Степан Калита - Берега свободы

– Да, Степан, – сказал Иосиф, – если у вас есть какие-то мысли насчет того, чтобы снова перейти на нелегальное положение… Спрятаться от меня… Куда-то уехать… Поверьте моему опыту – это очень глупые мысли. Потому что искать вас будет не полиция. Вы понимаете?

– Я все понимаю.

«Линкольн» и мини-вэн с охраной умчались. У меня в руках осталась визитка с телефоном Иосифа Хейфеца и адресом его конторы в Нью-Йорке. Я стоял посреди улицы. Далеко от иммиграционной тюрьмы. В свободной стране Америке. Но свободным себя не чувствовал. Совсем наоборот. Скорее – было ощущение некой обреченности. Попал как кур в ощип. Адвокат, похоже, легко обвел меня вокруг пальца. И теперь собирается хорошо на мне нажиться.

Конечно, если бы я приехал в Штаты с солидным капиталом в кармане, я легко прошел бы с помощью умелого адвоката через все препоны законодательной системы и легализовался. Но я был нищ, как церковная мышь из далекой России.

Надо было прикинуть варианты действий.

Первый, пойти в полицию. Все им рассказать. Сказать, как меня вытащили, и что с меня требуют огромные деньги… И оказаться вновь в иммиграционной тюрьме. Потом дождаться суда, когда меня признают нелегалом и вышлют из страны на Родину. А на Родине меня возьмут – и шлепнут. К тому же, куча бумажек, которые я подписал, наверняка не снимают с меня никаких финансовых обязательств. И по ним все равно придется платить. Хотя в далекой России американским кредиторам ловить меня будет намного сложнее.

Второй вариант. Удариться в бега. Поехать куда-нибудь в глухое местечко. Например, в Кентукки. Осесть там. И прятаться от всех долгие годы. Пока они обо мне не забудут. Может, даже найду там себе какую-нибудь бабу из местных. Поселюсь у нее. Придется, конечно, напрячься – чтобы обаять ее, что без знания языка превращается в задачу практически невыполнимую. Что ж, пусть это будет очень старая и страшная баба. Главное, чтобы помогла мне осесть. Но Хейфецу я верил. Если он сказал, что скрываться – это плохая идея – значит, это действительно плохая идея. У солидных людей всегда длинные руки с цепкими пальцами. Так что они достанут меня и в Кентукки, и на территории всей страны. Даже на Аляске. Есть специалисты по поиску людей. Они умудряются отыскать человека после пластической операции и смены всех документов за довольно короткий срок. И что потом они сделают? Убивать, наверное, не станут. Калечить тоже. Продадут на органы – чтобы отбить средства?.. Вообще, непонятно, что от них можно ждать. За фасадом адвокатской благопристойности может скрываться такое кровавое нутро – что меня запросто превратят в человеческий фарш.

И третий вариант. Пойти к своему работодателю – Дмитро Козаку. Он человек состоятельный. И если я все расскажу ему в деталях, возможно, он вникнет в мою ситуацию – и ссудит мне хотя бы эти двадцать тысяч, чтобы я мог расплатиться с солидными людьми. Ну и дальше буду рассчитываться с ними потихоньку, по мере сил и возможностей. Мне показалось, что этот вариант наиболее разумный.

Но, как вскоре выяснилось, я переоценил доброту и щедрость Дмитро. Взять меня нелегально мыть посуду в своем заведении он мог. А вот дать мне взаймы двадцать тысяч долларов на неопределенный срок – извини, подвинься.

– Степа, – сказал этот выдержанный пожилой человек, – ты совсем охуел?

Я с пониманием молчал. Конечно, я предвидел такой расклад. Я и сам не дал бы малознакомому человеку двадцать тысяч долларов за здорово живешь. С чего я только решил, что Дмитро чем-то лучше меня – и вдруг влезет в шкуру благотворителя.

Я стоял и мялся на пороге комнаты, не уходил. Он тоже не торопился выгонять меня взашей – хотя мог бы – после такой-то наглой просьбы. Просто сверлил оценивающим взглядом.

