Сергей Сахнов - Лагос

– Доброе утро, капитан Сахнов, – слышу я в телефонную трубку голос вице-президента греческой судоходной компании «Николакис-шипинг».

– Простите, сэр, я старший помощник капитана, – отвечаю я.

– С этого момента вы – капитан балкера «Н. НИКОЛАКИС». Примите мои поздравления, добро пожаловать в капитаны западного мира.

– Но на борту судна есть капитан, и я не понимаю, что происходит, – отвечаю я.

– Это не ваши проблемы, капитан, – продолжает вице-президент. – Вы прекрасно справлялись с обязанностями старпома в течение 6 месяцев, поэтому мы и назначаем вас на должность капитана теплохода «Н. Николакис». Я ознакомился с вашим послужным списком и обнаружил, что у вас стаж работы капитаном на крупнотоннажных судах в России более 10 лет, и это нам весьма нравится. Давайте не будем терять времени и согласуем вашу месячную зарплату. Для начала предлагаю вам 2300 долларов и минимальный срок контракта 9 месяцев, – бархатным голосом продолжает вице-президент.

Услышанное ввергает меня в странное состояние: смесь крайнего удовлетворения и крайнего недовольства одновременно. Сейчас бы сказали: «два в одном». Удовлетворение – от успешного продвижения на капитанский мостик в иностранной компании, а недовольство – предложенной низкой зарплатой. Поляк – капитан балкера (судно, предназначенное в основном для перевозки навалочных грузов) – получает 3500 долларов, а мне предлагают за ту же работу 2300 баксов, я старпомом получаю здесь 1800 долларов. Вот чёртов грек; и на язык мне просится крепкое русское словцо.

– Мне нужно обдумать ваше предложение, – говорю я.

– Хорошо, – соглашается он, даю вам 10 минут, судно на отходе и время дорого.

Мы стоим в порту Антверпен в грузовом доке и заканчиваем погрузку десяти тысяч тонн серы на западную Африку, а точнее, на Нигерийский порт Лагос.

Экипаж состоит из 23 поляков, только я один из России. Захожу в каюту капитана, он нервно курит и укладывает свои вещи в дорожную сумку. Вместе мы проработали почти 6 месяцев, не скажу, что мы были друзьями, но врагами точно не были.

– Что случилось? – спрашиваю я его.

Тирада капитана на польском языке, уже понятном мне достаточно хорошо из-за долгого общения с польскими моряками, состоявшая из отборных ругательств, ничего мне не прояснила. Только позже уже от суперинтенданта компании я узнал, что капитан отказался идти в рейс перед самым отходом, мотивируя отказ крайней усталостью, чем поставил судоходную компанию в тяжёлое положение.

Вице-президент перезвонил ровно через 10 минут, и я назвал ему сумму в 3500 долларов в месяц. Он чуть не задохнулся от негодования по поводу моих завышенных, с его точки зрения, требований.

– Вам даётся шанс стать капитаном в западном мире, – напирал он на слово «западный». – Вы всю жизнь работали за гроши в Советском Союзе, и сейчас перед вами открываются огромные перспективы, не упустите момент.

Конечно, он был прав, особенно про гроши, но я принципиально не хотел получать за одну и ту же работу меньше, чем польский капитан.

Судно было на отходе, прежний капитан уже уехал в гостиницу, посылая проклятия на голову всех греков без исключения. Найти срочную замену капитану и организовать его доставку в нужный порт – дело не одного дня, а простой большого судна да ещё в аренде у испанского фрахтователя обойдётся в копеечку, так что моя позиция была непробиваема и поэтому сильно нервировала вице-президента. Переговоры шли почти весь день и измотали меня вконец, после каждого звонка грек подвигался на 100 долларов, но я стоял на своём. Только когда до отхода судна в рейс осталось меньше суток, вице-президент, наконец, сдался. «Хорошо, я согласен с вашими требованиями», – сказал он раздражённо.

Срок контракта был согласован на 9 месяцев, хотя я уже находился на борту судна 6 месяцев, и более полутора лет как я покинул Россию и, признаться, ощущал сильнейшую усталость, но деньги есть деньги. Во-первых, шёл 1991 год, в России была сплошная разруха, и я за три месяца при такой зарплате мог купить двухкомнатную квартиру во Владивостоке. Во-вторых, даже такая относительно небольшая капитанская зарплата в греческой компании превышала в десять раз то, что я получал на российских судах. Как говорится, почувствуйте разницу, и поэтому игра стоила свеч.

И игра началась. Более тяжёлого рейса в моей морской карьере не было ни до и ни после.

– Капитан, Бонго сбежал! – заглядывает в мою каюту старший механик. «Так, началось», – отмечаю я автоматически.

Бонго, африканец с острова Ямайка, старожил судна, так как уже почти год находится на борту. Попал он на балкер «Н. Николакис» «зайцем» во время стоянки судна в порту Кингстон. Остров Ямайка находится немного южнее Кубы в Карибском море. Если сказать точнее, то «зайцев» было 7 человек, которые попрятались по различным уголкам судна во время погрузки в надежде добраться до Европы и начать новую жизнь. Экипаж балкера нашёл шесть человек и выдворил с борта ещё до отхода, но Бонго умудрился залезть в грибок большого вентилятора машинного отделения, обмотавшись, как змея, вокруг вентиляционной трубы, и находился там до темноты, пока судно не вышло в море. Попался он через четыре дня на камбузе, когда пытался найти что-нибудь поесть и попить воды.

С тех пор этот добродушный парень с остров Ямайка 27 лет от роду находился на борту судна, выполняя грязную работу в машинном отделении за харчи. В портах мы по требованию властей запирали его на ключ в каюте, и, как правило, полиция не менее двух раз в сутки проверяла его наличие на борту.

Всё это доставляло нам дополнительные хлопоты, судовладелец не хотел тратить деньги на его репатриацию на родину, так как это стоило бы ему 8–10 тысяч долларов. Наконец, греки нашли выход, капитан подписал контракт с Бонго о найме его за 200 долларов в месяц в качестве ученика моториста, и он был официально внесён в судовую роль как член экипажа, а не как «заяц». Несмотря на изменение статуса, экипаж продолжал называть его по кличке Бонго, по названию ударного инструмента (небольшого кубинского барабана) под названием бонго, на котором парень с Ямайки виртуозно играл.

Вот теперь пришёл час Бонго, он добился-таки своей цели и теперь явно где-то у своих ушлых чернокожих соплеменников в Антверпене. Искать его особенно никто и не будет, и наверняка через несколько лет он легализуется и перетянет сюда свою семью с Ямайки, а потом и всех ближайших родственников.

Утром он, кстати, получил у меня свою зарплату наличными и выпросил аванс в 70 долларов. Аванс, конечно, тю-тю. Судовой агент при оформлении отхода весьма спокойно отнесся к моему нервному сообщению и предложил заполнить бланк, в котором судовладелец обязывался нести расходы по репатриации сбежавшего Бонго в случае его поимки.