Оксана Ткаченко - Меняя пароли

– Саш, привет! Спаси меня от этого демона, – скороговоркой прошипела Голубенко. Она спешила пожаловаться своему лучшему другу, пока медленно возвращалась в домик, снятый Вторниковым.

– Ира, это ты? Привет! Что случилось? Наш Вторник к тебе приставал? – весело произнёс Саша Соболев.

– К счастью, не приставал. Но достал до чёртиков. Видеть его уже не могу.

– Чего ты беспокоишься, он всех достаёт. От него мозги кипят даже после его ухода. Это не смертельный номер.

– А как быть с тем, что он мне час назад заявил. «Мы вместе, потому что оба хотим быть друг с другом». Про свадьбу что-то промямлил. Ты ведь знаешь, почему я поехала с ним. Знаешь то, чего не знают другие, – расплакалась Ира.

– Тихо-тихо. Не плачь. Конечно, знаю. И не забуду никогда. Я же мечтал, чтобы ты отдохнула, отвлеклась от воспоминаний. Неужели Андрей влюбился в тебя? Несомненно, в тебя влюбиться легко. Но чтобы Вторник с пустой душой? Смешно, – сказал Соболев.

– Только мне с ним не смешно. Каждый день недели – Вторник. Причём с большой буквы. Тяжко.

– Да, самолюбование ему присуще в огромном количестве. А ещё он – отвратительный собственник.

– Вот-вот. Саш, он мне запрещает читать.

– А что ты читаешь?

– Дневник. Ну, там… Он… О нём… И я… Не могу говорить. Прости. Пока, – покусывая губы, чтобы сдержать очередной поток слёз, произнесла Ира.

– Ладно. Пока. Я позвоню Андрею, постараюсь объяснить, чтобы не строил планы.

Девушка нажала на кнопку, и спрятала телефон в левый карман джинсов. Сентябрьское солнце на морском побережье грело по-летнему. Только Ира не собиралась загорать. Она села подальше от всех, и закрыв лицо руками, разрыдалась.

Невыносимо возвращаться в дом, где находится человек, который не должен там находиться. Конечно, он должен быть в том месте. Но желание, чтобы его не оказалось, чтобы он исчез, чтобы никогда не встречался больше, разъедает душу. Придётся его терпеть и слушать пышно-фальшивые речи.

Голубенко стёрла остатки макияжа влажной салфеткой. Только что звонил Вторников. Ждёт её. Слёзы забрали последние силы. У Иры отсутствовала жажда бороться с жизнью. Сейчас она вела себя как послушная девочка. Она безропотно двинулась по направлению к домику, снятому Андреем.

– Где ты была? – накинулся на неё Вторников.

– А что? – недружелюбно взглянула Ирина.

– Мне надоело твоё «а что?». Почему бы не ответить нормально.

– Отстань. Я устала.

– Ты уходишь от ответа. Я вернулся ещё час назад. Где ты пропадала? – допытывался Андрей.

– На пляже, – сказала Голубенко и подумала: «Если не отвечу, он всё равно не отстанет. Зануда». В любви всегда так бывает. Кому-то приходится капитулировать, а кому-то – праздновать победу.

– Ты загорала? В джинсах?

«Он совсем потерял чувство меры в своих допросах. Пусть Сашка заберёт меня. Не хочу я здесь быть. Что толку было приезжать сюда. Мысли-то остаются прежними, не меняются, как ни проси», – нахмурилась Ирина.

– Так. Молчание. Ириска, мы с тобой знакомы месяц. И за это время я понял, что ты любишь отвечать молчанием. Тебе нет дела до партнёра и до его нервов.

«Партнёра? Это он себя имеет в виду? Странный тип. Хоть Соболев и говорил, что мания величия у него зашкаливает, я не предполагала, что до такой степени. Записывается в женихи, когда нет даже намёка на симпатию», – злость охватывала сознание девушки.

