые счастливые в мире, и нам больше ничего не нужно, только быть вместе навсегда.

Наступил май.

Май изменил все. Мы встречались, общались, занимались любовью. В какой-то момент я начал задумываться о том, что я хочу на ней жениться, что она должна быть моей и только моей. Хоть я и никогда не ревновал ее. Я знал, что из-за ее дьявольской красоты за ней бегает куча парней, но я не переживал, я знал, что она к себе так просто никогда никого не подпустит. Я доверял ей иногда даже больше, чем себе, хотя и существует пословица «Как можно кому-то доверять – если не можешь довериться себе?!»

– Скоро экзамены, мы не сможем так часто видеться – сказала она мне в один из вечеров, когда мы гуляли по набережной.

– Это почему же? – спросил я.

– Мне надо готовиться, а ты отбираешь у меня слишком много времени, – наверное, в тот момент ее эгоизм и начал показывать свое лицо.

– Я забираю у тебя много времени? Интересно, для кого же ты его бережешь?

– я пытался шутить, хотя мне стало обидно.

– Мне серьезно надо много учить. До экзаменов всего полтора недели.

– Ничего, справишься, я уеду на выходные, мне надо родителей повидать, вот и поучишься.

– Я тебе не о выходных говорю! – она даже рассердилась – Я говорю о будних днях.

– Что ты от меня хочешь? – я тоже начинал сердиться. До этого мы с ней ссорились всего один раз и то по мелочи – из-за того, что я пришел пьяным в полпятого утра и кричал под ее окном.

– Я тебе уже сказала! – ее глаза как будто поменялись в ту секунду, я словно смотрел на другого человека, незнакомого мне.

– Ну хорошо, – согласился я. – Не хочешь видеться – не будем!

Меня это сильно взбесило. Если девушка, которую вы любите, не хочет уделять вам время – стоит задуматься, любит ли она вас всерьез или же это просто игра.

После этого разговора я был сам не свой, меня раздражало ее поведение. Как можно быть такой?

Следующие несколько дней были еще хуже, мы то и дело ссорились из-за разных мелочей и при каждой ссоре она была зачинщиком. А у меня просто не было другого выхода, кроме как поддерживать эту ссору или же убежать от нее. Моей чертой характера было то, что я не мог согласиться с человеком, если он был не прав или же его точка мнения не совпадала с моей, и я мог спорить долго, пока он не сдавался.

В конце недели я выключил телефон и уехал к родителям на выходные. Все выходные я то и дело корил себя за какие-то ошибки, миллионы раз прокручивал сцены и думал – нельзя ли было сделать по-другому, чтобы получилось не так, как есть? Я чувствовал вину за то, что уехал, не попросив у нее прощения, хотя прекрасно понимал, что я не затевал эти ссоры, все же надо быть хорошим парнем.

Выходные тянулись для меня словно годы без нее, мне хотелось скорее вернуться домой, обнять Софи, крепко поцеловать и сказать, что больше мы не будем расставаться.

Видимо, она хотела того же. Когда она увидела меня, то начал рыдать и извиняться, говорить, что была не права, что сильно любит меня. И чтобы больше никогда я ее не оставлял так надолго, хотя прошло-то всего три дня.

В этот момент я понял одну истину – слезы значат больше, чем улыбка, потому что улыбаемся мы всем подряд, а плачем только из-за тех, кого любим.

Прошло лето. Пошел третий курс, мы по-прежнему были без ума друг от друга, но та страсть, те эмоции – они не остались прежними, они перешли на новый уровень, когда ты уже привыкаешь, что человек рядом с тобой, вы становитесь единым целым и кажется, что уже только смерть может разлучить вас.

В моем случаи лучше бы это была смерть…

За год, проведенный вместе с Софии, я привык ко всем чертам ее характера, ее эгоизму, самовлюбленности. Она умела любить других и любить меня, но все же больше всего на свете она любила только себя – это, наверное, был один из самых больших ее минусов. Меня даже это не раздражало, я любил ее такой, какая она есть.

Но, наверное, она перестала любить меня таким, какой я есть. Иногда ее раздражало то, что я мог говорить часами, а ей хотелось молчать. Ну, с этим я в какой-то мере мог справиться.

Переломным моментом в нашей жизни стал вечер двадцатого октября. Весь день она вела себя не так, как обычно, она была раздражительна, нервничала и на все срывалась, можно сказать, я видел ее такой впервые в жизни. Она мыла посуду, я сидел и читал книжку, но звук разбитой тарелки моментально отвлек от чтения.