Таня Иванова - Лифт

– Твои доводы не очень-то убедительны. Ведь Лазарь лежал четыре дня. А ты всего-то описываешь воскрешение после клинической смерти.

– Да, это так. Но скажи мне, как трактовать фразу: «Лазарь, друг наш, уснул; но я иду разбудить его»? Что это по-твоему?

– Известно же, что он пролежал четыре дня, даже уже начал смердить.

– Нет. Известно другое. Слова Марфы: «Господи! Уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе». Таким образом она лишь сделала предположение, основанное на ее прошлом опыте, она не заходила туда. Значит нам известно точно лишь то, что он пролежал четыре дня. И еще то, что Иисус пошел его будить. Может быть не стоит додумывать? А просто нужно принять то, что есть: Лазарь спал летаргическим сном. То, что совпали моменты, когда Лазарь проснулся и приход Иисуса Христа – это обыкновенное везение. Вот и все.

– А как же остальные? Он же не единственный. Неужели тоже повезло?

– Ну, возможно. Например, девочка двенадцати лет, дочь Иайра, воскресла почти сразу после смерти. Но… Но Иисус, идя в их дом прямо сказал: «Не плачьте. Девочка не умерла, а только уснула». Ребенок был болен, слаб. А ты знаешь, что у некоторых людей почти не видно то, как они дышат? Ты же должен об этом знать, если изучал всякие там науки об управлении людьми. Вполне вероятно, что она лежала и спала, слабо дыша, а кто-то решил, что она умерла.

– Как же у тебя все просто.

– Все становится проще, когда не начинаешь придумывать. Понимаешь? Ты же играл в глухой телефон в детстве? Что вы имели в итоге? – Андрей посмотрел на Максима, улыбаясь. – Вот. Это тоже самое. Трактовать можно по-разному. Но, возможно, нужно читать не между строк, а просто сами строки.

Максим усмехнулся.

– Итак, подведем подитог, – произнес торжественно Андрей, – т. к. до итога нам еще далеко. Мы имеем следующее: человек, как и бог, может создать свой мир, воскресить, вылечить. Только заметь, я не уменьшаю заслуги бога, я лишь хочу сказать, что мы – люди, обладаем той же властью. Просто потому, что мы созданы по образу Божию. В каждом из нас заложена определенная частичка власти. Доктора – власть над смертью, болезнью, судьи – власть наказывать, философы – власть над размышлением, инженеры – власть создавать новое. Обычно это называется талантом, но, по-моему, это не что иное, как власть. – Андрей торжествующе смотрел на Максима. – На мой взгляд, я доказал подобие бога и человека. Не так ли?

– Это не математика. Нельзя складывать груши и яблоки. Из этого ничего не выйдет.

– Ты говоришь, как учитель в школе. А, если посмотреть чуть выше? А?

– Что значит чуть выше?

– Яблоки и груши – это фрукты, поэтому их легко можно сложить. Как ты считаешь?

– Фрукты складывать можно, но яблоки и груши – нет.

Андрей тяжко вздохнул.

– Ты же согласишься со мной, что яблоки и груши – это фрукты? Так?

– Да так.

– Значит их можно сложить. Просто нужно себе разрешить это сделать. Вот и все. Я себе разрешил. Если ты сам не можешь, то я могу тебе помочь: я разрешаю тебе складывать яблоки и груши. – Андрей засмеялся.

– Ты, что мне решил провести сеанс психоанализа? – с ухмылкой спросил Максим.

– Можешь считать, что да. Это сеанс, причем бесплатный. Кстати, – задумавшись, произнес Андрей. – Должно быть поэтому у тебя нет сильного рвения в нем участвовать.

– Спасибо тебе, конечно, большое, но у меня с головой все в порядке.

– А я и не сомневаюсь. Твой прагматизм удивителен. Ты слушаешь меня, задаешь вопросы, отвечаешь, а на лице – безразличие. Правда оно иногда сменяется удивлением, либо раздражением, но это никак не говорит о том, что твои взгляды хоть сколько-нибудь меняются.

– У меня есть свое видение. Так было всегда. Поэтому чью-то точку зрения мне практически невозможно навязать.

– Да, я заметил. Ты абстрагируешься. Ты здесь, но в тот же момент вроде бы и не здесь. Удивительно. Тебя так легко не проймешь. Да?

– Я сначала думаю, а потом уже делаю.

– Да, да, конечно. Это и правильно. Не зря же нам даны мозги, конечно же, для того, чтобы думать. У тебя, наверное, и не бывает таких ситуаций, которых ты не контролируешь?

– Я стараюсь предусмотреть все варианты.

– Да уж. Должно быть тебе тяжело сейчас стоять здесь со мной и понимать, что от тебя не зависит то, когда мы отсюда выйдем, – Андрей жалобно посмотрел на Максима. – Это так тяжело – зависеть от какого-то дяди Вани – лифтера или соседа. Правда?

– Мы все люди, каждый из нас зависит от другого.

– Да уж. Свобода одного человека ограничена свободой других, – тихо сказал Андрей. – А ты согласен с этим?

– С чем?

– Ну, что твоя свобода ограничена моей, и наоборот.

– Все зависит от того о какой свободе мы сейчас говорим.

– Да о свободе в общем смысле этого слова.

– На мой взгляд, свободы вообще не существует. Может быть свобода передвижения, которой я сейчас лишен, может быть свобода мысли, которую у меня никто не отнимет. Может быть материальная свобода, к которой я стремлюсь, может быть свобода действия, которая, да ограничена моральными принципами и уголовным кодексом.

– Хорошо, – тихонько, чтобы не вспугнуть Максима, проговорил Андрей. – Давай поговорим о последней – свободе действия. Что бы ты сделал, если бы был свободен?

– Я бы посадил таких, как ты, в психушку, чтобы нормальным людям голову не морочили.

– Хорошо, я разрешаю тебе это сделать. Пожалуйста. Ты свободен в этом отношении. Пожалуйста. – Андрей скрестил руки за спиной, опустил голову, как заключенный в тюрьме. Потом он поднял голову, расправил плечи, посмотрел на Максима. —Я подвинулся, отдал тебе все свое я, но ты ничего с этим не сделаешь, потому что есть общество, есть другие люди, которые могут решить, что ты не имеешь на это право. Ты обладаешь свободой, но у тебя нет на это власти. Теперь ты понимаешь, о чем я пытался тебе сказать все это время?

Максим, ничего не понимая, смотрел на Андрея.

– Свобода и власть – это не одно и то же, – твердо сказал Максим.

– Вот именно, – улыбался Андрей. – Мы стремимся быть свободными, но, что дает нам в итоге свобода. Да ничего, кроме постоянных притеснений со стороны других людей, которые будут считать, что наша свобода слишком большая, что мы не имеем право обладать таким ее количеством, – рассерженно и быстро говорил Андрей. – Зачем стремиться к свободе, если нам уже от рождения дана власть, власть от бога. Каждый из нас – бог, каждый обладает какой-то властью. Только нужно определить – какой. Ты можешь сказать, что это тоже самое, что поиск предназначения, таланта, цели в жизни. Назови, как хочешь, но тот, кто находит это, становится по-настоящему счастливым.

Максим захлопал в ладоши. Андрей недоумевая смотрел на него.

– Браво, – вскрикнул Максим, – и это все, к чему ты пришел. Ты знаешь, что об этом написано уйма книг, снято еще больше телепередач, что это и так общеизвестно, но только, чтобы вот так это доказывали – для меня просто откровение. Я не думал, что можно дойти из Петербурга в Гатчину через Аляску. Но ты это сейчас просто прекрасно продемонстрировал.