Марина Макущенко - И в печали, и в радости

Юра меня больше не спрашивал и бесцеремонно навязал свое общество. Мы вышли. Опять эти башенки…

Соседка пробежала вниз по лестнице. Они поздоровались. Красивая. За ней тянулся шлейф дорогого аромата.

Боже, о чем с ним говорить? Молчит. И я буду молчать. Мне это ничего не стоит. У меня нет потребности заполнять тишину. Можно даже представить, что и нет его рядом. Писать уже сегодня не буду. Буду вышивать. Первый выпуск новостей я уже пропустила, но впереди еще целый вечер об одних и тех же событиях. Вышью сегодня глаза! Может, зайти в супермаркет за сыром к вину, которое мне привезли из Франции? М-м-м-м… Тогда надо звать Иру. Нет, не хочу. Я ей, конечно, должна встречу, но не сегодня. Сама выпью. Я, икона, новости и бокал вина. Даже без сыра мне нравится это сочетание!

– Извините, что нарушил ваши планы на день.

Да ты нарушил молчание, чувак! За два шага до моего подъезда!

– Откуда вам знать, может, у меня их и не было?

– Вы всегда куда-то бежите и выглядите очень занятой. Если бы у меня была возможность подумать, то занимать ваше время мне пришло бы в голову в последнюю очередь. Хотя о вас я и вправду подумал уже после того, как всех обзвонил.

– Все, мы пришли. Я живу здесь. Спасибо, что провели.

– Вам спасибо. Большое спасибо. Вы очень помогли мне сегодня…

– Я не о вас думала, – перебила я. – А о том пациенте, с инсультом.

– Правильно. И еще об одном, после него.

– Две спасенные жизни – я прожила день не зря! Возвращайтесь к Мише. Я понимаю, что он привык и вы тоже… Но мне не по себе. А вдруг я переставила какой-то стул, который у вас годами закрывал оголенные провода?

Он улыбнулся.

– Вряд ли. Мария, а у вас бывает свободное время?

– Нет. Сегодня – очень редкий случай. Впервые в истории моей работы на этом канале. И мне завтра рано вставать.

– Тогда спокойной ночи.

– Взаимно.

Конечно, это не первый случай в истории и мне завтра не нужно было вставать настолько уж рано, но я не хотела никаких предложений совместного времяпрепровождения. Одно дело – наслаждаться его видом со стороны, другое – оказаться в его жизни. Я решила поберечь свою жизнь от ненужного, сулящего хлопоты сближения.

Утром мне не было стыдно. Потому что утром мне не бывает стыдно.

Я люблю утра. Впереди у меня многообещающий день, а все, что было, – уже было. На душе легко, и совесть не мучает. А вот вечером меня нельзя доводить до душевных разговоров. Вечерами я склонна драматизировать, усугублять, подозревать. Поэтому, когда я пришла вечером с работы, мне стало стыдно.

Нельзя было его так резко отшивать! С чего я решила, что он уже на свидание меня готов звать? У него наверняка кто-то есть, та же любовница, которая Мишина мама, ну, которую я сама себе придумала… Точно сама? Может у меня был повод ее придумать? Я покопалась в памяти… Нет, нет мне оправдания. Не было повода! Ни одной женщины в воспоминаниях: в квартире, в ванной, на стенах, в холодильнике. Не было приглушенного голоса, когда ему кто-то звонил, он не отходил в сторону, чтобы тайком улыбнуться той, с кем говорил по телефону. Чувствовалось, что все звонки – деловые. «А почему я об этом думаю?» – остановила я поток непрошеных мыслей вопросом. Налила себе еще вина. Ира, прости, но не пробовать тебе французского розового с непроизносимым названием… Значит ответ будет таким: я об этом думаю, потому что люди вообще – мне не безразличны. Это моя профессиональная обязанность – думать о людях. Я провожу расследования, провоцирую скандалы, подвергаю свою жизнь опасности, потому что стараюсь им помочь и борюсь за права героев своих материалов. И хотя я раздаю всем номер своего телефона, но я не хожу ни с кем в курилку, меня сложно поймать в кафе, чтобы обсудить дела, потому что я пресекаю любое сближение. Потому что иначе я об этих людях непростительно много думаю. Вот так и с этой историей…

Я вздохнула, понимая, что попытка прикрыться в своих глазах профессиональными привычками – слабая. Вот что мне этот Юра? Он – не мой герой. Он – вообще ничто и никто, а я думаю, что же он хотел сказать. Ведь хотел что-то. Я чувствовала, поэтому перебила, поэтому пресекла, поэтому убежала. Я вылила остатки в бокал, собралась задувать желание: «Господи, ну о чем я думаю? Надо пожелать себе меньше пить, у меня и так печень – не подарок». Задула, закупорила бутылку, взяла бокал и залезла вместе с ним в полную пены ванну.

Ура! Велосезон открыт! Я купила новую красную куртку и велоштаны и прокатила их в «Украинское село». В этнокомплекс под Киевом мы с утра отправились с Катей. Потом я заехала в этом прикиде на канал. Продемонстрировала коллегам вызывающе обтянутые спандексом бедра. О, мне есть что демонстрировать!

Как я люблю безопасный флирт! Обожаю флиртовать с женатыми и со старыми ловеласами. И те, и другие знают цену подмигиваниям и шуткам с подтекстом. Они знают, что это просто игра, и позволяют мне кокетничать без последствий.

Последние два дня я ударно работала, и сегодня, в субботу, мне разрешили доделать начатый сюжет и быть свободной. Я его написала за тридцать минут, за столько же смонтировала и еще до эфира уехала с канала на велосипеде. Припарковала вел на своем балконе и решила, что сегодня вечером не стану себя грызть, а пойду и найду их.

В прошлый раз они гуляли поздно вечером возле своего дома. Я буду доброй и увижу, что он на меня не обижается. Мы пошли с Хорошо на охоту на отшельников. Но мы их не нашли. Зато нашли их окна. Там горел свет. И что, зайти к ним? Нет, это слишком. Он может быть не один. То есть их может быть больше, чем два. И вообще я перегибаю палку и превышаю значимость того инцидента. Хорошо, пойдем домой! У нас все хорошо.

В воскресенье я дописала статью для немецкого научного сборника по психологии. Самой перевести? Нет, это будет неоправданно долго. Я отложила решение вопроса на потом.

В понедельник я съездила в Харьков – тамошние ученые изобрели новый вид городского транспорта, на который им, конечно, денег не дадут, но я о них все равно расскажу миру. Перекупят идею у нас китайцы, и будем мы потом втридорога покупать лицензию на производство этих машинок. Вечером в поезде я вышивала. Оператор, не отрываясь, смотрел на это колдовство и пытался состыковать нестыкуемое. На прошлой нашей совместной съемке я устроила такой скандал с замом мэра, что, видимо, игла в моих руках побуждала его пересмотреть стереотипы о деловых рукодельницах. Мы приехали в Киев ночью, на вокзале уже ждал наш водитель.

Я зашла в редакцию, когда на часах было полчетвертого утра. Никого нет! Так неестественно тихо! Обожаю такую атмосферу. Пока я принимала душ, мое видео переписывали в общую базу. Как только оно туда попадало, журналист мог с ним «работать». Это называлось «шифровать исходник», то есть прослушивать записанные интервью, отсматривать лучшие кадры. Я сделала себе кофе, расшифровала, написала. За это время улей наполнился жужжанием.