Марина Макущенко - И в печали, и в радости

Мы пошли с Мишей на горку, потом – посмотреть на то, что осталось от снеговика. Вообще-то я бы не сказала, что снеговик там был. Но Миша его видел. И вот камушки! Это были глазки… И куча снега, наверное, неспроста.

– Игорь Борисович, извините, это опять я. Напомните: во сколько вы возвращаетесь? В шесть… Ладно, извините. Нет, Александр не может. У него дочь еще болеет. Да только прооперировали. Ладно, я буду что-то думать. Извините. До свидания.

Я обернулась. Юра озабоченно смотрел на Мишу.

Звонок.

– Олег! Наконец-то! Я тебе уже минут сорок звоню. Ты где? Где? Понятно… Увы… Не надо… Ну все, пока… Нет, они на семинаре. Давай, удачи.

Опять звонок. Он посмотрел на экран и нехотя поднес телефон к уху.

– Да, Валя.

Не Валик, не Валентин. Неужто женщина? Неужто первое женское имя?

– Да. И что? Ангиография? Какой результат?.. Везите в пятую операционную! Быстро. Скажи Сергееву, чтоб готовился. Я здесь, в парке возле больницы. Вводите наркоз.

Все, что было сказано после вопросов, было сказано очень резко и понятно. Не знаю, как тем, кто был по ту сторону телефонной трубки, а мне здесь стало ясно, что чья-то жизнь сейчас, в данную секунду – под угрозой. Он отчаянно посмотрел на меня.

– Вам нужно идти? – спросила я.

– Бежать. Кровоизлияние у пациента с ишемическим инсультом. Моего пациента. У него уже был микро… Микроинсульт, – поправился он. – Нужно срочно делать трепанацию черепа. Мне нужно…

– Вам не с кем Мишу оставить?

– Вообще не с кем! Операция будет длиться несколько часов. А потом еще одна. Но к тому времени Игорь Борисович вернется с дачи…

– Я могу погулять с ним…

– Мы живем на Набережной, дом пять, квартира восемь. Вот ключи. Вот номер моего телефона. Дома есть еда и игрушки. Миша вам покажет. Спасибо!

И все. Он посмотрел мне в глаза ровно секунду, чтобы понять, что до меня дошло все, что он сказал. Он сейчас рисковал. Оставлял самое дорогое непонятно с кем. Наконец решился. Умчался. Так я впервые осталась с Мишей.

Для начала мы зашли ко мне. Я переоделась в джинсы и куртку, захватила свои книги. Может, ребенок будет спать, тогда я поработаю. Взяли Хорошо, пошли к ним домой. И тут я удивилась. Я не была уверена, что Миша правильно меня ведет. (Кстати, как выяснилось, ему даже трех нет. Будет скоро, но вообще-то ему два!) Мы пришли именно к тем домикам, где живут политики, дипломаты, артисты… я не знаю, кто еще. Но доктор?

Ладно, он, допустим, хирург. Инсульт – значит, нейрохирург. Откуда деньги? Не может же он столько взяток брать! Он не похож на такого человека. Вообще-то я не знаю, на какого человека он похож. На сына разве что. Что сын – его, я уверена, а больше ни в чем. Меня вел по роскошному району, заводил в дом человечек, который очень похож на папу и глазами, и даже, кажется, походкой. Мальчик явно идет домой.

Ладно, может, у Юры любовница – владелица какой-то компании? Откуда-то же взялся Миша! Да, наверное, они любовники, но она – замужем. Как-то обманула мужа, родила ребенка, и он теперь живет с отцом. Такое возможно? Или у него обеспеченные родители. Но почему тогда он не смог оставить Мишу с ними? Так, но Мишу же все должны знать в этом доме. Сейчас нас увидят и решат, что я украла ребенка! Не надо было думать об отделении милиции, мысли материализуются самым неожиданным образом… Несколько человек прошли мимо и никак не отреагировали на меня. Может, они все-таки не здесь живут?

