Виктория Габриелян - Американская беседка

Было начало мая, отдыхающие еще не приехали, и домики открыли только для урологов. Прямо во дворе перед домиками стоял длинный деревянный стол, полностью накрытый к обеду, со скамьями вдоль него. За столом сидело человек пять хмурых и неприветливых урологов, молча поглощающих супчик с потрошками. Ситуация напомнила мне «Место встречи изменить нельзя», когда Шарапова, неумело прикидывающегося вором, привозят на малину к Горбатому. Так же молча нас усадили за стол, налили по тарелке супа, а взрослым – по стакану водки и молча стали ждать, когда Американец и я опрокинем в себя 200 грамм, не иначе чтоб потом, как Гоша из фильма «Москва слезам не верит», пожать нам руки. Я взмолилась: «Ну ребята, он же американец, вы что хотите мировой скандал?»

Народ оживился, напрягся до покраснения, пытаясь вспомнить с похмелья английские слова, поминутно спрашивая у своих детей:

– Эй, Ванька, как там было по-английски «да не парься ты, это мы просто отдыхаем, мы – урологи»?

Дети ныли в ответ:

– Да не знаю я, папа!

А папы в свою очередь:

– Ах вы бездельники, за что только я такие бабки вашим репетиторам плачу?

Пьянка продолжалась до позднего вечера, мы периодически уходили на пляж, где Вова, невзирая на температуру воды чуть выше нуля, плавал в море стилем баттерфляй, возвращались, блюда на столе менялись, подавали шашлык, потом рыбу, потом еще что-то. А урологи сидели все там же и пили без перерыва. Всем хотелось поговорить с Американцем «за жизнь». Я уже начинала чувствовать себя где-то в фильме «Брат-2»: «Вот скажи мне, Американец, в чем правда?» И дальше по тексту. Мой братец Вова, огромный и громогласный, требовал, чтобы Американец попробовал «ерша», не путать с рыбой. А от меня – дословный перевод классического «водка без пива – деньги на ветер». Но надо отдать должное Американцу: он дал отпор моему брату, что еще никому не удавалось. Вова настолько приставучий, что и мертвого поднимет и заставит пить с ним водку до утра, петь песни под гитару, рвя струны и голосовые связки. Ему отказать было просто невозможно, и, если я просила его реветь песни потише, не то весь дом разбудит, он удивленно оправдывался: «Вит, ну мы же просто отдыхаем. Вит, ну давай вместе „прощай, от всех вокзалов поезда уходят в да-а-альние края-я-я!“»

Когда в 23:00 Американец откланялся и ушел спать, у Вовы аж рюмка из рук выпала: «Так веселье же только начинается». Я потом долго, сквозь сон, слышала рев Вовы и урологов, шум мотора, потому что в 3 часа ночи Вове захотелось поесть свежей рыбки, и он гонял на машине к круглосуточным рыбакам.

Рано утром проснулся совершенно свежий Американец, поел супчика вместо cereal-мюсли, выпил томатного сока вместо апельсинового и пошел будить Вову, чтобы поблагодарить его за прекрасный вчерашний день. Постучал в дверь, услышал вежливое:

– Твою мать… кто там?

Зашел к Вове и с лучезарной улыбкой поздоровался:

– Good morning!

А Вова как рявкнет в ответ:

– Какого хрена тебе good morning, это bad, слышишь, bad morning.

Но вернемся в октябрь.

После долгого прощания с родителями, родственниками, коллегами по работе и друзьями, мы, наконец, добрались до вокзала. Там нас ждала еще одна группа провожающих. Это настолько потрясло Американца, что, когда мы после слез и шампанского загрузились в купе, он спросил: «А почему эти люди пришли тебя провожать, и почему все плакали, они ведь должны радоваться, что ты уезжаешь в Америку?» Ну что можно было ответить на это чистокровному белому американцу? Он же везет меня в рай из этого коммунистического ада.

Утром следующего дня мы заехали в посольство Франции в Киеве, легко получили визы и вечером того же дня Ева, я и Американец приземлились в аэропорту имени Шарля-де-Голля. Мы провели замечательную неделю во Франции (про это отдельная история), и Ева улетела обратно на Украину, а мы – в Вашингтон.

В Dulles International Airport нас встретили друзья Американца Джим и Глория с цветами и открыткой Welcome to the United States. В этом все американское гостеприимство и дружелюбие. Это очень приятно и ни к чему не обязывает. В аэропорту выяснилось, что мой чемодан потерялся. Друзья подвезли нас к дому, пообнимались и удалились.

Дома меня ожидало горькое разочарование. Квартира оказалась пустой, то есть мебели в ней не было. В гостиной стояли один стул и очень старый телевизор. Я спросила: «Это черно-белый телевизор?» Американец обиделся: «Нет, конечно, цветной». В столовой был еще обеденный стол со стульями, в спальне лежал одинокий матрас, в кабинете – стол с компьютером, а все офисные принадлежности, бумаги и документы просто валялись в коробках на полу. И все. На ужин мы съели две картошки, запеченные в микроволновке. Это была вся еда в доме. Переодеться мне было не во что, так как мой багаж потерялся. В квартире было холодно и неуютно, и оставалось только лечь спать: утро вечера мудренее.

Октябрь в Вашингтоне и пригородах очень красивый. Прямо по Пушкину: «В багрец и золото одетые леса».

Недавно еду с работы и вдруг ловлю себя на мысли, что вдоль дороги нет ни одного одинакового дерева: и с желтыми листьями, и с красными, и с бордовыми, и даже с розовыми. Прекрасная пора! «Очей очарованье».

Таким же прекрасным был мой первый день в Америке двенадцать лет назад. Я имею в виду погоду. А вот все остальное… Но у меня был обратный билет с открытой датой, и я хранила его под подушкой: не смогу привыкнуть – уеду.

Американец, абсолютно бодрый, радостно разбудил меня в шесть часов утра: «Я пришел к тебе с приветом». Я тут же очень серьезно все ему разъяснила: «Пожалуйста, никогда не буди меня без острой на то необходимости, я сама проснусь, когда надо и в лучшем настроении».

Надо сказать, что я типичная «сова» и по утрам у меня всегда плохое настроение, поэтому утром я никогда ни с кем не разговариваю. К сожалению, эта дурная привычка передалась с генами Еве, и когда мы жили вместе, утро у нас всегда проходило в гробовом молчании. Мы молча собирались, завтракали и молча шли вместе в одну школу: Ева учиться, а я – учить.

Я никогда не встречала американцев до этого, о них я знала только из книг Драйзера, О'Генри, Сэлинджера и голливудских фильмов. Об американской жизни нам замечательно рассказывала советская пропаганда: как притесняют цветное население, как совсем зажрались белые американцы, утопая в роскоши. Американскими героями нашего детства были Анджела Дэвис, Дин Рид и Саманта Смит. Я спрашивала о них у простых американцев, никто о таких героях даже не слышал.

Хорошо, что у Американца оказалась запасная зубная щетка, а вот запасных женских тапочек у него не нашлось, поэтому я по-прежнему ходила в туфлях на высоком каблуке, в которых и прилетела. Американец сжалился и неожиданно проявил чудеса щедрости: