Виктор Елисеев - Mediaгрех

Студентка журфака. Говорит много, не по делу, но с энтузиазмом. Рисуется, причем неумело. Якобы мечтает побывать в африканских странах и снять документалку о ВИЧ-инфицированных детях. Читай: хочет потусить на сафари и фоткаться на кровати в номере местного «Хилтона». Если он там есть, конечно…

– Африка? Неожиданно! – делаю вид, что заценил ее легенду. – Есть у меня, кстати, одна маска из Габона. Бог войны народа фанг, кажется…

Как я и думал… От упоминания «народа фанг» брови у нее ползут кверху, лицо окончательно глупеет. О чем говорить дальше? На всякий случай она понимающе улыбается. Потом нервно хватается за спасительную соломинку, торчащую из стакана, и принимается за коктейль. Хороший знак. Если жертва в панике, охотнику это только на руку.

– Хочешь, покажу?

– Ну давай. – Тут же она принимает позу заинтересованности, вываливая из декольте верхнюю часть своих прелестей, да таких приличных, что было почти не жаль денег на такси.

Несколько часов спустя я благодарил весь народ фанг и каждого фанга в отдельности.

Все маски мы сняли еще на полу в прихожей. Сексом она занималась с интересом дебютантки: увлеченно, хотя и неопытно. Страсти не было. Я отбарабанил механически, она лежала на спине и смотрела в потолок, хорошо хоть стонала. И наконец заткнулась.

Правда, стоило мне завалиться на бок, как она опять начала тарахтеть. Черт его знает, чего им после секса спать не хочется? Ладно, утром разберемся.

Проснувшись, я сразу учуял запах еды и с неудовольствием понял, что избавляться от любительницы Африки надо было еще вчера.

Не успеваю трусы натянуть, как появляется она с подносом в руках. И лицо у нее такое буднично-радостное, как будто мы годами вместе завтракаем. И на губах уже все эти фразы: «а давай заведем кошку» или «переставим мебель вот так».

Облом тебе, девочка. И незамедлительный…

– Ты меня прости, красотка, нужно срочно бежать. Опаздываю на работу, счастливые времени не наблюдают, сама знаешь. На сбор у нас не более десяти минут, иначе мне крышка.

Ника понимающе кивнула, натягивая джинсы.

– А как же завтрак?

– Обещаю оценить твои кулинарные способности только по возвращении, вечером. Клянусь, не оставлю и крошки. Тебе заказать такси? Ты спускайся, я следом. В душ вот только заскочу.

Последние слова я заглушил напором воды из крана в ванной. Через пару минут входная дверь захлопнулась. Она все-таки свалила. Не стала ждать. Очень правильное и своевременное решение. Только бесформенный омлет был мне наградой за креативность. Как-никак, а делить-то его не пришлось. Выбравшись из заточения ванной комнаты, я плюхнулся в кресло, вытянув ноги.

Жую под звук загружающейся «винды», а на душе так тоскливо. Что там будет впереди? Интервью это непонятное… То ли было, то ли не было. То ли верить, то ли не верить.

Оказалось, верить.

Потому как час назад пришло мне на почту письмо счастья следующего содержания:

Строго конфиденциально

г-ну Максиму Линчеву

Предложение о работе

Уважаемый Максим!

Компания «Бадлер Спорт» рада сделать Вам предложение о работе на должность менеджера по рекламе.

Вы будете работать в непосредственном подчинении у Тимура Кахиева.

В круг Ваших обязанностей будет входить:

Разработка эффективных рекламных кампаний…

И бла, бла, бла. Зарплата – раза в три больше, чем сейчас на телике. Соцпакет – тоже. Плюс бесплатное посещение фитнес-центра. Плюс оплата мобильной связи.

Дрожащими пальцами набираю ответ: «Тимур, благодарю за предложение. Я согласен. Когда приступать к работе?»

Через два часа мы встречаемся с ним в тире. Даже не знаю почему, но выбор места меня не удивил.

Тимур слегка опаздывает, наверное, чтобы дать мне время понервничать.

Я ведь не очень понимаю, как вести себя с ним. Так же эксцентрично, как на собеседовании, уже не получится. На равных он вряд ли позволит. А заискивающе нудить я не умею. Да, это тебе не девок на ночь снимать…

По дороге в тир я заметил красивую студенточку на перекрестке в нежно-розовом сарафане. По возрасту она была ровесницей Ники, моей ночной спутницы. И как я до такого докатился: чпок-чпок – и давай, детка, до свидания… Пустые они все, девки эти. Деньги, косметика, шмотки, а за этим – ничего. И за мной – ничего.

Я думал, что умею иначе. Когда-то думал. Только вот предпочитаю об этом не вспоминать, потому что жить как-то надо.

Иришку я не простил до сих пор и, наверное, не прощу уже никогда. И не забуду.

Она была незаметной на фоне школьных звезд, обычная девчонка из хорошей семьи. Классе в десятом, когда веселые девяностые развернулись на внешности одноклассниц во всей красе – пергидрольные волосы, потертая джинса, высокие талии и адский макияж, она как-то терялась на этом фоне со своими длинными русыми волосами, тихим голосом и легкими платьями, которые как будто существовали вне времени и пространства. Ирка сама как будто жила где-то там, вне времени и пространства, но при этом была абсолютно земной. Мы учились в одном классе, но я никогда ее не замечал.

И обратил-то внимание совершенно случайно – сдавал ей с рук на руки пьянючую подружку, которую тащил на себе с дискотеки. Сам был пьян, но на ногах держался – как-то даже на школьных тусовках я ухитрялся не нажираться до коматоза.

Ирка жила с этой девчонкой в одном дворе, дружили они чуть ли не с роддома. Она тогда решила подружку к себе забрать, чтобы та перед родителями не светилась.

И тут я все разглядел. Как-то разом, как будто впервые с ней столкнулся: и запястья эти тонкие, и фенечки, и манеру говорить, такую тихую и нежную, что самому хочется заткнуться и рта не раскрывать никогда. Попал, сам даже тогда не понял, как крепко попал.

Потом уже дошло – напросился проводить ее, навязался сам. Других девок и упрашивать не надо было, а она отказывалась. Говорила потом, что как будто боялась меня. Мы так и не поняли – почему. До подъезда ее проводил, надо было уходить – а я не мог. Изобретал что-то, ну, как соли там зайти попросить или чаю, про какие-то тетрадки наплел.

Дверь подъезда захлопнулась с грохотом – тогда только начали домофоны везде ставить, кодовые замки эти дурацкие, код можно было за три секунды подобрать.

Целоваться я к тому времени прилично умел, натренировался на оторвах классом старше. Но тут было другое. Она сама ко мне повернулась, заулыбалась так, что все просто разлетелось на кусочки. И я ее поцеловал.

– Ира! Ира! – жить нам вместе, конечно, никто не позволял, но на деле я уже год не вылезал из ее комнаты с обоями образца восьмидесятых и дурацкими зелеными занавесками. – Слушай, мне тут родители предложили…