– Ну, – сказал он наконец, – посуду ты моешь хреново.

– Я старался.

– Все равно хреново. Поэтому ты уволен.

– Ладно, – я кивнул. Уволен так уволен. Все равно на этой работе такие деньги не заработаешь.

– Могу я узнать, что ты собираешься делать дальше?

– Ограблю банк, наверное, – пошутил я. Хотя в душе скреб зверюга – взять бы и грабануть, на самом деле, какой-нибудь банк. Но ведь поймают, и посадят… Я и не предполагал тогда, что так и поступлю в конце концов.

Козак даже не улыбнулся моей остроте.

– Или ювелирный магазин, – сказал я.

– Видишь ли, Степа, – проговорил Дмитро печально, – у меня легальный бизнес. Я владею рестораном. Не важно, кем я был раньше. Но сейчас я бизнесмен. Плачу налоги. И мне совершенно все равно, кто собирается у меня в ресторане. Но чаще всего те, кто сюда приходит, это мои друзья. И хорошие знакомые. Некоторые из них могут подсказать, где можно быстро заработать такие деньги. Я не говорю, что они захотят подсказать. Но могут и захотеть, если я попрошу. У тебя же все равно нет другого выбора? Я правильно понял? Ссуду в банке тебе не дадут. И продать тебе нечего, если ты пришел просить деньги у меня. Я прав?

– Прав, конечно, – забрезжила смутная надежда.

– Весь вопрос в том, – продолжал Дмитро, – на что ты готов, ради того, чтобы заработать эти деньги. Двадцать тысяч долларов просто так, за здорово живешь, никто не даст. Платят за риск. Ты готов к риску?

– Думаю, я справлюсь.

– Я тебя совсем не знаю… Ты пришел из ниоткуда. Просто нарисовался на пороге и попросил работу. Сказал, что готов работать кем угодно. Я уважаю таких людей. Знаешь, почему я помог тебе?

Я молчал.

– Потому что когда-то был в похожем положении. Ты напомнил мне меня самого в молодости. Надеюсь, ты такой же, как я, и в человеческом смысле. Ценишь помощь. Благодарен тому, кто тебе помогает.

– Очень ценю, – заверил я.

– Хорошо. На днях сюда придут люди. Серьезные люди. Я тебя порекомендую. Скажу, что ты готов для них на любую работу. На любой риск. Но… – Дмитро помолчал. – Если ты меня подведешь, я буду очень огорчен. И разочарован. Потому что, по сути дела, я поручаюсь за тебя. А это серьезно.

– Я не подведу…

– Ладно, сынок. Приходи в среду. Часикам к восьми. А лучше – к девяти.

– Дайте хотя бы долларов пятьдесят, – взмолился я, – а то я совсем пустой. Мне бы хоть перекантоваться где-то до среды.

Дмитро достал бумажник, извлек несколько купюр и передал мне. Шестьдесят долларов. Чуть больше, чем я просил.

– Я все верну.

– Надеюсь.

До среды оставалось несколько дней, которые я прожил в грязном хостеле в одном из самых плохих районов города, в Южном Бронксе, – остановиться там было дешевле всего. Покупал метрокарту с таким чувством, словно она стоила целое состояние. Для меня в моем нынешнем положении так оно и было.

Возле хостела находилась крошечная оружейная лавка. Я зашел, осмотрелся. Хозяин, пожилой чернокожий, что-то спросил, но я не понял, что именно. Стал разглядывать витрину, под стеклом лежало несколько не новых пистолетов с ценниками и ножи. В основном, дорогие, охотничьи. Но был и дешевый раскладной, с длинным тонким лезвием сантиметров в пятнадцать – всего за 4 доллара. Жизнь его не пощадила – краска на рукоятке стерлась, и что там прежде было изображено, понять уже было невозможно. Но лезвие – не расшатанное, держится крепко. В общем, я купил этот ножик и сунул в карман. И сразу почувствовал себя немного лучше. Привык ходить по Москве с ножом с раннего детства.