Олег Селиверстов - Покер & ложь

Последние три года, после того как закрыли казино в России, брат стал зарабатывать за границей, регулярно выезжая на всевозможные турниры. Иногда занимал у меня пару-тройку тысяч евро. Я не жадничал – Руслан практически всегда возвращался с выигрышем и платил процент.

Но в этот раз, судя по всему, ему крупно не повезло.

Незваные гости потребовали, чтобы я подписал гарантийное обязательство. Все по закону, не придерешься. Делать нечего – брат за брата. Вот только отдуваться почему-то приходится всегда мне. Если в юности дрались на дискотеке в поселке, то я непременно был впереди: Руслан «прикрывал» тылы. А однажды он стырил у отца пиво, а банку подкинул под мою кровать. Пришлось взять вину на себя – и получить кучу тумаков и подзатыльников. Эх, Руслан…

Наручники расстегнули. Я взял ручку и уже хотел расписаться, как Марина вскочила и закричала, чтобы я ничего не подписывал пока не вернут мужа. Араб одним движением сбил ее с ног. Сашка кинулся на обидчика, но получил удар кулаком по лицу и упал рядом с матерью. Я резко дернулся, забыв про наручники, и в ту же секунду на мою спину и голову обрушился град ударов. Когда меня снова усадили на стул, я увидел кровь, капающую на пол из разбитой брови мальчика. Женщины, женщины… Надо сдерживать эмоции – особенно в таких ситуациях. У нас с самого начала не было ни единого шанса.

Через минуту моя подпись появилась на документе.

Получив свое, парни ушли, предупредив, что если полиция узнает о случившемся – Руслана убьют. Араб показал жестом, как именно: ножом по горлу.

Марина вызвала «скорую помощь» и поехала с Сашкой накладывать швы на рассеченную бровь. Я в раздумьях ждал их возвращения на кухне, прикладывая пакет со льдом к левому глазу. Когда они вернулись, я заявил, что завтра вылетаю в Ниццу искать брата. Марина была категорически против поездки и упрашивала обратиться в полицию. Но я настоял на своем. Какой толк от полиции в Питере, если брат во Франции? Бумаги оформлены и подписаны по всем правилам. Денег взять неоткуда: моя квартира в ипотеке, продажа машины не покроет и десятой части долга. Зная репутацию Руслана, друзья и знакомые денег не дадут. Остается одно – ехать в Ниццу и на месте во всем разобраться. Что-то не верилось, что Руслан, отличный игрок, мог так запросто проиграть такую крупную сумму. Что-то здесь не складывается.

Я не стал говорить Марине, что мной овладела безумная мысль снова сесть за покерный стол. Играл я когда-то очень даже неплохо.

Я оставил Марину в слезах, похвалил Сашку за храбрость и уехал.

Итак. В моем распоряжении почти две недели и двадцать тысяч евро – часть моих, часть – занял у приятелей на работе. Маловато, конечно, но если играть аккуратно и не лезть на рожон, то можно превратить их в сто, а может, и больше. Брат говорил, что на Ривьере в сезон полно богатых «фишей». [4] Fish – рыба. (англ.). Ироничное прозвище слабых игроков Только успевай закидывать приманку и остерегайся «акул» – не то самого сожрут вместе с удочкой.

Богатые самоуверенные «фиши» – легкая добыча. Начитавшись умных книжек и статеек в Интернете, обыгрывая пару лет друзей за бокалом вина, они в конце концов садятся за стол с профессионалами. Одни из любопытства, другие – из куража, третьи – чтобы выше подняться в собственных глазах. Стать еще круче. А за столом их с нетерпением ждут «акулы». Ведь самая «жирная» для них добыча – это рыба, возомнившая себя акулой.

Как говорится, хочешь победить – понимай, с кем имеешь дело. Повстречал в лесу разбойника с ножом – не стоит заговаривать ему зубы, хватай дубину или уноси ноги. А если навстречу попалась Красная Шапочка с пирожками, то тут стихи будут в самый раз. Это присказка Руслана. Он любитель всяких «мудростей» и побасенок.

Но мне не до мудростей. Придется и рыбу ловить, и с профи сражаться.

Раньше мне приходилось «поднимать» пару-тройку тысяч за вечер. Но по-крупному, когда за столом ходят десятки тысяч, я еще не играл. Что ж, сыграем, выбора нет. Надеюсь, госпожа Удача не оставит в трудную минуту.

Я не врал Елене, сказав, что у меня свидание, – если, конечно, можно назвать свиданием встречу с подружкой брата, которую никогда не видел. Знал лишь, что она – хозяйка обувного магазинчика недалеко от площади Гарибальди в районе Старого города. Бывшая украинка, Лиза (теперь – Люси) несколько лет назад вышла замуж за француза. Он был немолод и болел, а когда умер, оставил ей щедрое наследство. Руслан рассказывал про Лизу и ее магазинчик несколько раз.

Брат не любил скучать без женщин – ни дома в Питере, ни в своих частых поездках по миру. Иногда мне приходилось выступать для него чем-то вроде алиби, когда Марина подозревала его в амурных похождениях.

До площади Гарибальди я добрался на трамвае: во Франции ездить на них одно удовольствие. Вагоны – настоящий хай-тек, не то что в России – громоздкие железные бандуры. Быстро отыскал обувной магазинчик – он оказался практически напротив трамвайной остановки. Люси я застал на месте. Стройная, привлекательная блондинка лет тридцати пяти. Элегантный костюм, прическа, неброское украшение на загорелой шее.

Люси повесила на дверь табличку «fermé» – «закрыто», сварила кофе.

– Анатолий, попробуйте, пожалуйста, домашнего печенья, – она подвинула блюдце. – Сама пеку! Руслану очень нравится.

Голос у Люси оказался низкий и какой-то обволакивающий. Хотелось слушать, как она говорит, не вникая в смысл слов. И не обращать внимания на стройные ноги и шикарную грудь. И где братец находит таких очаровательных и преданных женщин…

Я с удовольствием ел печенье, рассказывая о цели своего визита, естественно, без подробностей, касающихся семьи брата и событий в Питере. Люси слушала, отрешенно глядя в окно. Пальцы теребили серьгу.

– Да, да. Я сердцем чувствовала, что происходит что-то ужасное, – со вздохом произнесла она, когда я закончил рассказ. – Руслан приехал весь такой взвинченный, беспокойный. Даже не поцеловал.

Люси предположила, что Руслан занял деньги у некоего Алжирца – игрока в покер и довольно темной личности. Она слышала, как брат разговаривал с ним по телефону, когда был у нее в последний раз. Речь как раз шла о долгах. А потом Руслан уехал и пропал. Ни слуха, ни духа.

– Я думала, он срочно улетел домой, – она смахнула слезу. – Мог бы хоть позвонить и попрощаться.

Я попытался успокоить женщину, но она только сильнее расстроилась: ее руки дрожали.

– Хотела зайти в отель и попробовать разузнать что-нибудь о нем, но не решилась. Знаете – родственники покойного мужа, их знакомые… Хотите еще кофе?

Я отказался и спросил, не знает ли она, как найти Алжирца. Люси отрицательно покачала головой, а затем неожиданно воскликнула: «Батюшки, совсем забыла!» и поспешила в подсобку. Вернувшись, она протянула мне коробку из-под обуви.