Адрес правильный. Квартира восемь. Внутри спокойнее. Нет этих завитушек, подсветок и лепнины, которыми украшен фасад дома. Все спокойно, сдержанно, функционально. Вот теперь я верю, что здесь живут мои новые знакомые. Спокойные, молчаливые, без позолоченных зеркал, без фотографий на стенах, по крайней мере в излишествах обвинить их сложно. Высокопрофессиональные, эргономичные и качественные мальчики в нейтральных тонах! Я улыбнулась и успокоилась.

«Там еда и игрушки», – сказал он. Значит, надо кормить и играть.

Чем кормить? Я открыла холодильник. Ну, такое… Не то чтобы пусто, но едой это назвать сложно. Магазинные йогурты, джемы, фрукты есть – и то хорошо. Что это? Еда из ресторана. Готовая. Но сколько она тут стоит? Мне нужна помощь.

– Миша, а что ты хочешь кушать?

– Хочу печенье и чаек.

– Угу. А что в обед ты кушаешь?

– Мяско ем.

Вот этого я и боялась. Мясное тут в таком судочке, как в самолетах подают. А вдруг я отравлю ребенка? Надо рискнуть. Я разогрела в микроволновке этот термосок. Там еще была картошка и помидоры. Все вроде удобоваримое. Ребенок покормлен. Печеньки я оставила на потом, когда рыдать начнет. Я этого ждала и боялась. Главное, не допускать в нем мысль, что папа далеко, а он с малознакомой тетей.

Я помню чувство брошенности с детства. Самое интересное, что я не помню, ни куда уходили родители, ни как надолго. Точно знаю, что меня нечасто оставляли с чужими людьми. Но этих редких случаев хватило, чтобы навсегда запомнить чувство боли: внутри все кололо, и отчаяние казалось моим вечным и совершенно непреодолимым состоянием. Тесно становилось всем… Печеньки бы меня тогда не спасли, но я их буду иметь в виду как оружие от тоски. Правда, Миша тосковать, к моему счастью, не собирался. Побежал в детскую. Я пошла за ним, и там мы оба пропали. Как раз на несколько часов. Видимо, он не спит после обеда или только сегодня не спал из-за новых впечатлений, но пока Юра не вернулся – мы играли.

Я услышала, как он вошел в квартиру, остановился. Видимо, прислушивался, где мы. А мы тихарились. Не специально, просто складывать конструктор надо сосредоточенно. Мы сосредотачивались.

Вообще мне понравился день. Конечно, складывать дома из «Лего» не входило в мои планы, но это весело. Я Юре так и сказала, поблагодарила за экскурс в детство, поинтересовалась пациентами. Нет, не страшно, что вы не звонили и не стали присылать Игоря Борисовича… операции, жизни, я все понимаю… где моя куртка? Книжки зря приносила… Нет, провожать не надо… Как – провожать?

– А Миша с кем будет?

– Сам. Он нормально на полчаса остается один.

В два года? Ну, почти в три, но все равно. Я вспомнила сюжеты о детях, которые вываливались из окон или поджигали дома. Я таких историй много сделала, и родители в них однозначно были не правы. Маленьких нельзя оставлять одних!

– Ничего, это проверено. Он не волнуется. Знает, что мне можно позвонить, у него телефон, и там в списке только один номер – мой. Ну, без этого нельзя. Я бы тогда ни в ванную не вышел, ни мусор выбросить. Все нормально. Пожалуйста, разрешите вас провести.

Он уже надевал куртку и прощался с Мишей. Вообще-то я была готова его отговорить. И не из-за ребенка, просто мне не очень хотелось с ним общаться. Я не хотела знать, с кем и когда он развелся, за кем замужем Мишина мама, почему при таких доходах он не может позволить себе штат нянек, которые всегда под рукой. Не хотела знать. Мне не нужны были их проблемы. Мне нравился Миша, он – светлый и радостный. Но я не хотела ничего лишнего.