Диляра Шкурко - Люблю сильнее жизни. Маленькие истории о большой любви

Дружба их была давней и крепкой. Хотя и случались периоды охлаждения. В основном они приходились на такие моменты, когда у Анечки появлялся мальчик. Сначала Лариса пылко вникала во все перипетии чужого романа, потом начинала давать советы. А вскоре и мальчик исчезал куда-то, и Лариса переставала появляться у подруги ежедневно. Но Аня всего этого не замечала. Считала, что Лара чересчур строга в оценке мужского пола – вот и все… А Лариса принадлежала к довольно многочисленной породе женщин, что встречают завистливым взглядом любое платье, если его надела подруга. «О! Где это ты купила?» И пусть у самой двадцать штук лучших и более дорогих – все равно она позавидует тому единственному, но чужому. Но платья – всего лишь платья… Да и с мальчиками отношения у Ани были несерьезные… А теперь у Ани появился Егор. Красивый, веселый, энергичный. То есть поначалу Лариса так не думала. А думала она совершенно противоположное: «Ну и нашла себе Анька принца: ни тачки, ни связей…» А потом все больше начинала задумываться: если парень в городе без году неделя, а уже способен квартиру оплачивать, жену содержать, то что же будет лет через пять? При этом не пьет, не курит. А уж если его одеть в приличные тряпки. Например, в такое пальто длинное… Черное! Нет, коричневое… О! Да с ним и показаться не стыдно! Мучимая такими рассуждениями, Лариса все чаще забегала на чашку кофе к Ане и Егору. Аня ей радовалась. Сама зазывала после лекций: «Давай к нам! Посплетничаем…» Егор приходил с работы поздно, поболтать они успевали вволю. А вот когда мужчина был дома, посиделки как-то не получались. Уже к девяти вечера Егор начинал мучительно потягиваться, смотрел на часы и сообщал: «Устал, как зверь. Давай, Лариса, я тебе тачку вызову». И Лариса уходила.

«Ну, чему там у них завидовать? – говорила она себе, бредя´ по вечерней улице. – Мебели времен генсеков? Этим картиночкам, которые повсюду налепила Анька? Дурацким колокольчикам, о которые все стукаются головами?» Нет, конечно, она не завидовала. Ни капельки. Ничуточки. Только… Ну, зачем простоватой Аньке такой перспективный парень? И вообще подруга ведет себя как полная идиотка: эти взгляды, эти слащавые словечки… Вот она – Лариса – вела бы себя совсем по-другому. Уж не металась бы, как курица, с полотенцем в руках между ванной и кухней… Не выходила бы к мужу в драной футболке и шортах…

И как-то незаметно, бессознательно, как сорняк не понимает, для чего он пролезает в любую трещинку между камнями, Лариса нашла почти неощутимые болевые точки в отношениях Ани и Егора. Время от времени Лариса, будто на пробу, заговаривала с Аней о том, как мужчины невнимательны, как они легкомысленны, как небрежны… И постепенно Аня стала опасные темы поддерживать. Сперва в шутку, со смехом, а потом все более азартно. Какие-то отголоски их разговоров с подругой вдруг возникали в их с Егором небольших размолвках. А любимый отвечал на невнятные претензии неоправданно резко: «Анька! Ну какие могут быть дискотеки? Ты же видишь: я прихожу еле живой!» Аня видела. Но ей хотелось похвастать чем-нибудь эдаким перед светской подругой. А чем? В клубы они не ходили. Каких-то обалденных вещей Егор ей не дарил. Все деньги уходили на оплату жилья и еду. Хорошо еще, что Егор учился на бюджетном, а за Аню платил отец. Но Лариса все время приставала к Ане: «А цветы? Когда он в последний раз дарил тебе цветы?» или «Ну и что, так и сидели все праздники, как пенсионеры, перед телевизором?» Ну не будешь же рассказывать, что не сидели, а лежали… и про то, какие он слова шептал в тот момент, когда… ну, нет… Про это не расскажешь… Вот колечко можно показать или обстоятельно поведать, что заказывали в ресторане… И Анечка все чаще выговаривала Егору за какие-то мелочи, укоряла за отсутствие, упрекала в неотесанности. Егор стал заводиться с полоборота: «Да, конечно, я не знаю, как себя вести. Мои родители и деды – неотесанные учителя и врачи! Так что мы люди не светские: на нарах не сиживали. Краденым не торговали…» В ответ Аня сообщала, что ее мама тоже учитель, однако, грубить соседям она Аню не учила. «А что тут грубого? – удивлялся Егор. – Сказал, что занят и чтоб она излагала короче!» Ах, дело было не в навязчивой соседке, и не в цветах, и не в подарках. Что-то внутри Ани, злое, подзуживающее, словно подталкивало ее к этим ссорам. Она знала, что делает неправильно, но остановиться никак не могла. То цеплялась к тому, что Егор выпил с однокурсниками, то начинала ныть, что ей скучно. Между ними возникла полоса холодного воздуха. Ночью в тесноте объятий это ощущение исчезало. А днем возвращалось. И вот после очередной глупой ссоры Егор ушел. Просто ушел и все. И было это уже месяц назад. И Аня осталась одна в их квартирке, которая без Егора, без его бумаг, рубашек, ботинок сразу стала какой-то чужой.

Почему она не вернулась сразу к маме? Ларисе Аня сказала, что, во-первых, за квартиру заплачено вперед, а во-вторых, ей не хочется выслушивать бесконечные мамины «я тебе говорила» и «все они такие». На самом деле Анечка просто не хотела уходить отсюда. Ей жаль было снимать со стен свои картинки, убирать с постели клетчатый плед… И еще была надежда, что в какой-то из вечеров он вернется. В такой вот синий-синий весенний вечер, когда воздух полон счастливого предчувствия, когда таинственная Венера зажигается над соседней крышей. И Аня ждала каждый вечер, а Егор все не приходил.

Но через два дня истекал месяц и нужно было все-таки собирать вещи, а тут еще Лариска разбила чашку… Уж точно это совсем не к счастью. Какое теперь у Ани может быть счастье?

А Лариса, утешая подругу, размышляла: говорить ей, что побывала у Егора в общежитии или нет? Отправилась туда Лара с благой целью – помирить ребят. Оделась соответственно: плащ до пят, а под ним такое мини, что соседи Егора по комнате чуть шеи себе не свернули. Словно сестра милосердия склонилась она над дремлющим Егором: «Да ты не вставай. Устал, наверное. Я вот тут рядом посижу…» Но он все-таки вскочил. Заправил постель. Потом принес с кухни чайник. А Лариса достала бутылку коньяка: «Вот выпьем, поболтаем». Сперва начала про Аню: «Как же это? Все у вас было вроде бы неплохо…» Потом: «Но я тебя Егор понимаю: наверное, это было не твое…» А потом переехала на себя: «У меня тема реферата идиотская. В Интернете – ничего. Может, ты поможешь?» Но этот сельский болван отправил ее к какому-то Игорю, который строгает рефераты по двадцать зеленых за штуку. Коньяк пить не стал. На ноги не глянул. И выпроводил Ларису вежливо, но решительно. Господи! И чего Анька дура о нем жалеет? Было бы о ком!

– Аня, ну не плачь… Ну чашка… Ну разбилась… Да это просто знак: разбитую чашку не склеить. И любовь тоже.

Услышав слово «склеить», Аня вдруг встрепенулась и заметалась по квартире.