Тануши Сковородка - Похитить Дольче&Габбана

– Б – б – б – бабушка? Ты в Нью-Йорке? – Вот все, что мне удается выдавить из себя. Не знаю, что вы думаете, но с Мэри Бьяджи я никогда еще не разговаривала в спокойном и уверенном тоне. Каждый раз теряюсь, как маленькая девочка, которую отчитывает взрослый. А самое обидное – я не могу понять, почему такое творится.

– Извини, но я пока не спятила. Кристиан говорит ты мучаешься за мизерную зарплату. Дорогая, моя уборщица получает больше.

Ну давай, скажи ей что-нибудь в ответ. Я начинаю, наконец, приходить в себя. Еще вдобавок этот Кристиан. Блондинчик-выпендрежник. Пусть он будет хоть самым известным фотографом в мире – никому не позволю себя унижать. – Боюсь, что вакантное место уже занято – Кристиану ведь надо что-то зарабатывать. Ему еще не надоело быть мальчиком на побегушках? – В телефоне повисла пауза. Я заранее знала, что ненадолго – никто не мог заткнуть моей бабушке рот. Хотя… Может этим занимается Кристиан на досуге?

– В твоей голове, милая, как всегда не те представления! А я предупреждала, что Нью-Йорк ни к чему хорошему не приведет. Место – полное деградации и дешевого одеколона.

– Но на самом деле все не так… – Мямлю невнятно. Станиславский явно бы потешился.

– Мне все равно как и чем ты портишь себе жизнь, но в четверг состоится семейный ужин на котором тебе нужно присутствовать. Твои родители наконец-то решили пожениться.

– Мне не отец этот Пьерр. Пусть катится в Париж к своим круассанам! – Снова невнятно. Ну почему я так теряюсь? Рушится моя семья, а я даже свое мнение высказать не могу!

– Ты нужна. Пьерр хочет, чтобы вся семья присутствовала на таком важном событии.

– Как Венеция? – спрашиваю я, но бесполезно. Меня никто не слышит – гудки тоскливо раздаются из трубки, оставляя в замешательстве.

Почему, почему, почему? Если день начинается хорошо, обязательно должно произойти что-то настолько печальное, что не радует килограмм вафель, лежащий в сумке. Главное сейчас не разреветься – я до последнего верила в то, что родители снова будут вместе, но после того, как папа уехал несколько месяцев назад и больше не объявлялся возник из неоткуда Пьерр – француз, который то и дело обвивался вокруг мамы. Я знаю и до сих пор уверена, что именно бабуля свела его с мамой – кому еще так не нравился мой отец? Радует то, что это не происходило на моих глазах, а вдаваться в интимные подробности моих родителей – это запрет и мне не хочется никогда знать что-либо об этом. И вот сейчас свадьба. Я проплакала всю неделю, выпав из жизни и забыв про все. Во вторник вечером Хаквон влетел в квартиру с бутылкой соджу (корейская водка) и билетом в Лондон. Я только уткнулась в подушку и заревела еще сильнее.

– Кто плачет по утрам, тому не носить обувь от Шанель, детка. – Он пропел, пытаясь меня успокоить. – Держи! – Хаквон протянул стакан. – Сейчас ты почувствуешь, как проблемы тонут в каналах Венеции. Мистер Хаквон – лучший доктор в городе.

– Я не пью, ты же прекрасно это знаешь. – Прошептала я, заглатывая слезы и еще крепче обняла подушку.

– Я тоже, но ведь это лекарство! – Хаквон выглядел достаточно убедительно.

Сколько стаканов я выпила…. Эм, нет. Логичнее задаться вопросом сколько бутылок. У Хаквона оказалось в запасе еще несколько емкостей с водкой, поэтому….поэтому голова все еще болит.

Думаете, что я опомнилась, отрезвела и приехала в Лондон с позитивным настроением? Куда там. Это лишь часть моих приключений. Вбухав в себя весь алкоголь, который только можно было найти в квартире (напару с Хаквоном), мы вызвали такси и поехали в клуб. Естественно в корейском квартале. После полуночи все понеслось в каком-то непонятном направлении: караоке, соджу, танцы… Ближе к утру, когда алкоголь стал по чуть-чуть выветриваться из моей головы, я заметила компанию парней, явно американцев. Я – не расистка, но странно в среду вечером встретить не корейцев в корейском районе (хотя это громко сказано: ресторан и клуб, но все же). Знаете что? Среди них был неплохой блондин. Хотя… чего скрывать, красавчик. Не могу вспомнить как, но в итоге… Мы оказались целующимися в темном углу клуба, где нас никто не мог видеть. Желающих, в принципе, и не было.

– Мне пора домой. – Я попыталась внятно проговорить, но у блондина был явный аргумент – превосходнейшие поцелуи со вкусом клубники.

– Еще немного… – Он нежно сжал мою руку так, что до сих пор, как вспомню, мурашки по коже. Жаль, но это единственное, что приходит в голову при попытках воссоздания картины вчерашнего вечера. Хорошо, что я проснулась в квартире одна.

И вот теперь я иду под дождем, пытаясь найти средство передвижения и думаю, что же здесь делаю. Голова болит, ноги устали и будущее мое такое же серое, как лондонское небо.

Полтора часа я добиралась до нашего загородного особняка. Не знаю, чем руководствовались мои предки, но не вижу ничего хорошего в том, чтобы жить в окрестностях Лондона. Унылая погода вгоняет меня в тоску, да и где можно найти хоть один признак веселья среди унылых деревьев и полей? И при этом просто омерзительный автобус – еще хуже лондонского чая, вот что я вам скажу.

Наконец я стою перед домом моей бабушки. Весьма впечатляющее здание: идеальный цвет слоновой кости, причудливые орнаменты среди высоких зеленых кустарников. Давным-давно, когда я еще была маленькой, мне хотелось прожить здесь всю свою жизнь долго и счастливо. Куда только делись эти мечты, когда я ранним утром уехала в Нью-Йорк на следующий день после получения паспорта? Теперь я снова здесь, но мысленно в своей скромной комнате и Хаквон мне рассказывает о новой коллекции Виктории Бэкхем.

– Наконец-то вы пришли. – Дворецкий Дэмпсли крепко схватил меня за руку, едва открыв дверь и потащил в гостиную, не дав занести чемодан и представиться.

– Но……

– Все с утра на ногах. Мы звонили очень много раз, но вы не отвечали и этим перепугали мисс Бьяджи. Она ужасно нервничает. – С этими словами он впихнул меня прямо в зал, где обычно собиралась вся семья за огромным обеденным столом.

В первые секунды у меня перехватило дыхание. В комнате царили светлые тона: повсюду стояли белые розы в вазах, а в воздухе перемешались ароматы дорогих парфюмов и любимых бабушкиных сигарет. Диваны, обитые дорогой тканью и огромные картины на стенах сразу же приковывали взгляды. Посередине находился стол, размеры которого были необъятны: создавалось впечатление, что свадьба должна состояться сегодня. Сколько родственников планировала собрать бабушка – всю Италию и Францию? Девочки-официанты украшали стулья белыми бантами и разносили угощения в больших золотых блюдах, а возле широкого окна стоял, задумчиво глядя вдаль, какой-то мужчина. Дорогой костюм говорил о том, что передо мной весьма важная влиятельная персона на этом празднике жизни.