Владимир Седов - Мужчина и женщина. Книга первая (сборник)

Правда, приехала одна. Без детей. Уж очень все это было неожиданно.

Она подошла к высокому забору.

Позвонила.

Залаяли собаки.

Что-то там за забором лязгнуло, щелкнуло, и распахнулась неприметная дверь в высоком металлическом заборе.

Дверь распахнул Коля.

Одной рукой он держался за ручку двери, другой держал за поводок двух огромных бультерьеров, которые рвались из его рук и готовы были прямо разорвать любого, кто находится за пределами забора.

– А, это ты? – как бы удивился Коля и, сказав собакам: «Свои», после чего те сразу успокоились, добавил: – А дети где?

Оля посмотрела на Колю, на собак и вдруг подумала, что правильно сделала, что не взяла с собой детей.

– Дети немного приболели, – нашлась она, – в следующий раз привезу.

– А, – недоверчиво промолвил Коля, – ну тогда проходи.

А Оля машинально про себя добавила: «Раз уж приехала».

Она перешагнула порог коттеджа и попала в другой мир: чистый, красочный, аккуратный. Красивые гравиевые дорожки, цветы, газоны, кустарники – все было ухожено, аккуратно подстрижено.

Дверь с лязгом захлопнулась, две псины приблизились к ней, обнюхали и, завиляв хвостами, отошли в какой-то загончик из хромированной сетки.

Коля наслаждался эффектом.

– Что, не ожидала?

– Да, не ожидала.

– Ну, проходи в дом. Там еще не то увидишь.

Они прошли в дом.

Дорогая мебель, люстры, ковры, картины. Везде чистота и порядок.

Он провел ее в гостиную под пальму с маленьким водопадом. Не спрашивая налил ей в тонкую хрустальную рюмку французского коньяка. На закуску предложил лимон, порезанный тонкими дольками и выложенный на золотом блюдечке с золотой вилочкой.

Себе налил сок в небольшой фужер из серебра. Предложил тост:

– За нас.

Оля подняла рюмку. Чокнулись.

Она пригубила. Он отпил сок. Поставил фужер на салфетку и, откинувшись на спинку, спросил:

– Удивлена?

Оля пожала плечами, как бы отвечая «не знаю».

– Просто надо было вовремя сгрести то, что плохо лежало. Вот я и сгреб кое-что в нашем КаБэ. Заплатили хорошо. Купил коттедж. Живу богато. Да ты пей, пей.

Он опять наполнил ей рюмку.

– А ты? – спросила она.

– Я не пью, не курю и, вообще, слежу за своим здоровьем.

Коля неожиданно вскочил, стащил с себя рубашку и стал демонстрировать мускулы своих рук и торса и даже работу своих внутренних органов. Затем, вновь натянув на себя рубаху, спросил:

– Ну как?

Оля опять пожала плечами.

Коля шумно сел и сердито буркнул:

– Зря ты так. Я с открытым сердцем. У меня до сих пор никого нет. Да сейчас и иметь-то опасно, только и норовят что-нибудь откусить или украсть. А тебя знаю давно, и дети уже выросли. Да и скучно мне.

Может, поживем вместе? С детьми.

Оля, выпив рюмку коньяка, согласилась почему-то:

– Поживем.

Коля, услышав это, вскочил.

– Вот и замечательно. Ты давай в следующий раз приезжай с детьми. Хорошо?

И с этим словом Коля проводил Олю за забор.

С лязгом захлопнулась дверь.

Вечером Оля рассказала подругам о своем посещении Колиного коттеджа.

Девчонки много вздыхали и предполагали. Одна даже вспомнила, что слышала о какой-то афере в том секретном КаБэ, где работал Коля. Говорят, что многих посадили, а те, кто остался, прямо озолотились. Но всем было непонятно, что же хочет Коля от Оли. Его слова о скуке мало кого убедили, точнее никого, кроме Оли.

Оля сказала подругам:

– Не знай как вам, а мне почему-то его стало жалко. Пусть он богатый и здоровый, все равно какой-то брошенный. Один с собаками. И у собак-то имена какие-то странные – Крис и Кельми. Детей я ему, конечно, сразу не повезу, а вот сама поезжу, пригляжусь.

И Оля стала по выходным ездить к Коле приглядываться. Тем более что и раньше-то, пять лет назад, она его больно-то и не знала. Коллега и коллега.

Наконец наступил день, когда она повезла к нему детей. Она не знала, что получится из этого визита, поэтому сказала детям, что они едут к их будущему папе на прогулку.

Когда приехали, и Коля-старший открыл им дверь, то собаки, уже привыкшие к Оле, заскулили и завиляли хвостами. А она, держа детей за руки, подозвала собак и сказала:

– Дети, это вот Крис и Кельми, а это… – она показала на Колю, запирающего дверь в заборе, – как вы, наверное, догадались, ваш будущий папа.

Ни Коля-младший, ни Оля-младшая на эти слова не среагировали. Они бросились к собакам и стали с ними возиться. Коля сразу залез Крису в пасть, а Оля стала крутить уши Кельми. Псы, поджав хвосты, не лаяли, только скулили.

Коля-старший обиделся, что дети бросились к собакам, а не к нему – их родному отцу. Он отогнал собак и, взяв детей за руки, провел в дом. Там он поставил их перед собой и стал серьезным голосом внушать, что он – их отец и теперь будет заниматься их воспитанием. При этом он решительно пресек попытки Оли-младшей поковырять в носу и Коли-младшего оторвать кусочек дорогих итальянских обоев.

Потом они осмотрели дом, шагая по нему тихо и осторожно под присмотром папы, затем пообедали, причем за обедом узнали, что кока-кола – очень вредный продукт, от мороженого бывает ангина, а от шоколада – какой-то страшный диабет.

Дети сникли.

Оля заскучала.

Вновь обретенный отец опять стал демонстрировать свои мускулы. Говорить о правильном поведении и рачительности в средствах. Показывать дорогие вещи и предупреждать, что ничего нельзя трогать руками. И туалетом надо пользоваться осторожно, так как весь фарфор там швейцарский.

И мылом мыться аккуратно: мыло французское.

Так за нравоучениями и предупреждениями прошел день.

Вечером, возвращаясь домой в трамвае, уставшие и притихшие Оля с Колей прижались к маме, не сговариваясь, одновременно спросили:

– Мама, а зачем нам этот папа?

Оля промолчала, а про себя подумала: «И правда, зачем?»

«Только бы не споткнуться, только бы не споткнуться», – билась в голове, вместе с учащенным пульсом, одна-единственная мысль.

Я бежал, нет, летел, как мне казалось, над ковровым паркетом королевского дворца, боясь ступить как-нибудь не так и ужасаясь от мысли, что могу споткнуться.

Меня сегодня допустили до Руки! До Руки Королевы!

И я смогу ее поцеловать!

Прижать свои губы к руке божественного существа.

Какая честь!

Какое счастье!

Королева сидела на троне, сверкающем алмазами, в самом конце зала, и я, обмирая сердцем, с каждым шагом приближался к заветной мечте каждого мужчины.

Рука Королевы лежала на золотом подлокотнике высокого трона и слегка подрагивала.

Я приближался…

Сколько раз я проделывал этот путь – от дверей к трону – в своих мечтах!

Сколько раз я упражнялся в пустой комнате, степенно нагибаясь над перчаткой, лежащей на краешке полированного стола.