Михаил Мазель - Рассказка о Лисёнке и королеве шуршариков

© Михаил Мазель, 2015

© Михаил Мазель, дизайн обложки, 2015

© Михаил Мазель, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

© Михаил Мазель, текст, 2004

© Михаил Мазель, оформление, 2004

© Михаил Мазель, иллюстрации, 2004

Для контактов с автором http://www.mikhailmazel.ru

Мы идем по тропинкам из прошлого в нынешний день.

И приносим с собой сладкий запах покинутых комнат

В спины молча глядит недосказанность. Падает тень

тех, кто в прошлом забыт,

кто покинут, но любит и помнит.

Оставаться нельзя. Нам начертано с детства идти.

Мы – курвиметры снов, на потертом планшете дороги.

Мы не в силах сменить задаваемый музыкой стиль

но уже не выносим жестоких бессмысленных оргий.

Нас легко обмануть. Мы доверчивы будто птенцы.

И порою и мы не бываем для света прозрачны…

А тропинки текут. Не сведутся с концами концы

И клубок Ариадны, похоже, почти что истрачен.

Мы оставим его тем, кто скоро отыщет наш след.

Нам же время настало идти неизвестным маршрутом.

Чтобы выбрать его – мы потратили несколько лет

Чтобы мимо пройти – хватит тысячной доли минуты.

Значит выход один: быть внимательней, чище, мудрей

Значит способ один: шаг за шагом,

как раньше, к рассвету.

Знаю, знаю… Я тоже не спал. И не стал я смелей.

Но нельзя замолкать, если новая песня не спета.

Оставлять позади тех, кто дорог – всегда не легко

Но дорога – закон. А законы не терпят дискуссий.

И куда бы опять нас по жизни с тобой не влекло,

надо верить, что нам повезло и с эпохой и с курсом.

Шишкиной Оле

Дорогие друзья!

Я написал эту рассказку после длительного перерыва. Почти семь лет я не писал прозы (если не считать текстов для моих вебпроектов). Причиной моего молчания была отчасти эмиграция – я потерял чувство реальности. О той жизни я уже не мог писать, об этой – ещё не мог. Я искал нишу. Я искал мир, о котором я бы мог вам поведать.

Конечно, можно было писать о том, о чём я знаю. Начиная c воспоминаний и заканчивая любым произведением, происходящим в то время и в том месте, где я был, когда я жил, и о чём я хорошо знаю. Но я всегда был немного сказочником. И я искал свой мир. Как мне кажется, я его нашёл.

Сейчас вы перевернёте страницу и окажетесь в осеннем городе. Кому-то из вас этот город покажется до боли знакомым, а кому-то – выдуманным от начала и до конца. Наверное, так оно и есть.

Я очень надеюсь, что каждый сможет узнать свой город, а те, кто так и не узнают, поверят в то, что он есть, и отправятся на поиски.

Но сначала мне бы хотелось задать вам один маленький вопрос: – Скажите, пожалуйста, а вы верите в волшебников и (или) в волшебство?

Нет – нет, если не хотите или не можете – можете не отвечать. Вопрос был более чем риторический. Но чтобы не быть голословным, отвечу сам.

Да – Верю.

Может быть не столько в волшебников, сколько в возможность волшебства. Скажу – больше. Я не столько верю в волшебников, сколько сам хотел бы быть им. Но, увы… Хотя если я не могу быть им сам, то может быть я смогу подарить вам маленькое волшебство? Потому что (открою вам мою тайну) я всегда считал что сказочники – если не маленькие волшебники, то почти волшебники. И если, я не могу быть последним, то почему бы не попробовать…

Да!.. Перед вами – сказка.

Повесть-сказка, или сказочный рассказ или просто повесть, или просто сказка… Как бы ее не называли – перед вами волшебная история.

Я очень надеюсь, что моя рассказка доставит вам минуты радости, заставит поверить во что-то светлое, поверить в мечту.

Пожалуй, не буду больше ничего писать, а то открою невольно перипетии сюжета.

Скажу только, что мой герой пишет стихи. Наверное потому, что он немного похож на меня. Пару месяцев назад я написал одно стихотворение. Мне хочется завершить им это маленькое предисловие. Стихотворение написано через год поле рассказки, но мне кажется, что оно очень близко к ней и по сути, и по настроению. Мне кажется, что и мой герой мог бы его написать. Давайте будем считать, что таким вот образом, он приглашает вас в свой волшебный мир.

Я читаю стихи и делю их на «верю – не верю».

Я считаю секунды, деля на «сезон – не сезон».

На отрезках дорог нас встречают незримые двери

Мы проходим сквозь них.

Так не хочется думать «на зло».

Не на зло… Вопреки… Вместе с тем…

Для того… Потому что.

И стихи не причём (я, вообще, не умею читать).

Просто тихо бреду несмешной, нецелованный «мучо»

И не знаю я точно, кому я ещё не чета.

Цель пока что не цель. Не добро и не зло панацея.

И пройдённый отрезок уходит с рассветом как сон

И не знает никто у кого он ещё на прицеле.

Лишь порою сигналит сквозь тьму за спиною клаксон.

Я ещё не пишу, но уже я не строю иллюзий.

Я сличаю стихи и делю их на «так и не так».

То не сердце стучит, то в душе открываются шлюзы

Дверь опять я ищу и, зажмурившись, делаю шаг .

Они жили в большом и светлом городе. Они были самыми что ни на есть обыкновенными – то есть созданными для любви и счастья. Они ждали и верили, а вокруг протекала жизнь со всеми её воплощениями: бедами и горестями, маленькими радостями и большими сюрпризами, трудностями, буднями и редкими праздниками. Кто-то был несчастен, а кому-то подмигивало солнышко. И все они проходили мимо, иногда хмурясь, а иногда улыбаясь, порой толкаясь или задевая друг друга плечами. Они жили в большом и светлом городе: в какое-то время и в какой-то стране.

А город пульсировал на перекрестках проспектов и бульваров. Последние протекали полуовалами, разрезая его на части, одновременно и соединяя их. Такой вот парадокс, закон философии, если хотите: если смотреть по карте, – разрезали, а если призадуматься, – связывали крепко-крепко, хотя бы тем, что на них происходила жизнь, воплощаемая в случайных и запланированных встречах.

Они жили в большом и светлом городе, и их жизни текли сквозь него, как всё те же бульвары, на которых и происходила всё та же жизнь. А бульвары, в свою очередь, текли через город, словно природные сезоны сквозь самую вечность.