Владимир Коркин (Миронюк) - На Юго-Западном фронте и другие горизонты событий (сборник)

Помолчав, словно вслушиваясь в свой внутренний голос, продолжил:

– Особо дорожу орденом святого Георгия. Приятно носить на груди и новую награду – орден «Освобождение Сибири». Он – будто своеобразная снежинка, а в центре, как видишь – сибирский герб, а сверх него – герб России. Геральдик был, наверное, оригинальный мастер. Смотри: между концами ордена в верхней его части кедровые ветки с шишками, под ними два горностая, внизу – головы мамонтов, – при этом Костовский весело рассмеялся. – Ну, мы сейчас настоящие мастодонты! Мой орден с мечами, значит, военный. А без мечей награждают лиц гражданских. Александр, не хмурься. Скажи, а, знаешь ли, как появились в нашей сибирской армии новые ордена?

Миланюк отрицательно мотнул головой.

– Что Вы, господин подполковник! После ранения на фронте с австрияками, я долго валялся в госпиталях.

– Ладно, немного просвещу. Значит, так. В конце июня восемнадцатого года, а мы тогда вместе с чехословаками заняли Томск, прошло совещание Сибирской думы и было создано Временное сибирское правительство. Его возглавил Володарский. А шестого июля обнародовали декрет о государственной самостоятельности Сибири. Тогда же отменили прежнюю наградную систему и ввели свою геральдику. Это правительство и учредило два ордена – «Освобождение Сибири» и «Возрождение России», последний – четырёх степеней. Тоже красивый орден. На нём великолепный девиз: «В единстве – возрождение России». Вообще-то я, прежде чем стать штабистом, порядком повоевал на фронтах. Писателя на твоё место, он бы развернулся во всю, – он вздохнул, и с горечью в голосе тихо молвил: – Увы, не видать мне, видимо, более ни своей родины, белой Руси, ни жены и дочери…

– Лев Константинович, господин подполковник! Да что это Вы на самом деле такое говорите! Мы Вас, как отца родного, будем беречь. Выбросьте, пожалуйста, вон из головы такие мрачные мысли.

– Поручик. Александр! Оставим это. Слушайте далее. Я с тобой и десятком бойцов должен бы по известным мне маршрутам прибыть летом в Архангельск. У меня личное поручение от адмирала Колчака. Это касается золотого запаса Российской империи и подготовки литературной рукописи о боевых действиях нашей армии в Сибири. Я не случайно выбрал тебя в свои спутники и помощники. Твои рапорты были всегда составлены грамотно и толково. Ты владеешь словом. Однажды, когда ты был по делам в городе, я зашёл в твой кабинет. Мне надо было из своего сейфа достать кое-какие бумаги. С ними я расположился за столом. Из-под небольшой стопки исписанных тобой листков выглядывало стихотворение. Я придвинул его к себе и прочел.

(p.s. стихотворение автора повести)

– Это ведь твоё стихотворение, не отпирайся!

– Вам мой «Сон» не понравился?

– В таком случае, я бы не читал его тебе наизусть. В тебя заложено литературное дарование. Это и подвигло меня взять тебя с собой в длительное и опасное путешествие. В Тобольске нам надо разобрать мой архив, точнее, записи, которые веду с ведома Главкома. В короткий срок составить нечто вроде летописи боевых дел, характеристики видных военачальников нашего движения: один экземпляр для адмирала, а другой передать в английскую миссию в Архангельске, чтобы в Лондоне подготовили на английском и русском языках сборник.

– Лев Константинович, а Вы раньше, что-либо прозаическое писали?

– Да, но лишь в военные издания по узким проблемам. Подписывался так: Л. Крестовский. Это мой псевдоним. Правда, некоторые офицеры, люди пишущие, ушедшие из армии по ранению и устроившиеся в гражданских газетах, разыскивали меня в боевых частях. И телефонировали, чтобы написал для их издания корреспонденции о ведущихся боевых действиях против австро-германских войск, или рассказал о настроениях в наших соединениях после февральской революции, октябрьского переворота так называемых большевиков, о ходе военных операций в этой вот братоубийственной войне. К слову, а насколько ты осведомлён о том, как мы в Сибири сражаемся?

– В основном из местных газет, а там скупы на подробности. И, конечно, из оперативных сводок. Я их отдавал Вам. Но у Вас, знаю, более обширная информация.

– Знаешь что, Александр, пока есть свободное время и нас не втянули в бой, покажу тебе свой планшет. Он лежит в спинке моего солидного стула. Углубляю две якобы застёжки в валик материи, откидываю спинку. И, оп, вот он в кожаной папке. В ней полный экземпляр газеты «Вестник Верховного Управления Северной области». Вот что нам в первую очередь предстоит с тобой: литературно обработать для английского издания, как бы подготовить хронику событий. Очень бегло тебя познакомлю. В одной папке хроника боевых операций Сибирской Армии, в другой – сведения контрразведки о бесчинствах большевичков в Сибири, и, вестимо, о нашей работе с населением. В этой малой папочке – сообщения о бунтах зырян-коми против власти красных, и сравнительные данные о потерях в живой силе и технике как у противника, так и у нас. В случае непредвиденных обстоятельств со мной в дороге, тебе одному придётся работать головой. Начнём заниматься писаниной в Тобольске. Сейчас малый перекур, приоткрой дверь каюты.

Ароматный дымок папироски, медленно кружа в воздухе, плыл в коридор. Миланюк ощущал, как лёгкие вбирают в себя этот запах, и хотя он был приятный, однако курить ему не хотелось. Спина помнила, как по ней прошлась отцовская плётка, когда сверстники пытались обучить его смолить самокрутки. Закончив курить, Костовский закрыл дверь и продолжил монолог:

– Итак, поручик, вникай. Верховный правитель и командующий Северным фронтом генерал Миллер продумали план посылки особой экспедиции в устье Оби, чтобы перебросить Северным морским путем офицерский состав, скопившийся в Архангельске, и, конечно, военные грузы аж в Сибирь. Из Архангельска экспедиция должна была идти морем до устья Оби для встречи возле Обдорска с речными судами, которые и доставили бы нашей армии всё необходимое для равёртывания успешных боевых операций.