– Ирис, ты, где сейчас? Со мной? – не унимался Андрей.

– Андрей, что тебе от меня нужно?

– Внимание.

– А зачем?

– Ну, мы же вместе. Ты ведь поехала…

– Во-первых, мы не вместе. Мы – просто знакомые. Помни о том, что нас познакомил Сашка Соболев. А поехала я с тобой совсем не потому, что ты себе нафантазировал. Понимаешь?

– Ты меня не любишь?

«Вот это вопрос! Как я могу тебя любить, если я не могу забыть его!» – хотела закричать Голубенко. Пересилив воспоминания, которые толкали её сердце в учащённом ритме, она произнесла.

– Нет.

– Но ты… Ты – первая девушка, которую я полюбил. Полюбил серьёзно. До встречи с тобой я был другим. Соболев, твой дружок, может подтвердить, – громко проговорил Вторников.

– Мне не требуются доказательства. Это твои чувства, – ответила Ира, а секунду спустя прошептала чуть слышно. – Я вообще думала, что ты – холодный человек, у которого не может быть положительных эмоций.

– А зря.

«Договорились. О, Господи, так хочется испариться, оказаться с тем, кто понимает без слов, кто не пытает тебя, видя, что тебе итак паршиво», – промелькнуло в голове Голубенко. Она развернулась и пошла в спальню.

– Ира, – окликнул её Вторников. – Если память мне не изменяет, то, по-моему, с утра ты была накрашена.

– Была, – отозвалась девушка.

– Нам же сейчас идти в клуб. Придётся ждать, пока ты наложишь свой макияж. Только время тратишь.

– А я не собираюсь накладывать макияж, – засмеялась Ирина.

– Что? Пойдёшь вот такая? С опухшими глазами? Ты плакала? – поинтересовался Андрей.

«Неужели заметил следы слёз? Трус. Водит меня с собой в качестве трофея, прекрасного украшения. Надеется, что друзья будут ему завидовать. Вернулся с охоты в родной городишко, чтобы показать себя удачливым парнем. Знали бы они, как всё на самом деле».

– Опять в облаках?

– Что?

– Я жду. Собирайся.

– Я не хочу никуда идти.

– Почему?

– Андрей, тебе всегда нужны ответы. А ты разве не знаешь, что не на все вопросы существуют ответы в этом мире?

– Оставь свою философию для работы. Мне нравится конкретика.

– Ненавижу чёткие планы. Жить стихийно гораздо круче.

– Этим ты мне напоминаешь Соболева. У него всё никак у всех.

– Просто в твоей жизни нет слова «свобода». Твоя душа зажата в тисках. Разожми их.

– Ириска, подкрашивайся. Нам пора.

– Значит, без макияжа я тебе не нравлюсь?

– Нравишься. Ты – самая красивая девушка Вселенной. Но выходить в свет следует тогда, когда доведёшь свою внешность почти до идеального состояния. С годами люди стареют, а не молодеют. И то, что в человеке было восхитительным, например, глаза, губы или что-то другое, останется изюминкой. Не более того. Это как красивая ленточка на старом платье. Никакие красивые глаза не спасут женщину, если её тело постарело, – сказал Вторников.

«Будет меня ещё учить, когда и как мне краситься, причём унижая слабый пол», – задумалась Ирина.

– Я не стану сегодня краситься, – промолвила она.

– Я тебя обидел? Я сказал правду. Сказал то, что думаю. Тебе уже четверть века. Возраст с каждым годом увеличивается, а значит, остаётся меньше шансов на брак.

– Ты что меня пугаешь? – спросила Ира. «Заставляет поверить в него как в шанс на брак. Ей-богу, зануда. Я молода, а он вечно торопит время, словно хочет поскорее завершить свой жизненный путь, разложить всё по полочкам и воскликнуть: „Смотрите, я сделал всё правильно, как должно быть!“. А в этих цифрах нет ничего правильного. Нервы и никакого удовольствия».